Иннокентий

Настя вспыхнула, а с плеча слетела полотенце.

— Не смейся! Это филологический факультет. Английский язык в современное время невероятно важен.

— Вот с этим я полностью согласен. Будешь меня учить? Так сказать, в порядке педагогической практики? Начнем со слова ножка.

— Тебя, деревенского оболтуса⁈

— За оболтуса накажу. Поворачивайся попкой.

— Кеееша!

— Нет, Настя. Я же с самого начала тебя предупреждал. У меня нет крепких отношений в планах. И никуда пока я не поеду. А тебе нужно учиться и устраиваться по жизни. Найдешь себе правильного парня, выйдешь замуж, нарожаешь детишек и будешь жить поживать, добра наживать.

Затем Иннокентий вспомнил, что рассказывали ему родители про девяностые, и замолчал.

«Да ну его на фиг. Живи, девочка, лучше для себя!!»

Насте Дмитриевне его мысли и голимое ёрничание жутко не понравились. Она начала молча собираться, совершенно не стесняясь наготы и разбросанной по полу одежды. Девушка, фыркая, натянула на себя трусики и юбку.

— Я хотела, как лучше.

— Лучше кому, Настя? Ты, как и твои родители, видишь только себя. А мои желания тебе побоку.

Комсорг порывисто повернулась:

— То есть ты серьезно… с фотографией?

— У меня же дед был известным в области фотографом. Чем я хуже?

Настя от удивления даже забыла надеть лифчик, щеголяя перед Васечкиным обнаженными полушариями титечек. И это его отвлекало от мыслей.

— Ты здорово изменился, Кеша.

Но в одном Кеша из двух миров совершенно не поменялся. Дают — бери.

— Ай! Юбку не порви!

В ЖЭКе его встретили подчеркнуто хмуро. Макарыч бросил на стол какую-то бумажку:

— Держи бегунок, и чтобы сдал все инструменты до конца рабочего дня!

Иннокентий не поверил своему счастью. Неужели сегодня последний день работы электриком в жилищно-коммунальном хозяйстве?

— Таки все?

— Васечкин, вот ты скажи, кто у тебя там наверху есть? Звонили с горисполкома.

— Наверное, по линии УПК. У меня ведь практика начинается.

— Ну-ну, — судя по взгляду, Шошенский ни разу не поверил в отговорку. Тот еще ушлый жук. — Но ты дорогу не забывай, если что.

— Спасибо на добром слове.

Сначала Васечкин сдал все имеющееся у него казенное добро. С этим в СССР было строго. И наказания за хищения социалистической собственности больше, чем украденное у частников. На стол легли относительно чистая роба, начищенные до блеска кирзачи и инструмент в потертой сумке. Новая уже была его собственная. Подарок соседа автомобилиста. Да и часть инструмента взята у пролетариата на стройке в результате «обмена опытом и жидкостями».

Помощник Макарыча с недовольным видом глянул на полупустую сумку, но возразить ему было нечем. По списку сдано все. Пусть и старое, и убитое. Какое уж выдали! Затем бухгалтерия, профком и комсорг. Везде нужны штампы. Если профкомша вздыхала по поводу утраты ценного молодого специалиста, то Настя Дмитриевна даже не подняла глаз. Тяжело с женщинами, но и без них хреново. Ни вставить, ни вынуть. И даже поругаться не с кем.

Выйдя из конторы, Васечкин выдохнул. Неужели первый этап квеста позади? В принципе он еще неплохо отделался. Попасть в иной, зачастую жутко непонятный мир. Как-то устроиться в нем, выжить и получить некие преференции. К тому же сделать успешный шаг вперед. Стрельнув у знакомого сантехника сигарету, Кеша присел на лавочке. Хотелось малость передохнуть и подумать. Что он имеет на данный момент?

Практически получены корочки лаборанта. Еще три месяца и будет диплом фотографа. Со всеми вытекающими.

Освоены навыки электрика. В жизни пригодится.

От деда местного Васечкина осталась раритетная немецкая техника. В столице за нее можно сменять много плюшек. Даже в этом времени. Кеша был в стопроцентно уверен.

Появился некоторый круг знакомств. Не все из них одинаково полезны, но своя ноша не тянет. Во всяком случае пока Кеша об этом думает. Реальность советского образа жизни сильно отличалась, как от воспоминаний дедов СССРовского разлива, так и воинствующих хипстеров. Временами Петрову из будущего казалось, что он все-таки лежит в дурдоме. Таком добродушном и пахнущим нафталином.