Иннокентий

Это был Сулейман Сулейманович Кадыров. Даже не скрывал своего имени, гад. Вот и первая ниточка. Пронин кинул внимательный взгляд на Васечкина, тот кивнул, капитан посерьезнел. После опознания объекта Замяйлов все-таки позвонил своему куратору из органов, поставив того в известность. После разрешения сверху он начал доставать личные дела сотрудников. В итоге стала вырисовываться довольно интересная картина. Осознав, что под его боком работает целая шайка, бывший НКВДист заработал с утроенной силой.

— А такого Льва Абрамовича вы не знаете часом? — осторожно спросил Васечкин.

— Ну почему же, — начальник первого отдела как будто помолодел и блестел глазами, почуяв азарт сыщика. — Он из нашего главка, курирует у нас производственный процесс. Часто бывает с командировками.

Пронин и Васечкин переглянулись. Первый осторожно спросил:

— Интересно, а что может связывать Каскада и Кадырова?

— Так они до этого работали вместе в Ташкенте на подобном предприятии.

Вот узелочки и начали понемногу развязываться.

В разгар работы с бумагами настойчиво зазвонил телефон. Замяйлов взял трубку и озадаченно посмотрел на гостей:

— Вас ждут на проходной.

Кто ждал и зачем, было понятно без лишних слов. Как и то, что документы им вынести не дадут. Даже копии снять. Молодой человек с жестким ежиком серых волос показал в сторону черной «Волги». Пронин сел туда один и о чем-то минут десять оживленно переговаривался с сидевшим там человеком. Васечкин же неожиданно успокоился. Тут такая мощная машина закрутилась, что без последствий не оставят. Затем его пригласили внутрь автомобиля.

— Майор Абакумов, Комитет Госбезопасность, — первым заговорил гэбэшник. — Не представляйтесь, вас я знаю. Дело беру в свои руки, все уже согласовано. Вы оба пока будете под моим оперативным подчинением С вашим начальством я договорюсь. Так, Пронин?

— Так точно.

— Только вот кем он у нас будет проходить? — кивнул в сторону Васечкина майор.

— Представитель ДНД.

Абакумов ехидно улыбнулся в ответ, но согласился:

— Хорошо, пусть будет так. Договаривайтесь о встрече с деловыми, Иннокентий.

«Без меня все решили, только спросить забыли».

Но деваться некуда. Прикрытие в виде честного дружинника очень даже неплохое. Возможно, его в суд в виде свидетеля не потянут. Если этим занимается КГБ, то они решат все проблемы по своим каналам. Таково было условие полковника из области.

— А можно задать вопрос?

Служивые переглянулись:

— Давай.

— Что эти хмыри вывозили и зачем?

— Грамотный дружинник пошел, — улыбнулся майор, затем серьезно ответил. — На заводе производят самые современные электронные схемы. Брак имеется, куда без него. Но часть его вполне годна для производства радиотехники, пользующейся спросом у населения. Просто у военных запросы выше. Эти деятели по своим каналам перегоняют схемы в одну южную республику, где на государственном радиотехническом предприятии в закрытом цеху собирают неучтенную аппаратуру.

— И скорее всего под видом импорта. Платы идут отличного качества. А шильдик на пластик налепить плевое дело!

Гэбист с уважением покосился на коллегу из милиции.

— Очень возможно. Затем товар поступает на черный рынок. Навар в сотни процентов.

Васечкин присвистнул. В капиталистическом будущем такие проценты даже не снились. Но до чего ловкие граждане. Это же схема из девяностых. Привезти китайскую дрянь под название Паносоник и продать как фирму.

— Мне говорили, что они ворочают миллионами.

Пронин покачал головой:

— У тебя дар, Васечкин, влезать в неприятности.

Иннокентию нечего было ответить. Считай, еще легко отделался и заодно подарил такое важное дело товарищам из органов. Оба офицера наверняка уже примеряли на себе новые погоны. И они будут помнить, благодаря кому это удалось провернуть. Так что отмажут. Сейчас главное — на рожон не лезть.

— Как мне им дать знать?

Пронин был опытным оперативником и долго не раздумывал.

— Для этого мы и поедем вечером в искомый ресторан. Да, товарищ майор? У вас же есть наличные на расходы?

Гэбист осуждающе посмотрел на смежника:

— Вот вы, опера, всегда такие наглые?

Ответил за капитана Васечкин сакраментальной для его времени фразой:

— Не мы такие, жизнь такая.

Оба офицера глубокомысленно хмыкнули и с любопытством уставились на Иннокентия. Он был уже уверен, что фраза точно уйдет в народ.