Похвала

— Ты былы бы удивлена, узнав, сколько людей хотят быть связанными и…

Я поворачиваю свое лицо и смотрю ему прямо в глаза. Когда он снова смотрит на меня сверху вниз, моей коже становится жарко.

— Это немного больше, чем просто связано, — отвечаю я тихим шепотом.

— Не выбивай это, пока не попробуешь, — говорит он.

Я делаю глубокий вдох, вдыхая кедрово-мускусный аромат его одеколона.

— А ты? — Осторожно спрашиваю я.

— Был так связан? — Его тон пронизан юмором, когда он откидывается назад.

Я больше не чувствую запаха его одеколона, и это разочаровывает меня.

— Нет.

— Я имела в виду… не обращай внимания.

Это становится неудобным. Мнение, которого я придерживалась две недели назад о том, что можно быть секретаршей владельца секс-клуба, не разговаривая о сексе, по сути, вылетело из головы. Мы продолжаем загонять себя в угол разговорами, которые неизбежно заканчиваются неуместно. Не помогает и то, что я не знаю, когда нужно остановиться.

— Я задаю слишком много вопросов.

— Да, это так.

Не помогает и то, что за последние четырнадцать дней меня все больше и больше влекло к Эмерсону. Может быть, это любопытство, или проблемы с папой, или просто старая влюбленность, но тот факт, что ему сорок, стал привлекательным, а не вызывающим отвращение.

Большинство парней моего возраста — сплошная неразбериха. Эмерсон является воплощением совершенства. Все, что у него есть, дорого по высшему разряду, и даже его кожа чистая и совершенная. Я ловлю себя на том, что мне хочется запустить пальцы в его короткую бородку и поцарапать ногтями его волосы цвета соли с перцем.

И я держу пари, что мужчина его возраста более искусен в постели, чем парень, который занимается этим всего пару лет.

Прекрати это, прекрати это, прекрати это.

Оглядываясь на изображение на экране, я думаю о женщине на фотографии. Она красивая, с длинными черными волосами и телом, за которое большинство из нас отдало бы жизнь. Мне хотелось бы хоть на мгновение обрести уверенность, которая, должно быть, требовалась для того, чтобы жить той жизнью, которой живет она. И я не имею в виду быть связанной, но знать, чего она хочет, выходить на улицу и получать это.

Эмерсон не приводил меня обратно в клуб с первого дня, когда застукал меня в тронном зале с Гарретом.

Даже если он упоминает, что ему нужно повидаться с Хантером или Мэгги, он хмурится и добавляет: — Я пойду позже.

Как бы говоря, что он предпочел бы пойти один.

Я нахожу его чрезмерную заботу одновременно милой и раздражающей. Мой отец в основном защищал меня, но это никогда не казалось искренним. Он пытался сказать мне, с какими парнями я не могу встречаться, но только потому, что он был территориальным и упрямым.

Эмерсон защищает по-другому, хотя я не могу точно сказать, в чем это отличие.

Работа сама по себе — сущий пустяк. Я просматриваю его электронную почту, пересылаю заявки Гаррету, повседневные вопросы Мэгги, строительные вопросы Хантеру и финансовые вопросы Эмерсону. Затем я приношу ему кофе, забегаю пообедать, заполняю документы и делаю заметки, пока он отвечает на звонки.

И я действительно начинаю чувствовать себя комфортно в своей новой одежде. Я нашла онлайн-бутик с быстрой доставкой и самой симпатичной одеждой в стиле секретарши, которую я когда-либо видела.

Мне нравится видеть выражение лица Эмерсона каждый день, когда я вхожу, сканируя свое тело его глазам.

Я поняла, что, когда он прикусывает нижнюю губу и отводит взгляд, ему это не нравится. Когда он делает мне комплимент простым Ты хорошо выглядишь, он просто думает, что это нормально. Но когда он смотрит слишком долго, сжимая кулаки и глубоко вздыхая, тогда ему это действительно, очень нравится.

Он расспрашивал меня о моей личной жизни гораздо больше, чем я от него ожидала, и я рассказала ему о Софи, не выдавая ничего личного и не вдаваясь в подробности. Рассказала ему о своей маме и о том, как ушел мой отец. Он хмурился, когда я упоминала своего отца, но почти ничего не сказал, вероятно, чувствуя, что отстаивать свое мнение — не его дело.

И он всегда спрашивает меня о Бо, но я могу сказать, что ему трудно говорить о нем. Он больше не настаивает, чтобы я ему звонила, особенно после того, как я рассказала ему, как Бо ко мне относился. И иногда это заставляет меня задуматься, сохранит ли Эмерсон меня в качестве своей секретарши, когда поймет, что я не собираюсь заманивать Бо обратно домой. Если я не смогу вернуть его сына, я, по сути, буду для него бесполезна — по крайней мере, там, где замешан Бо.

— Мне нужно твое мнение, — говорит он из-за своего стола, когда я нажимаю Отправить на связанную девушку, отправляя ее Гаррету одним нажатием кнопки.

Он сидит за своим столом, уставившись в свой компьютер. Я придвигаю стул напротив него и устраиваюсь на коленях, наклоняясь над его огромным письменным столом из красного дерева.

— В чем дело? — Спрашиваю я.

— Вечеринка по случаю открытия клуба состоится в следующем месяце, и я не могу выбрать между этими двумя костюмами.

Я делаю паузу, бросая взгляд на его лицо, прежде чем повернуться к экрану.

Эмерсон Грант просит у меня совета по моде. Это было бы все равно, что попросить золотистого ретривера помочь мне с налогами.

На экране два мужчины-модели, каждый из которых одет в официальные смокинги, которые сидят на них так, словно были сшиты специально для них. Первый одет во все черное, даже галстук и майка, так что это слои соболиной фактуры, и я уверена, что на Эмерсоне он смотрелся бы чертовски эффектно. Но другой костюм, темно-синий из атласа с широкими лацканами и черным галстуком поверх белой рубашки.

Мои губы кривятся, когда я рассматриваю два варианта. Затем я смотрю на него, мое лицо находится всего в нескольких дюймах от его, когда я смотрю в его насыщенные зеленые глаза.

Черный был бы сексуален, но синий на его загорелой коже и с этими яркими зрачками был бы царственным.

— Синий, — шепчу я, отрывая от него взгляд и снова глядя на экран.

— Во что будет одета твоя пара? Я думаю, тебе стоит попытаться сравняться с ней.

На мой взгляд, его спутница — это какая-нибудь супермодель в дизайнерском платье сшитом специально для нее и этого единственного события.

— У меня ее нет.

Я снова смотрю на него.

— Почему нет?

Он пожимает плечами, откидываясь на спинку стула.

— Я не знаю. Имеет ли это значение?

— Я имею в виду… ты владелец секс-клуба. Если ты войдешь туда один, ты не собираешься уходить один, — поддразниваю я его, но эта мысль высасывает из меня немного юмора.

Какая-то счастливая сучка идет домой с самым важным, самым красивым, самым богатым мужчиной на вечеринке. Должно быть, это приятно.

Он выглядит в основном безразличным.

— Я не собираюсь встречаться со случайной девушкой на торжественной вечеринке по случаю открытия моей компании.

Ладно, думаю, босс не занимается сексом на одну ночь. Интересно…

— И у тебя нет девушки?

— Нет.

— Тогда, я думаю, тебе стоит пойти на свидание. — Я откидываюсь назад, устраиваясь поудобнее в кресле.

Мой взгляд на мгновение задерживается на его руках, лежащих на столе, и у меня появляется идея. Вероятно, это будет неловко, но я не кто иная, как упрямая и бесстрашная в общении.

— Могу я посмотреть на твою руку?

— Что? — Спрашивает он, морща лоб.

— Я умею читать по ладоням, и мне просто нравится видеть линии людей.

На его лице остается растерянное выражение, когда он говорит:

— Ты очень странная, Шарлотта.

Я легко смеюсь, когда тянусь к его огромной руке. Положив его раскрытую ладонь перед собой, я позволяю своим прикосновениям мягко переместиться с его запястья на кончики пальцев.

Не нужно быть специалистом по хиромантии, чтобы понять, что Эмерсон Грант всегда был офисным человеком. На нем нет мозолей или шрамов, а ногти ухожены. На самом деле они такие мягкие, что я, кажется, не могу перестать гладить его кожу, и в комнате становится тихо.