Иннокентий

Глава 22 Отстоим завоевания Октября!

Иннокентий в своем детстве не застал этот знаковый для советских людей праздник. Один из двух, когда проводились так называемые Демонстрации. То есть народ по всему необъятному СССР в обязательном порядке загоняли в стройные колонны трудящихся, что проходили затем по улицам и площадям великой страны Советов, приветствуя стоящих на трибуне «небожителей».

Если в мае пройтись под весенним солнышком было отчасти даже весело, то в холодный и дождливый ноябрь спасал лишь внутряной «сугрев». И непонятно почему, но с самого утра Иннокентий был наполнен хорошим настроением. То ли виной тому была бравурная музыка, звучащая спозаранку из громкоговорителей. То ли радостный настрой соседей по общаге, дружной собиравшихся на праздничное шествие. То тут, то там слышались хлопки дверей, возбужденные разговоры. Занимались друг у друга утюги, галстуки и даже ботинки.

С кухни потянулись вкусные запахи. Народ заранее готовился к праздничному банкету, что начнется сразу после демонстрации. Кто-то уже начал праздновать с вечера и сейчас с мрачноватой решимостью похмелялся пивом. Кеша глянул на наручные часы, подарок от областного МВД, и мухой нырнул в освободившуюся оказией ванну. Помыться, побриться, надеть чистую рубашку, подобрать галстук. Ага, еще зарядить две пленки! Для этого не стоило занимать санузел. Какая-нибудь зараза обязательно не вовремя включит свет. Пригодится «темный мешок», взятый из фотосалона.

Скептически оглядев себя в вестибюле в большое зеркало, Васечкин вздохнул. Одежонка из промтоварного магазина не радовала. Серые невзрачные брюки, кондовые полусапожки. Пальто ему от щедрот своих отдал Никодимыч. Пусть и старое, но зато стильное. Настоящее ретро! К нему бы еще шляпу в стиль да брюки дудочкой. Пора бы уже о себе любимом позаботиться! Тем более что и деньги в кармане появились. Не зря же он пашет второй месяц как проклятый! Хорошо хоть тело Васечкина крепкое и выносливое. Вырос парень на экологически чистых деревенских харчах. Ох, не голодали советские колхозники.

Но об этом потом! На улице его встречает бодрый северо-западный ветерок. Васечкин запахивает крепче ворот пальто и, придерживая на весу небольшой кофр с фотоаппаратурой, несется напрямки к главной площади города. Гремят марши, какие-то революционные, пропахшие нафталином песни. Но на душе все равно радостно.

Разновозрастный народ спешит или на демонстрацию, или на площадь, понаблюдать за процессом. В глаза бросается обилие всевозможного кумача. Флаги на зданиях, ленты, растяжки, плакаты, транспаранты. Красные гвоздики в петлицах или руках людей, маленькие флажки и шарики у детей. И над всем этим летит праздник. Нет, не так — Праздник!

«А ведь пробило! Как они умудряются столько десятилетий сохранить дух торжества? Мы в будущем это напрочь утратили!»

Но настроение настроением, а работать надо! Благодаря протекции Светланы Михайловны Иннокентий сегодня в первый раз будет участвовать в политически важном мероприятии. Ну а если перевести на русский язык — то снимет праздничный репортаж для местной комсомольской газетки в качестве внештатного корреспондента. Сверху одобрено, так что теряться не стоит. Корочки греют душу в кармане и дают пропуск в большой мир.

Васечкин уверенно направляется к трибуне, где на подходе его останавливает милицейский офицер:

— Вы куда, товарищ?

— Я от газеты «Молодежный Заволжск».

Иннокентий важно показывает на кофр, тянет руку во внутренний карман, но милиционер кивает:

— Опаздываете. Ваши уже все там. Проходите, не мешайте!

«И это все?»

Ни проверки документов, ни личного обыска и прозвонки мудреными аппаратами! Страна непуганых идиотов, или здесь еще нет нужды опасаться разного нехорошего вроде террористов или бандитов? Хотя Герман рассказывал, что именно таким образом дед настоящего Васечкина пролезал везде, где хотел. Повесил камеру на шею и проходи с важным видом через милицейское оцепление! Надо же…

Около трибуны уже прохаживались несколько человек с фотоаппаратами и копошились телевизионщики с области. Только вместо телекамеры на плече крепкого мужичка топорщилась кинокамера. Васечкин даже не знал, что репортажи в этом времени снимали именно на них и с интересом наблюдал за их действиями.

— Иннокентий, привет! — протянувший руку долговязый пожилой мужчина тут же снял подозрения у остальных «причастных». — Это протеже Брагина.

Фотокоры покивали в ответ и занялись своими делами, копаясь в аппаратуре. Ничего нового. Пусть сначала парень покажет себя в деле, а потом уже будет более близкое знакомство. Васечкин также решил не теряться и открыл кофр из добротной кожи. А то в самом деле неудобно. Пришел фотографировать, а фотоаппарат даже не достал.

— Вот здесь они будут стоять. А отсюда удобней снимать демонстрантов.

Лев Борисович Мещерский являлся патриархом местной журналистики, выполняя в городской газете сразу несколько функций. Редактора новостного отдела, корреспондента и фоторепортера. Он знал деда Васечкина, поэтому безо всяких политесов взял его под крыло.

— А где будут стоять комсомольцы?

— Слева. Ты от них?

— Да.

— Тогда делай общий план трибуны и крупно выдели секретаря горкома. Есть телевик? Среди демонстрантов лови в первую очередь транспаранты учебных заведений.

— Понял, спасибо.

— Спасибо не булькает, — засмеялся Мещерский и кивнул в сторону своего оттопыренного кармана.

— Лев Борисович, я еще не фигура такого масштаба, чтобы принимать на работе.

— Ну и правильно! Включайтесь, молодой человек, начальство на подходе.

Васечкин сделал вид, что примеряется и наводит резкость. Щелкать проходные кадры он вовсе не собирался. Пленка куплена за собственные средства, а не казенная. Так что будем экономить. Он минут двадцать смотрел, как работают остальные фотокоры, сделал несколько общих кадров площади с идущими демонстрантами. Сначала проходили работники важнейших предприятий Заволжска. Затем обратил внимание не трибуну. В момент разрыва между колоннами он наглым образом выскочил перед трибуной, сделав несколько кадров.