Ты. Я. Кровать. Сейчас же

Вместо этого я выхожу из сауны, врываюсь в раздевалку, быстро натягиваю одежду и ухожу.

Этот гребаный парень. Он пытался погубить моего отца, а теперь пытается погубить меня.

Он был бы рад видеть меня живущим на улице, но я лучший игрок в регби в мире, так что же он собирается делать? В том, чтобы быть лучшим, есть сила.

Я все еще злюсь и расхаживаю по комнате, когда парковщик подвозит мою машину. Он бросает мне ключи, и я выхожу со стадиона. Я не останавливаюсь перед фанатами, которые часами ждут меня, чтобы подписать шляпу или мяч. Я не могу. Не сегодня.

Я потерял ее.

Мои руки сжимают руль, и я едва могу сосредоточиться на дороге. Все, что я вижу, — это эти розовые губы и маленький мягкий язычок.

Я был так близок к тому, чтобы увидеть все это. Она раздевалась, когда он ворвался и отпугнул ее.

Мой член в штанах тверд, как скала. Он в ярости. Взбешен.

Я неловко ерзаю на своем сиденье, когда сворачиваю на свою улицу. Этот ублюдок не сдается. У меня такое чувство, что мой твердый член не опустится, пока не войдет в сладкую спелую киску Зоуи.

О, черт.

От одной мысли об этом все мое тело трепещет. Моя кровь кипит от желания обладать ею.

Если бы я знал, где она, я бы ехал туда прямо сейчас. Я бы забрал ее на тротуаре, если бы пришлось.

Я заезжаю в свой частный гараж, и мой член оказывается снаружи еще до того, как я заглушаю машину.

Требуется всего около пяти яростных ударов, и я жестко кончаю. Густые потоки горячей спермы разливаются по всей моей руке, когда я думаю о ней.

Красивые черные волосы. Бледно-белая кожа, которая как будто светится на фоне моей. Эти пухлые губы. Упругие сиськи.

Я откидываю голову на подголовник и тяжело выдыхаю.

Черт. Что эта девчонка со мной сделала?

Я чертово липкое месиво.

Обычно по дороге домой с игры я вспоминаю каждую минуту. Каждую игру. Даже после побед я анализирую свое выступление и вижу, что я мог бы сделать лучше в следующий раз.

Я даже ни разу не задумывался о регби. Как я мог, когда эта красота не выходила у меня из головы?

Когда я впервые увидел ее, мне показалось, что моя вселенная изменилась. Я не мог сопротивляться притяжению, которое она оказывала на меня. Я должен был быть рядом с ней. Я все еще верю.

Как будто она — солнце, а я — самая большая и злая планета в галактике, вращающаяся вокруг нее.

Теперь она центр моего мира. Я просто должен признать этот факт.

Я закрываю дверь гаража и заглушаю двигатель.

У меня все еще кружится голова, когда я пытаюсь отдышаться. Я пытаюсь собраться с мыслями, прежде чем зайти внутрь и что-нибудь сломать, но это трудно, когда я не знаю, что она в безопасности.

Я не знаю, где она и с кем.

Меня мучает мысль, что другие мужчины могли бы любоваться тем, что принадлежит мне. Они могли касаться ее или вдыхать запах ее волос.

Мои челюсти сжимаются, а руки сжимаются в кулаки.

Я даю клятву, что это происходит в последний раз. Когда я увижу ее в следующий раз, я не отпущу ее. Я не позволю ей ускользнуть у меня из рук, я не позволю ей избежать нашей судьбы.

Мой разъяренный член все еще тверд, как скала. Дразнит меня. Глумится надо мной.

Я знаю, что этот ублюдок не даст мне покоя, пока я не завладею ее юным лоном. Он хочет распространить свое семя внутри нее и зачать ребенка в ее гладком животе.

— Я тоже этого хочу, — бормочу я. Я так сильно этого хочу. — Почему она сбежала?

Я вспоминаю все это и анализирую, как если бы играл в регби.

Через несколько минут, мне кажется, я знаю. Я слишком сильно заигрался.

Я привык, что девушки вешаются на меня. Всегда. Кажется, что в каждом городе мира есть батальон возбужденных женщин, которые хотят насадиться на мой член.

Я звезда Mostly Grays.

После каждой игры легионы фанаток шепчут мне в уши самое грязное дерьмо, пока я подписываю командный товар. Мамы говорят мне, что хотят отсосать мне, когда я подписываю карточки их детей на регби. Жены говорят мне, что хотят раздвинуть для меня ноги, пока их возбужденный муж фотографирует нас вместе. Студентки колледжа рассказывают мне, какие влажные у них киски для меня, когда я расписываюсь на их груди.

В каждом городе происходит одно и то же. Мне суют в руки карточки-ключи от отелей. Трусики распихивают по карманам. Задницы, ложбинки и твердые соски тычутся мне в лицо.

Я никогда не принимаю участие. Никогда.

Я слишком занят усердными тренировками и попытками стать лучшим гребаным игроком в регби, которого когда-либо видел мир. Я был рядом и видел, что происходит с парнями, которые пьют и распутничают. Табло забывает о них, болельщики забывают о них, и учебники истории забывают о них.

Это не я.

По крайней мере, это было не так.

Все, за что я боролся, теперь доступно всем. Мой фундамент шатается. Он треснул.

Она сломала меня.

Я бы отдал все ради нее.

Если бы мне пришлось выбирать между регби или ею, я, блядь, выбрал бы ее. Каждый. Раз. В любое время.

Я вытираю руки салфетками и поднимаюсь в свой пентхаус. Из окон открывается вид на Окленд, лучший город в мире.

Сегодня я пропускаю потрясающий вид на город и направляюсь прямо к телевизору. Я включаю YouTube и ищу свою девушку.

Зоуи Эллис.

Мое тело напрягается от волнения и предвкушения, когда я вижу, как всплывает ее имя. Есть довольно много роликов, где она берет интервью у теннисистов.

Я нажимаю на первую и смотрю, как она берет интервью у теннисистки после матча, пока я медленно глажу себя. Я бы предпочел, чтобы передо мной была настоящая вещь, но это лучше, чем ничего.

Короткое интервью заканчивается, и начинается другое видео. На этот раз она берет интервью у парня, и я весь напрягаюсь. Это просто напоминает мне, что она где-то там сама по себе.

Я переключаю запись на другое женское интервью, прежде чем швыряю пульт дистанционного управления в экран и продолжаю дрочить.

Мой взгляд прикован к ее губам, рукам, волосам. Она такая чертовски красивая.

Я сильно кончаю, но не прекращаю поглаживать.

Я дрочу снова, и снова, и снова, пока мои толстые предплечья не начинают гореть, а передо мной не вырастает гора бумажных салфеток.

Но облегчения по-прежнему нет.

Этого не будет, пока я снова не прикоснусь к ее мягкому телу.

И как только это произойдет, я буду трахать ее до тех пор, пока мои яйца не высохнут, а ее лоно не покроется моей горячей спермой.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

Зоуи

— Что, черт возьми, с ним не так? — говорит один из репортеров, потрясенно глядя на игру. — Он съедает больше грязи, чем крот в день переезда.

Все репортеры гудят.

Акеакамаи играет дерьмово.

Он выглядит рассеянным. Как будто его голова не в игре.

Все в ложе для прессы морщатся, когда его укладывает огромный игрок из другой команды.

— Это на него не похоже, — говорит репортер слева от меня, качая головой. — О, я получила свою статью!

Я бросаю взгляд на экран ее ноутбука и вижу, как она печатает: Для великого Акеакамаи все закончилось?

Мое сердце колотится, когда я смотрю, как он делает подкат. Прямо перед тем, как подойти к парню с мячом, он оглядывается вокруг, как будто ищет что-то или кого-то. Он ныряет, чтобы сделать подкат, но парень легко уклоняется от него и бросается бежать.

Толпа злится. Неспокойно. Я чувствую это по переполненному стадиону.

Это из-за… меня?

Я смеюсь. Не будь дурочкой, Зоуи. Это смешно.

Акеа — огромная международная звезда. Я уверена, что он меня даже больше не помнит.

Он, наверное, переспал с тремя дюжинами девушек с тех пор, как я видела его несколько дней назад на последней игре.

При этой мысли в моей груди разгорается жжение ревности. Мне не нравится думать о нем с кем-то еще.