Грустное начало попаданства

— То есть, вообще-то, ты, Алена, не против интима? — смеясь, вклинился Сергей в нотации девушки.

— Нет! — опять смутилась, но уже как-то сердито Алена, как-то помедлила, но потом все же высказалась: — вам, мужчинам, только и надо от нас. А поговорить о высоком и изящном вы не желаете!

— М-гм! — задумался теперь Сергей Александрович, сказал впрямую: — по прежней работе скажу — на собраниях можно и поговорить, но наедине вы же сами сводите все к плотской любви. А когда к вам не пристаешь, вы, кстати, обижаетесь еще больше. Мол, не цените, нас, любимых и прелестных.

— Да-а?! — удивилась почему-то девушка, вспомнила некоторые моменты из своей жизни, покраснела.

— В общем, предлагаю вам мировую, — подытожил великий князь: — я не говорю вам никаких замечаний на счет вашей одежды, а вы больше не сердитесь на меня по поводу моих взглядов.

— М-м… — заколебалась Алена, не желая отходить от своей удобной позиции, мол, мужчины — сволочи, а девушки — лапочки. Но когда увидела сердитый взгляд мужчины — начальника, то тяжело взглянув на показ, согласилась: — хорошо уж, только вы взглядом не раздевайте меня при всех, а то я смущаюсь.

Вот ведь актриса лапотная, опять все развернула!

— Пусть так! — согласился Сергей Александрович, как приказал. Потом, по-видимому, решив, что все уже сказано, повернул на рабочую тему: — теперь, Алена Михайловна, к делу. Как у вас с Планом?

Алена вздохнула. Она бы еще поговорила на такую щекотливую, хотя и очень увлекательную тему, как интим. Но раз он включил режим начальника, то ладно. Хочется надеяться, что он не обиделся? Бодро отрапортовала:

— План работы Комитета почти переписан, сейчас осталось несколько строчек. Через пару минут я окончу!

Собственно, большая часть оного Плана уже лежала на его столе. И он как раз вычитывал перед отправкой в Кремль. Так что знал не хуже своей секретарши. Зато этим вопросом мобилизовывал ее на скорую работу. А то он же обещал бумаги сегодня. Очень неприятно будет, когда Вождь потребует у А.Н. Поскребышева, а он и не знает, потому как ему и не привезли.

Алена действительно быстро дописала вторую и третью части Плана — они были небольшие, поскольку эти секретнейшие материалы Сергей Александрович не решился поделиться даже бумагам с грифом «Сов. секретно».

Так что виновником задержки оказался сам председатель Комитета. Но ничего, зато он нашел еще одну грамматическую ошибку, умело прикрытую секретарем, и одну смысловую нелепицу, с которой пришлось бороться уже двоим.

К вечеру все же справились и вызвали фельдъегеря, которого звали пока курьером по ответственным поручениям — целого лейтенанта госбезопасности с стрелковым оружием!

Короче говоря, за сохранение в дороге полученный курьером Планом Сергей Александрович больше не боялся. Такой здоровенный жлоб с наганом и в страшном мундире сотрудника НКВД. Скорее, уж он сам по пути кого-нибудь ограбит.

Ну а пока бумаги шли по Москве в Кремль со скоростью пешехода, Сергей Александрович принялся улучшать материальную базу Комитета. Нет, новых автомобилей он даже не пытался получить, для этого надо было письменное согласования или секретаря ЦК ВКП (б) И.В. Сталина, или председателя В.М. Молотова. И это еще у кого сложнее. А в целом великий князь понимал, что пока Комитет чего-то не добьется, то в верха лезть не приходится — с ходу отобьют. В стране, несмотря на строительство автомобильных и двигательных заводов, все равно чувствовалась острая нехватка машин.

Да и не нужны были Сергею, как председателю Комитета, новые автомобили. Имеющие бы эффектнее использовать! Вот с этим-то и поборолся Сергей Александрович. Лимиты бензина и масел, запасных частей для разных типов и марок, даже людей — шоферов — всего не хватает! При чем ведь нигде не отказывали, но чтобы согласовать со всеми чиновниками, а с каждым необходимо было обязательную докладную с объяснением, что да как да. Ух, замаешься!

Но к концу дня все вопросы с ГСМ и запчастями удалась решить. С шоферами обещал помочь Н.И. Ежов. Честно говоря, такую помощь Сергей видел только в гробу, но ничего не поделаешь, с наркомом НКВД не поспоришь.

А вот с каналами снабжения продовольствием, как и с его номенклатурой и объемом он даже не пытался поработать. Оптимальный вариант для него, как и Комитета в целом, было показаться хорошо И.В. Сталину, а потом, при случае, подсунуть бумажку с надобностью. Тогда еще получится. А так, попаданец понимал, что и с продовольствием в СССР плохо, хотя и не так тяжело, как в начале десятилетия, но и обильного снабжения не было.

Но это опять, если получится показаться Вождю. Хотя, если не получится, то ты уже не уйдешь, а Николай Иванович распорядится отвести в «свою» камеру.

Охо-хо, как же тяжело тут, как аборигены живут? Какой-то моральный дискомфорт постоянно давит на плечи, в итоге пробежишь по улицам Москвы час — другой, а чувство такое, будто весь день на ногах, причем не в столице, а в пустыне.

Обратно, «домой» он вернулся совершенно разбитый, словно не по кабинетам московских чиновников ходил, а был уже (еще?) на допросе у Н.И. Ежова и там подручные орденоносного наркома отдубасили его со знанием дела.

Все, жизнь сегодня подошла к концу, оставалось надеяться, что завтра снова поднимется солнце, и жизнь опять начнется. А пока на кроватку. Сергей помнил, что в его временном рабочем кабинете опять же временно стояла временная (!) железная кровать. Суррогат французской мебели, запаздывавшей из-за границы.

Кровать болезненно походила на прототип в тюремной камере. Правда, там одиночная, а здесь двуспальная. А в остальном все похоже — и белье, и матрац с подушкою, и шерстяное одеяло. А когда он увидел на всем этом штампы НКВД, то у него буквально началась крупная истерика.

Хорошо хоть Алены в кабинете не было, как, впрочем, и остальных сотрудников, иначе у них всех стало бы неприятное впечатление от председателя Комитета. Тот, как капризная балованная женщина, сидел на полу и одновременно плакал и истерически смеялся. И ведь это мужчина за двадцати дет. В ХХ веке это был расцвет человеческой жизни, поскольку за 30 лет мужчина, как и женщина стремительно катились в старческий возраст.

К счастью, нервы у него все же были крепкими, и Сергей отошел от истерики, вымылся холодной водой (в соседней комнате находились все удобства — и туалет, и ванна, и, конечно, умывальник). А там, помяни черта, он и появится, на своем рабочем месте появилась секретарь Кормилицина. Или лучше ее называть сержантом госбезопасности и она оберегала своего начальника от текущей обстановки (текущую обстановку от такого странного начальника)?

Хотя при виде своего председателя девушка так радостно-счастливо улыбнулась, словно солнышко снова появилось. На небе-то светило было уже где-то за зданиями. Москва 1930-х годов была как ниже столице будущего, но все равно заботливо прятала вечернее солнце за зданиями.

Хотя бы какие-то мелкие радости есть и в эту эпоху, — подумал Сергей, помня, однако, что и она сотрудница НКВД, и не только может, но и должна арестовать его в соответствующем положении.

Но пока Алена являлась его ближайшей сотрудницей, хотя и не постельно-интимной, и в таковом состоянии сообщила, что кухня приготовила ужин. Все остальные трудящиеся уже покушали, но нам и еще трем, не имеющим возможности во время покушать. Будете кушать сейчас Сергей Александрович или вам отложить?

Точно собака Павлова, — сделал себе диагноз Сергей. Еще недавно он думал только о сне, но стоило его секретарю сказать о пище, как рот заполнился слюной, а желудок сердито забурчал, что пора уже, надо бы и ему что-то подкинуть.

Поели. На пустой желудок и перловая каша с каким-то непонятным маслом было вкусной. Не фига се, так ведь и всякую дрянь начнешь жевать. А потом все же свалился спать. Темнает уже, пора и нам отдыхать!

Глава 14

Ложась спать, он по старой тюремной привычке не стал заботиться о закрытой на ключ двери. В тюрьме это смешно, не так ли? Увы (или, тьфу-тьфу, к счастью), он был уже не в этом казенном учреждении. Забылся… И его буквально с лету наказали, он даже совсем не успел уснуть.