Страница 124 из 126
Глава 38
В метрах двадцати от ворот, под прицелом десятка арбалетчиков, стояла Пом, а вернее, лисица, с виду очень похожая на неё. Абсолютно голая, со срезанными волосами, вырванными клочками меха, вся в крови, с одной лишь корзинкой, прикрытой с верху шкурой.
— Я проверю. — Первым вышел Кобаго. Оглядев девушку, он убедился в том, что при Пом нет оружия, не забыв заглянуть и в саму корзинку. Увиденное того слегка шокировало. Недовольно скривившись, здоровяк жестом подозвал меня.
Спустившись и подойдя поближе, заметил множественные укусы, гематомы и кровоподтёки по всему женскому телу. В своих окровавленных пальцах с вырваными когтями, она принесла ответ хищников на моё предложение. Одернув шкуру, прикрывавшую содержимое, так же как и Кобаго я скривился. К горлу подступил ком, не сумев сконцентрироваться, едва не блеванув, отвожу взгляд в сторонку.
В корзине лежала отрубленная голова с выколотыми глазами, срезанными ушами и отрезанным языком. Я знал его. Гордый, резкий но показавшийся мне смышленым… Это была голова молодого волка по имени Чёрный глаз. Тогда я думал мы сумеем с ним договориться, думал, когда он остынет, мы достигнем взаимопонимания, а сейчас…
Это было не всё. Видя наше недовольство, и без того измученная, напуганная происходящим Пом, плача произносит:
— Отныне, так будет с каждым, кто посмеет проявить неуважения к хищной крови, и предложит вести переговоры с теми, кого предки Великой охоты, всегда звали, и мы будем звать кормом. То есть, с вами, ш-шаман. — Шмыгая носом, заикалась лиса, опасаясь моего ответа и ответа охранявшего меня Кобаго.
— Каждый, кто сдался, кто струсил и сложил оружие, навлёк на семью свою великий позор. Настоящий хищник никогда бы не сдался травоядному. Хищник разорвал бы себе глотку когтями, перегрыз вены, но не сдался бы, не стал бы рабом для корма. А значит, попавшие в плен более не хищники. Трусы и предатели не достойны этого гордого звания. Отныне, все они считаются изгоями. И пока живы они, не будет им места в стае и места в хищном лесу. От сего дня и до дня последней охоты, они законная цель, и судьба их паршивая, стать трофеем в сильных руках. Эти слова мне было велено передать новым вожаком, первым волком стаи, носящим имя Красивый.
Дрожа на ветру, лиса, взорвавшись слезами, передала мне корзину. Избитая, измученная, подвергшаяся пыткам со стороны собственного племени. Переняв корзину, отдаю её вышедшему вслед за мной Кобо. Затем, стянув с себя куртку, накидываю той на плечи, мокрую голову лисички прячу под капюшоном.
— Мне не стоило тебя отпускать. Прости, Пом. Идём в дом, согреешься. — Проговорил я, но девушка даже не шевельнулась.
— Я… я теперь тоже изгой… я, я законная добыча, трофей для отца и братьев. Я больше никому не нужна! — Ладошками своими окровавленными прикрыв лицо, проскулила лисица, упав в грязь на свои побитые коленки. — Убей меня… прошу Матвеем, убей меня. Мне не пережить этого позора, мне больше нет места в этом мире.
Кобаго недовольно прорычал. Стоявший позади меня Кобо, так же не смог сохранить нейтральное выражение лица. Та лёгкость, с которой новый вождь отказался от своих соплеменников, по жестокости своей превосходила даже проступки Эрла. Сначала хищники бросили их на баррикады в самоубийственной атаке, а после, когда верхушка их обосралась, ещё и раненых трусами выставили! Бессердечные ублюдки, в отличии от них, мои пленники хоть попытались взять стены. А где эти здоровые умники, чего сбежали, чего героически не убились об стену, как требовали этого от других! Сами съебались, поджав хвост, а раненых бросили на произвол судьбы.
Внутри всё перекручивалось, меня распирало от гнева, ненависти, злобы. Волк по имени Красивый? Вы издеваетесь? Да по одному имени понятно, он лицемер, коварный выродок и трус!
— Теперь я трофей… — Когда слёз не осталось, вновь повторила лиса, обреченно, ленивой рукой потянувшись к лезвию Кобаго, висевшему у того на поясе.
— Дура. — Рычит охотник, делая шаг назад, и хищница по инерции едва не падает в грязь.
Подскочив, подхватываю девушку, не позволяя упасть. Вся в крови и воняет, словно…
— Для них возможно ты и трофей, Пом, но не для меня… — Со стыдом на сердце, припав на колено, под наблюдением десятков молчаливых взглядов, прижимаю девушку к своей груди. Дождь заливает мои глаза, большими, холодными каплями, заползает за воротник, убегая по спине вниз. Сейчас моя шея находилась всего в десятке сантиметров от её острых, хищных клыков. Хищница даже в таком измученном и израненном виде сильнее, проворнее меня. Если захочет укусить, укусит, уверен, она знает где находится артерия.
Внутри меня всё сжимается от тоски, обиды, страха возможной, собственной смерти.
Кисти лисицы приподнялись. Реагируя на это, вперёд ко мне, желая защитить, делает резкий шаг Кобо, но Кобаго, подняв руку, его останавливает.
Пальчики Пом замком смыкаются у меня на позвоночнике. Я чувствую, как она дрожит, чувствую её боль и отчаяние.
— Если твоя семья отказалась от тебя лишь за то, что ты выжила, то я стану для тебя новой семьей. Той, которая никогда тебя не бросит и не предаст.
Подняв голову, лисица, своими большими, заплаканными глазками уставилась в мои губы. Словно пытаясь понять, не ослышалась ли, она глядела то на меня, то на усмехавшегося за мной здоровяка Кобаго. Впервые я видел её волшебные, яркие оранжевые глазки так близко. Словно две маленькие, мокрые мандаринки, они сверкали так ярко, так искренне…
Хмыкнув, поднеся кулак к рту, усмехнулся Кобаго.
— Шаман, ну ты и чудик… ха-ха, думал ты её просто своей женщиной сделать хочешь, а тут частью семьи, хе-хе-хе, ты хоть сам понял, что сморозил? — Смахнув с лица дождевые капли, повернулся к нам спиной Кобаго. — Одуреть… всеядный усыновил хищницу, я то думал у богов кузни с юмором всё плохо, а тут такое… Никогда бы не поверил. — Не унимался горлопан, шагая к воротам. Словно по щелчку магических пальцев, напряжение спало, кролли вмиг перестали видеть в Пом угрозу.
— Хищник и всеядный в одной семье, это вообще нормально? — Догоняя отца, кинул тому в след Кобо, на что тот лишь пожал плечами.
— Нормально это не про старосту… — Едко ответил многодетный папаша.