Иннокентий

К счастью половина наряда оказалась относительно легкой. Вкрутить лампочки в подъездах, проверить щитки в новом доме. Пришла жалоба на них. Больше всего пришлось провозиться с установкой люстры в одиннадцатом доме. В эти времена даже подобная банальная операция являлась проблемой. Но с такой-то матерью справились. Хозяином квартиры был тщедушный мужичок интеллигентного вида, многое, в том числе и стремянку, пришлось брать у соседей. Но трешку Кеша у «интеллигента паршивого» закалымил законно. И жить стало лучше, жить стало веселее! На площадке его поджидал с сигаретой сосед, Кеша как раз тащил ему стремянку.

— Куришь?

— Нет. Спортом занимаюсь.

Мужик с оттопыренным пивным пузом хмыкнул и показал на дверь.

— Разговор есть. Заходи, чаем угощу. У Петровича, наверное, в холодильнике мышь повесилась.

Иннокентий с утра был не жрамши, да разговор, судя по всему, предстоял деловой, потому не чинился. Валера, так представился мужичок, вскипятил на газе чайник, заварил свежего чая и сноровисто порубал буханку белого и кусок колбасы.

— Угощайся, не стесняйся. Молодой ведь неженатый, некому «тормозок» собрать.

Иннокентий покамест помалкивал, впихивая в себя вкуснящие бутерброды. Черт, не думал, что обычный белый хлебушек и вареная колбаса могут быть такими вкусными. Значит, не врали, что при Союзе продукты были качественней. И Кеше нынче остро необходима любая информация. Бывший Васечкин оставил её в голове на удивление мало. Пенек деревенский! Хозяин поступил грамотно, сначала гостя накормил, потом к делу приступил.

— Въехал я сюда недавно, собираюсь ремонт сделать. Но сначала хочу проводку и щиток сменить, и разное там по мелочи.

— Показывай, рассказывай.

Валере ответ понравился. Фронт работ был относительно небольшим, но требовал инструмента. Кеша задумался. А Валера сделал предложение, от которого было сложно отказаться.

— Вместо денег предлагают разойтись материально.

— Что есть?

— Изолента синяя, сколько хочешь. Патроны, розетки, выключатели. Все новое и лучших заводов. Импорта нет, извини. Не наш профиль.

— Щиток только через контору менять, а по остальному…

Иннокентий задумался. Предложение хорошее. Даже лучше, чем деньгами. Иметь наличку в Союзе мало, надо еще её уметь отоварить. Откуда эти познания взялись в его голове, он еще не ведал, но уже вникал. Раз застрял тут надолго, то придется крутиться. В будущей Москве гастеры рассказывали, как у них в Азиях хитромудро дела обстряпывали. А ведь в одном Союзе жили.

На обед Васнецов шел с чувством выполненного долга. Вчерашние и половину сегодняшних заявок закрыл. Так, а куда ему податься? Деньга в кармане завелась. К трешке от «интеллигента» добавился рубль с последней заявки. Но его Кеша честно заработал, ибо хозяин так намудрил с проводами, что он еле разобрался. Еще и проводка во многих старых квартирах идет поверх стен, выключатели древние, как гуано мамонта. Того и гляди рассыпятся. В новых хрущевках с этим делом получше.

Память подсказывала буфет в «стекляшке», что стояла на углу микрорайона. Почему этот магазин назывался именно так, было понятно по одному взгляду. Как раз в те времена стали строить такие заведения — стекло и металл. Поначалу выглядело неплохо и модерново. Внутри же Кеше категорически не понравилось. Буфет по факту оказался банальной наливайкой. «Кофе» из пережаренного ячменя, грузинские опилки в кипятке, объеденные мухами бутерброды на витрине. Да и публика… Такой дыхнет тебе в лицо, и ты уже пьяный.

Буфетчица, завидев Кешу, враз заулыбалась. Но ему отчего-то стало невесело. И где, спрашивается, пожрать рабочему человеку? Внезапно отголоски старой памяти дали наводку. Но надо топать. Ничего, для здоровья полезно!

На вахте транспортного предприятия на Иннокентия глянули сквозь пальцы. Ну идет себе работяга по своим делам. Сумка стучит по бедру, руки грязные, морда лица чумазая. Истинный пролетарий, тут таких половина АПАПА. На свой вид Кеша обратил внимание в зеркале, когда руки мыл. Несколько умывальников стояли сразу после входа. Пахучее белое мыло, свежие полотенца. Лучше, чем у него в доме. Столовая типичная провинциальная рабочая — раздача, толстые поварихи по ту сторону, в конце касса с важно восседающей в ней кассиршей. В начале раздачи висит листок с меню. Богато! Даже есть выбор. Солянка, две котлеты с гречкой, салат витаминный, полстакана сметаны и компот обошлись ему в восемьдесят семь копеек. Честно сказать, Кеша поначалу офигел. Так и нес увесистый поднос к свободному столу в некоторой прострации. Это что получается — на халтуры можно жить, и довольно не кисло! Считай, обед и ужин заработан. А зарплату получится копить? Тогда почему у этого обормота ничего нет?

— Кеш, привет, давно не заходил, — между столами бегала стройная молодка с русой косой. Она затирала столешницы, собирая не унесенную лодырями посуду.

«А ничего такая пигалица! Всяко интересней Ларисы».

— Салют, красавица!

Повариха захохотала и подошла к столику, за которым расположился Васечкин.

— Держи, тут горчица свежая.

— Спасибо.

Иннокентий щедро намазал на кусок белого хлеба приправы и тут же об этом пожалел. Ядреная, как ядерная война. Молодка громко засмеялась, глянув на его перекошенную физиономию.

— Не меняешься ты, Кеша. Все такой же обормот и балагур.

Васечкин закончил с супом и перешел к котлетам. В них даже было мясо! А сметана до чего густая и вкуснющая! Пока ел, исподтишка рассматривал молодую повариху. А ничего, для «прожарки» потянет. Личико кругленькое, из-под шапочки выбиваются светло-русые пряди. Фигуру особо в халате не рассмотришь, но она явно есть.

— Светка, никак ухажер пожаловал?

— Ты его в этот раз не упускай.

— И сметаны ему побольше! Да погуще!

Основной поток посетителей уже прошел, и работники столовой расслабились, зубоскаля. Иннокентий приосанился и гаркнул:

— Цыц, курицы! Раскудахтались. Я сам решу кого и как погуще…

Столовая зашлась от смеха. Надо же рабочему человеку снять напряжение. А труд в столовой никогда не была легкой. Кеша догадывался, что стоять у горячей плиты с раннего утра, чтобы приготовить обед на сотни человек не так уж просто. Упреешь, пока все переделаешь.

— Вкусно-то как! Свет, — он остановил девушку, — я буду заходить.