Страница 4 из 21
Вот и посмотрим при свете дня на этого наследничка.
Глава 3
Эрик Валентайн
Очередной год. Можно сказать, в этом мире по нашим меркам я стал совершеннолетним. Надежда вернуться домой тает, утекает как вода сквозь пальцы. Со временем я понял, почему Совет десяти поступил так со мной при молчаливом согласии родителей, понял, но не принял, не простил. Да, я был весьма проблемным наследником: своенравен, жесток, беспринципен. Сколько разбитых девичьих сердец было на моем счету, пока однажды я не заигрался. Отец решил женить меня, и невеста нашлась довольно быстро: вторая принцесса золотого дома, чиста и светла, как луч утреннего светила. Несмотря на мой категоричный отказ, правитель приказал мне, и тогда я решил отыграться на девушке. Тёмный зверь во мне требовал растоптать, уничтожить ее, чтобы сама отказалась от мысли быть со мной. Ещё одна влюблённая дурочка быстро сдалась и упала в мои объятия. Срывать раз за разом этот прекрасный, непорочный цветок было удивительно лестно для моего самолюбия, девочка отдавала мне всю себя, не боясь, не стесняясь собственных чувств, и я смягчился, и сам же испугался того невероятного, зарождавшегося в моей душе. В роковой вечер я взял ее сопротивляющуюся на глазах у моих друзей, таких же беспринципных ублюдков. А потом отдал ее им на потеху, но с условием лишь унизить, не вредя физически. Ослушаться меня не посмели. Она плакала, умоляла остановиться, но мое каменное сердце не смягчилось. Когда все закончилось выгнал ее голую из своих комнат во дворце, а сам решил отпраздновать скорый разрыв помолвки. Но все пошло прахом. В спальню ворвался разъяренный отец и бледная мать. Подельников под их негодующие крики заковали в особые кандалы и вывели. Тогда-то я и узнал, что наша жестокая шутка зашла слишком далеко. Невыносимое горе и боль подкосили принцессу, нежное сердце разбилось на сотни осколков, она выгорела, ее магия ушла. Нет ничего хуже для феи, чем потерять крылья, а она их лишилась по моей вине. Правитель золотых потребовал казни виновных в совершенном преступлении. Мать затряслась, красивые зелёные глаза наполнились слезами, но в этот раз она не посмела заступиться за меня перед отцом, а он, всегда такой невозмутимый и отрешенный, вдруг прикрыл глаза и упал в кресло.
– Ты разочаровал меня, сын. Совершенное тобой не имеет оправдания, в этот раз я не смогу и не стану выгораживать тебя. Будущий правитель не может быть неоправданно жесток. Гордыня застила твои глаза, – вот теперь мне стало страшно. Неужели на этом все, и меня ждёт казнь, как того требует Золотой Дом?
– Элиан, умоляю, – тихо и решительно прошептала мать, опускаясь перед супругом на колени.
Правитель невидяще мазнул по ней глазами и задумался.
– Единственная возможность сохранить ему жизнь – это обратиться в Совет десяти, – обречённо пробормотал он.
Неизвестно, что лучше. После их приговора смерть может показаться лучшим выходом, но матушка с такой надеждой и ожиданием посмотрела на меня, что я согласился.
Сильнейшие и достойнейшие маги нашего мира входили в Совет десяти. В их обязанности входило следить за целостностью магического фона, расследование магических преступлений, а в редких случаях – вынесение приговора по особым делам.
– Решено. Я немедленно отправлю запрос, – правитель серебряного дома тяжело поднялся, подал руку матери и вышел, бросив на прощание, чтобы не смел покидать апартаменты.
Разбирательство прошло крайне быстро, ведь у них были свои способы выяснения правды, а уж пытаться утаить что-то от этих магов было сродни самоубийству. Решением Совета мне заблокировали магию, оставив лишь крохи, чтобы хватило для поддержания источника, и отправили в примитивный, как я тогда думал, мир. Стеклянная игрушка, хрупкое украшение – вот чем я стал, холодный и прекрасный. Только раз в год мне представлялась возможность вернуться.
«Лишь полюбившая душой откроет в полночь в сказку двери», – таков был ключ, выжженный на моем фамильном медальоне, и я понял его слишком буквально. Из года в год очаровывал и соблазнял каждую из девушек, но сколько бы ни пытался с их помощью открыть портал в свой мир, ничего не получалось. И вот теперь, спустя пятьдесят лет понял почему: они не любили меня.
Влечение, интерес, похоть, в конце концов, но не искренняя любовь – то нежное, трепетное чувство, что испытывала ко мне принцесса из Дома золотых, которое я столь опрометчиво растоптал.
Глядя на очередную девушку, едва не скривился. Обычная серая мышка, абсолютно непримечательная. Довольно высокая по меркам людей: около ста семидесяти – ста восьмидесяти сантиметров. Мешковатый свитер, порванный кое-где, тщательно скрывающий фигуру, а значит – есть, что скрывать, джинсы (о, боги, неужели совсем нет денег? Может, и квартира не ее?), прямые темные волосы, разве что глаза. Интересные, глубокие, темно-зеленый внешний ободок, переходящий в тёплый ореховый, а у зрачка тягучий шоколадный. В них отражались разноцветные огоньки гирлянд, добавляя невыносимой глубины. Все остальное не вызывало абсолютно никаких эмоций, кроме брезгливости и разочарования: слишком тонкие губы, излишне длинный нос с небольшой горбинкой, широкие скулы по меркам наших красавиц. Как их вообще можно сравнивать? Хрупкие, тонкие и трепетные феечки с большими глазами, пухлыми губами и острыми скулами. Гибкие, будоражащие воображение, эта же совершенно на них не похожа.
И, как и все остальные, не верила мне, ни одному моему слову! Хорошо хоть не бросилась звонить в полицию, и такое уже было в моей жизни, не самый приятный, к слову, эпизод.
Чем пытаться объяснить, практически сразу решил для себя, что продемонстрирую ей свой истинный облик. Восторженные взгляды, полные обожания, но чаще липкой похоти были вполне привычны мне, а вот с ней… С ней я почувствовал лишь чистое, незамутненное восхищение, что щекотными мурашками пробежало по телу. Когда ее тёплая ладошка несмело коснулась крыльев, едва сдержал стон. Неожиданное возбуждение молнией прострелило позвоночник, скапливаясь тягучим пламенем в низу живота. Да что со мной такое? Едва справился с абсолютно лишними сейчас эмоциями, как человечка вновь удивила. С исследовательским интересом эта ненормальная потянулась к кончику уха, что вновь стал округлым после возвращения к обычной для людей форме, и погладила. Любой в нашем мире знал, что подобные жесты слишком интимны и позволены только любовницам или супруге. Нежное прикосновение настолько выбило из колеи, нарушило привычный ход вещей, что я и сам не понял, чего мне хотелось больше: прижать крепко-крепко к груди, где заполошно билось сердце, и умолять не останавливаться или оттолкнуть от себя. Почему-то выбрал второй вариант, изобразив оскорбленную невинность. А вообще было очень необычно наблюдать за ее открытой реакцией, мимика и движения тела не скрывали абсолютно ничего. Закрытая поза, когда она обхватывала себя руками, на высоком ровном лбу появлялась морщинка, ровные брови хмурились, и без того тонкие губы вовсе сжимались в ниточку, в следующий момент девушка раздраженно ходила по комнате, активно жестикулируя и слегка повышая голос в желании надавить на собеседника. А потом внезапно она сама по собственной воле без всякого флера очарования и влюбленности захотела помочь, зажигая и меня своей идеей, светлой надеждой, что шанс все еще есть. И я принялся объяснять ей то, до чего и сам дошел не так давно. Возле елки, когда попросил ее закрыть глаза и попытаться почувствовать нити магии, вдруг замерла, а потом вздохнула глубоко и так сладко, что в груди заныло. Неосознанно прижал ее сильнее к себе, обнаруживая, что бесформенный свитер прячет от меня истинную драгоценность. Неожиданно у девушки получилось, я явственно ощутил и увидел искорки силы, пробежавшие по пушистым веткам, а она в шоке попыталась отодвинуться, до конца не веря, что сама сотворила это чудо.
Просил ее помочь мне, проникновенно глядя в глаза, с удовлетворением замечая, что нравлюсь ей, а, значит, в моих руках мощный рычаг влияния. При должном старании с моей стороны, девица сделает все, что мне нужно.