Грустное начало попаданства

Короче говоря, у теперь уже Сергея Александровича денег было примерно десять тысяч рублей и они, после визита в столичные рынки, как-то даже и не думали убывать. Много это? В конце 1930-х годов среднее жалованье советского трудящего, точнее, городского жителя, так как крестьяне зарплату от государства не получали совсем, состояло 300–400 целковых в месяц. От них и отталкивались государственные цены на товары и услуги, транспорт.

Скажите, пожалуйста, значительная ли вам будет стоимость автобусного (трамвайного) билета в десять — пятнадцать копеек, если у вас в кармане находится солидная пачка денег в десять тысяч рублей? И, кстати, вопрос тоже немного условный, поскольку Сергей Александрович, будучи великим князем, пардон, высоким советским чиновником, в общественном городском транспорте не ездил. У него был свой персональный автомобиль.

Только вот, если попаданец и радовался, то ненадолго. В СССР в ХХ веке деньги были не главное и даже второстепенное, это был просто текущий фон. Главное же, а также второстепенное оказались канцелярские бумаги, о чем сержант госбезопасности Кормилицына (она же любимая женщина Алена) вовремя сообщила. И, между прочим, самому ему их было получать можно, но не нужно. А то еще товарищи советские граждане обидятся или даже оскорбятся, не понимая, в чем же изюминка ситуации.

Ведь до революции председатель Комитета (министр) был его превосходительством, штатским генералом. После революции октября 1917 года специальным декретом СНК все прежнее чинопочитание было ликвидировано, но почитание высоких должностей все еще оставалось, несмотря на двадцать дет Советской власти. А ведь не к лицу дорогим товарищам суетится! Так что справки, удостоверения, различные копии собирала секретарь Сергея Александровича, а он лишь обозначал себя, когда надо, а зачастую вообще сидел в своем рабочем кабинете, задрав ноги, работал так сказать.

Собрав приличную папку, Алена сообщила, что можно, наконец, ехать к из цели. По ее лицу было прекрасно видно, что женщина совсем уже оказалась готова и в ЗАГСе она появится не для реализации формального акта бюрократии, а для соблюдения своей голубой мечты, по крайней мере, взрослой жизни. В чем же дело, попаданец в двух ипостасях — Сергей Логинович XXI века и Сергей Александрович ХХ столетия — был готов в этом активно помочь!

Но еще до отъезда, бравый попаданец получил еще один изрядный щелчок по лбу. Моральный, но, по его ощущениям, вполне физический, Сергей Александрович аж присмотрелся в зеркало — нет ли здоровенной шишки. Таковой не было, но голова гудела, как колокол после удара. Вот ведь как! Оказывается, молодожены в советскую пору должны иметь двух свидетелей (по одному от жениха и невесты). Объяснялось это тем, что эти свидетели гарантируют государство от излишних расходов (четверо дают денег всяко больше, чем двое) и, может быть, сумеют уговорить ветреных жених и невесту, решивших вдруг отказаться от свадебного брака.

Да уж, хорошее дело никогда браком не назовут. Сам попаданец смутно догадывался, что это всего лишь «хвост» от дореволюционных обычаях, когда при венчании тоже надо было предъявить свидетелей, по другим, естественно, причинам. Но его здесь никто не спрашивал, а он и не торопился обозначить свою догадку. Сами с усами!

От жениха Сергей Александрович предложил кандидатуру Прохора Герасимовича Иванова, случайно попавшего в рабочий кабинет. То есть не случайно, конечно, а как раз целенаправленно, по хозяйским нуждам. Но все равно очень вовремя. Назначенный самим великим князем помощником завхоза (товарищем управляющего до революции), Прохор Герасимович от утра до вечера хлопотал «по хозяйству» и попался на глаза попаданца. А что, почти родственная душа, тоже политический зек, и статья ему шилась тоже 58, инкриминировалось проведение теракта и антисоветская агитация.

Алена, наша ибн-сержант госбезопасности, идти по такому же пути поиска свидетелей среди уже домашней обслуги (ремонт-строительство в здании потихоньку завершалось, и люди переходили на другой ритм работы) не захотела. Сергею она говорить отказалась наотрез, но, как понимал попаданец, в душе и брезговала связываться с бывшими заключенными и, на всякий случай, просто их остерегалась.

По первому случаю попаданец сморщился, с ним-то, великим князем и зеком, она связываться не погнушалась, а вот по второму одобрительно кивнул. Наличие политического арестанта в сталинскую эпоху всегда было темным пятном в биографии. А там уже, в зависимости от текущей обстановки, могли или арестовать, или, хотя бы, понизить по служебной карьеры.

В общем, свидетелем в ЗАГС от своего лица сержант госбезопасности нашла душу почти родственную, по крайней мере, от своего же ведомства — старший майор госбезопасности Герман Николаевич Королев.

Здесь, наверное, следует рассказать, кто он такой и почему Прохор Герасимович Иванов стал только заместителем. Когда товарищ Сталин только многозначительно хмыкнул, слушая хозяйственные проблемы Всеславянского Комитета, Сергей Александрович даже простодушно подумать не мог, что Вождь решит самолично ему помочь в кавычках. Был такой термин в ту эпоху — «укрепить». При этом имелось в виду, что предшествующую кандидатуру понизить, «как не справившуюся», а может вообще арестовать, а то и расстрелять (было неоднократно и такое), а вместо него поставить другого кандидата посильнее.

К счастью, прежнего чистого хозяйственника в Комитете просто не было, Королева элементарно назначили на «пустую» должность заместителя по административно-хозяйственной службе. И ничего, что в другое ведомство и не спрашивая. Время было суровое, могли итак «поднять», что он вполне мог оказаться на бесснеженных просторах Якутской АССР.

Так что Герман Николаевич не обижался. Благо, он и старшим майором-то был не настоящим, так, хозяйственник, звание получил только оказавшись в НКВД. И практику эту широкую знал хорошо — И.В. Сталин всегда брал нквдешников в качестве универсальных выдвиженцев. Это как Николай I в свое время брал в качестве кинжала милосердия, т. н. мизерикордия, гвардейцев, чтобы укрепить сферу государственную везде — от армии до балерин, от сельского хозяйства до финансов. Эффект от этого был относительный, ну да ладно. Вот этот товарищ Королев, член ВКП (б), кстати, и приехал свидетелем от невесты, увеличив партийную прослойку ровно двое (до этого коммунистами была только невеста, а теперь вот стал и один свидетель).

Близлежащий ЗАГС, выбранный так не по этому, а по совету Г.Н. Королева. И, видимо, не случайно, поскольку он сразу по-хозяйски, целенаправленно, проскользнул в кабинетик заведующей богоугодного учреждения, шепнув будущим молодоженам, что б не торопились.

А куда бы они поторопились! Очередь была очень маленькой, но ведь была. Пока предшествующие молодожены перед ними неспешно прошли формальности и их объявили мужем и женой (не торопитесь, товарищи, не товар в магазине разгружаете), Королев и переговорил с ведомственной дамой, которую звали Никифорова Ангелина Сергеевна.

Та, хотя и была очень удивлена, но процесс не только не замедлила, но и сама в нем приняла активное участие. Еще бы! Не только Королев, которого она очень близко и давно знала, и устно приказал, и подтвердил, что может в случае надобности письменно дать установку. А в секретариате наркома НКВД подтвердили и указали, что мероприятие это находится под исключительным вниманием самого Н.И. Ежова.

А поскольку ЗАГС в ту пору находился в системе НКВД и она, между прочим, даже имела звание лейтенанта госбезопасности, то должна была не только «встать во фрунт», но и проследить, чтобы никаких замечаний и погрешностей. Свои ведь женятся и по приказу сверху! Заведующей, правда, не сказали, что свадьба идет по прямому приказу товарища Сталина, старший майор решил, что на этом уровне хватит и имени Ежова. Но этой даме, действительно и упоминания наркома оказалось достаточно. Сам нарком!

Поэтому и без упоминания, что да когда, заведующая взяла в свои руки ход бракосочетания. Вначале кратко, минут на десять, рассказала о значение создания новой советской семьи, подчеркнула при этом позитивную роль советского государства и лично Мудрейшего и Великого товарища Сталина.