Жизнь моя, жестянка

Утром меня разбудили рыком. Но где-то нутром я чувствовала, что Витек понтуется, и где то в глубине души он все таки ссыт. Просто боится вылететь отсюда. Поэтому я не подорвалась исполнять его ожидания, а думала о том, куда свалить на день, да желательно вместе с Олькой. Вариант вылез. В этот момент в нашу комнату заглянула мама, и напомнила, что зятьку пора искать работу.

Зятек был зол, но подорвался и помчался бриться и одеваться. А я сказала маме, что пойду в гости, и если меня оставят на ночь, и не вернусь. А то что-то много претензий у Витьки накопилось, хотя только пять дней рядом со мной лежит. Мать моя понятливая сказала, что, если надо, она Ольгу может после работы заберет. А когда она узнала, к кому я иду, то сказала, что точно придет.

А я собиралась идти к своей первой свекрови, Валентине Александровне. Там меня всегда ждали и любили любую. А еще же была вторичная выгода, может Геночка вдохновит на любовь. Правда Геночка мог был занят. Ну не получится с Геночкой, меня устроит ночь вне дома, чтобы Витюшка не расслаблялся. Хотя это оттянет мое опущение всего на несколько дней.

Витька свалил, мама ушла на работу, а я отправилась к родным людям, предварительно позвонив. Они рады меня видеть и слышать. И даже пригласили на дачу. Про дачу я услышала, мало ли что, и была довольна, что сегодня я не как снег на голову. Доехала я удачно. И до дома дошла тоже хорошо. А вот на четвертый этаж сталинки просто ползла. Мне казалось, что меня сейчас добьет живот.

Наконец то я остановилась перед квартирой двадцать шесть и нажала на звонок. Слава те Господи! Дверь открыл Гена, сюрприз. Он же забрал у меня из рук Ольгу, и занес ее в квартиру, вместе с коляской. Рожа у него была недовольная, с чего бы это? А за ним выскочили мои любимые женщины и бросились обнимать меня и рассматривать мой живот.

А потом мы пристроили Ольгу перед телеком, дали ей очень хороших игрушек, которые были когда-то привезены из заграницы. Они были очень функциональные и яркие. Ольга зависла среди такого богатства. А мы пошли в кухню, пить чай. У двери стоял Генка, он собирался уходить. Открыв дверь он сказал: "Захочешь, заходи, но я не настаиваю". Ты идиот? Я тоже не настаиваю.

Мы пили чай, трепались, периодически навещали Ольгу и кормили ее фирменными булочками Елизаветы Константиновны. А потом пришла мама. А вчетвером было еще интереснее! Бойцы вспоминали минувшие дни, и битвы, где вместе рубились они. Теперь прошлые беды вспоминались со смехом, ведь все прошло и передалось. Но время прошло, и мы стали прощаться.

Мама первая вышла на площадку с Ольгой на руках. В этот момент ко мне подошла Елизавета Константиновна, и сказала: "Если время есть, зайди к Генке. У него что-то со здоровьем, а мне он не говорит.". Я как-то ошалела. Никогда не думала, что моя любимая бабушка догадывается о том, что мы с Генкой ни фига не бывшие. Дурная я.

Мы с мамой вышли во двор, и стали думать, что дальше делать. Если мать придет домой одна, то у нее будет вариант не пустить домой Витюшку. Сон в подвале, его приведет в себя, хотя бы на время. Мне не очень хотелось идти к Геннадию, не потому что я была не готова к контакту. К Генке я была готова всегда. Но сегодня все было как-то загадочно. Генкины слова у двери. Просьба бабушки Лизы. Все это смущало.

Но надо было привести в себя Витьку, и я пошла. Дверь мне открыли моментально, хотя для того, чтобы открыть дверь надо было скатиться со второго этажа, а сделать это не слышно, было невозможно. Неужели Генка сидел у двери? Или ему Елизавета Константиновна позвонила? Ситуация становилась все интереснее и интереснее. Генка пропустил меня вперед, закрыл дверь, и мы двинули в квартиру на втором этаже.

Странным было то, что Генка не говорил пошлости, не лез мне своими ручками куда попало. А еще от него не пахло, ни свежачком, ни перегаром, и это было удивительно. Что случилось? Что отвлекло Генку от ведущих видов его деятельности, пьянки и женщин. На кухонном столе стоял тортик. Теперь я была уверена, что ждали именно меня. На столе стоял торт "Таллин".

А что я умела в тот момент? Чем я могла помочь Геннадию, если у него проблемы со здоровьем? Я же не врач. Я конечно рассчитывала на то, что переночую у Генки, но не в статусе спасателя, а в статусе любовницы. Но я уже поняла, что если у нас и будет постель, то не иначе, как дружеская. Генка, вместо того чтобы приставать ко мне, наливал мне чай и резал торт.

Я откусила торт, отхлебнула чай, и закрыла от удовольствия глаза. А что делать? Сегодня у меня будет такое удовольствие, сладкое, шоколадное, и правильно. Нечего напрягать беременный живот. Да и я понимала, что в связи с тем, что Витя пять дней хотя и плоховато, но выполнял супружеский долг, я не была разочарована в том, что любви не будет. Посплю в компании хорошего любовника.

Когда я открыла глаза, я чуть не упала со стула. И было от чего. На столе, на положенном на стол махровом полотенчике лежал Генкин красавец. Но в другом бы антураже я его не узнала бы. Честное слово. Передо мной лежал огромный человеческий огурец, опухший, покрытый прыщами, красного воспаленного цвета. А может это были не прыщи, а чирьи? У меня не хватило смелости все это рассмотреть. Но больше всего в тот момент мне хотелось заржать во весь рот и крикнуть: "Что козел, довыеживался?"

Но я взяла себя в руки, выровняла свое лицо и эмоциональное состояние, постаралась даже напустиль на себя грусть. И хорошо подумав над лицом, я взглянула на Генку. Он смотрел на меня и в глазах стояли слезы. Ну а как? У Генки отобрали одну из главных составляющих его жизни, как ему теперь дальше жить? А что я могла ему сказать? Я же не врач!

Я смотрела на Генку, он смотрел на меня, оба мы молчали. А какие слова могут быть в такой ситуации?

Я смотрела на Геннадия и ждала, когда он расскажет о причине своей болезни. И вообще, мне казалось, что кто-то натер причинное Генкино место каким то раствором, в котором жили и бактерии и вирусы. И вся эта гадость моментально расплодилась и пошла в атаку. А думала я так потому, что последнее время работала в баклаборатории по болезням птиц. И на что только не нагляделась за это время.

А Генка в этот момент мне рассказывал, что на днях, он, дурак, встретился с бывшей любашкой, с которой они очень плохо расстались. Но она, к его удивлению, была такой нежной и ласковой, что он пригласил ее домой. И хотя Геннадий не имел привычки пользоваться презервативами, или не хотел тратить на них деньги, любашка самолично натянула на его достоинство специально принесенный презерватив. Это было позавчера. После нее у него никого не было.

Ну, Генка, ну чудила. Ему самому то верить можно? А он поверил обозленной женщине! И какие теперь планы? Ах, вся надежда на меня, потому что я отлежала в травматологии почти полгода? А ты в курсе, что лечит травматология? А у тебя что болит? А к врачу слабо? Ах стыдно? А выложить вот это на стол перед посторонней женщиной не стыдно? Ах, я самая близкая? С каких это пор?

В итоге, поняв, что отвязаться от бывшего мужа у меня не получится, так как я уже настроилась здесь ночевать, я послала Генку в аптеку. Знаете за чем? За перекисью водорода и мазью Вишневского. Если это не заразно, значит пройдет от этого примитивного набора. А если заразно, то кожвендиспансер, если что, находится в двухстах метрах.

Ходил Генка долго, потому что сначала надо было выпросить у бабушки денег на лекарство, а потом уже идти за самим лекарством. В общем, целый час я наслаждалась жизнью, уплетая торт и читая "Тома Сойера". Удивительно конечно, но Генка в небольших перерывах от пьянки и блуда читал. И книг в его уютной квартире было достаточно, причем разных жанров.

Наконец то он приперся, неся несколько бутыльков перекиси и две банки мази Вишневского. Глянув на мазь, я представила, как будет вонять в этой квартире, и сколько дней он это будет выветривать. Ну это в принципе не моя проблема и не мой выбор. А Генка пошёл переоделся в какие-то убогие семейные трусы и встал передо мной, как лист перед травой. Я в душе угорала.