Драконы Повелительницы Небес

— Что за женщина! — пробормотал Ариакас. — Что за женщина!

По пути к Храму Китиара попыталась подкупить баазов. Базак со сломанным крылом, услышав, что она говорит с ними, заменил их двумя другими.

Затем Темная Госпожа попыталась подкупить базака. Но Тарг даже не удостоил ее ответом. Китиара глубоко вздохнула. Она догадывалась, что все это бессмысленно, — дракониды-телохранители были известны своей преданностью Ариакасу. И все же попытаться стоило. Базак, разумеется, сообщит императору, что она предлагала ему деньги, но какое это имело значение? Что теперь может он ей сделать? Не убьет же он ее дважды.

Слуга Ариакаса побежал вперед, чтобы предупредить служителей Храма. Узнав, что он должен разместить опальную Повелительницу, настоятель был смущен и не знал, как реагировать. Вначале он разозлился, что его не поставили в известность заранее и не спросили совета, когда решалась участь предательницы. И уж во всяком случае, Ариакас должен был заблаговременно сообщить ему, что собирается заключить ее в Храме.

Хотя, разумеется, Ночной Властелин был рад видеть Темную Госпожу униженной и раздавленной, и, уж конечно, он не пропустил бы ее казни.

Он отправил Ариакасу короткий ответ, но никак иначе свой протест не выразил. Нескольких слуг он послал на Арену Смерти, распорядившись доставить в его ложу кушанья и напитки на тот случай, если мучения Китиары продлятся. У некоторых преступников агония продолжалась удивительно долго.

Храм Нераки располагался в центре города, постепенно возникшего вокруг. Храм одновременно существовал в двух измерениях: материальном и духовном. Некоторые, попав в него, ощущали себя там как во сне. Органические по природе, выросшие из семени Камня Основания, стены Храма, искривленные и деформированные, образовывали немыслимой формы помещения. Коридор, казавшийся прямым и коротким, внезапно делался длинным и извилистым, словно в кошмаре. Те, кто отваживался пройти по Храму в одиночестве, без сопровождения темных жрецов, либо безвозвратно терялись, либо сходили с ума.

У Китиары, как и у прочих Повелителей, были личные покои в Храме с отдельным входом, охранявшимся личной стражей. Однако их использовали лишь во время различных церемоний, предпочитая уютный номер в гостинице или, на худой конец, казарму неспокойной атмосфере Храма.

Императорские покои были самыми богатыми, уступая лишь комнатам Ночного Властелина. Однако Ариакас не любил там находиться. Он не доверял настоятелю, а тот, в свою очередь, завидовал императору. Базак Тарг знал дорогу, но был рад, когда один из темных жрецов вызвался проводить его. Они провели Китиару по лабиринту коридоров, в котором иногда путались даже служители. И на этот раз им пришлось сделать остановку и дождаться, пока еще один темный жрец не укажет им направление.

Шагая между двумя баазами, которые не хотели даже смотреть на нее, тем более разговаривать, Китиара пыталась придумать какой-нибудь план побега. Ариакас был умен. Храм оказался надежнее всякой тюрьмы. Даже если ей удалось бы выбраться из комнаты, куда ее заключат, Китиара могла бродить по этим коридорам целую вечность — и так и не найти выхода. Темные жрецы не стали бы ей помогать, они были бы только рады ее смерти.

Это был конец. На этот раз выхода она не видела. Она кляла этого болвана Верминаарда за то, что он позволил себя убить, кляла Таниса за то, что убил его, кляла Феал-хаса за то, что шпионил за ней, Тоэда — за то, что родился на свет, Ариакаса — за то, что не позволил ей продолжить войну в Соламнии. Если бы она сражалась с рыцарями, то не впуталась бы в эту гнусную историю.

Тарг провел ее в императорские покои, расположенные глубоко под землей, вдали от посторонних взоров. Покои, принадлежавшие Повелителям, напротив, находились наверху, над Залом Собраний. Кит всегда удивляло, почему Ариакас выбрал подземные апартаменты. Но, увидев их, она поняла. Это был настоящий бункер, куда вела лишь узкая винтовая лестница. К императорским покоям примыкала комната для солдат и обширная кладовая, до отказа набитая провизией. Небольшой отряд мог обороняться здесь сколь угодно долго.

Жрец зажег факел и отправился вперед, чтобы обезвредить многочисленные капканы и ловушки. Воздух был сырым и затхлым. По стенам тянулись ниши, в которых могли укрыться стрелки. Двигаться по лестнице можно было только по одному, а узкие ступени были предательски опасными, так что даже драконидам, с их длинными когтями, приходилось смотреть под ноги, чтобы не упасть. Внизу виднелась массивная железная дверь, управлявшаяся при помощи сложного механизма. Базаки ввели Кит через эту дверь в просторные, роскошные, темные и гнетущие покои.

„Нет ничего странного в том, что Ариакас отказывается в них жить, — подумала Китиара, стараясь унять дрожь. — Если все пойдет плохо, здесь вступит он в последний бой, и, если поражение будет неизбежно, здесь он умрет. По крайней мере, он погибнет сражаясь“, — с горечью констатировала она.

Ариакас велел запереть Темную Госпожу в кладовке. Тарг подвел ее к мрачному, лишенному окон помещению, примыкавшему к кухне. Жрец принес ей одеяло, чтобы постелить на холодный каменный пол, ведро для отправления естественных нужд и спросил, хочет ли она есть. От еды Китиара с отвращением отказалась. Ее желудок был словно перевязан тугими узлами, и ее немедленно вырвало бы, стоило ей проглотить хоть кусочек.

Жрец спросил про наручники. Несмотря на настоятельное требование Тоэда заковать ее в кандалы, базак не сообразил захватить их с собой, а в Храме наручников не водилось. В конце концов, было решено, что без кандалов можно обойтись. Кит, разумеется, никуда не денется до рассвета, когда ее поведут к месту казни. Жрец обещал утром принести с собой кандалы. Тарг втолкнул женщину в кладовку и начал запирать дверь.

— Скажи Ариакасу, что я невиновна, Тарг! — молила Китиара. — Скажи, что я смогу доказать это! Если только он придет увидеться со мной…

Тарг захлопнул дверь и повернул в замке ключ.

Одна, в кромешной темноте, Китиара слышала, как когти базака царапают каменный пол.

Затем наступила тишина.

Сердце ее громко билось, и каждый удар тонул в тишине, словно песчинки в часах, отсчитывающих секунды до ее смерти. Китиара прислушивалась к своему сердцебиению, пока звук этот не сделался таким громким, что ей начало казаться, будто стены темницы раздвигаются и сжимаются ему в такт.

Первый раз за всю жизнь Кит сходила с ума от страха.

Ей доводилось видеть, как людей вешают, топят, четвертуют. Потрошение было самой страшной казнью. Она знала ветеранов, которые, не в силах вынести жуткого зрелища, отворачивались или закрывали глаза. Вначале ее повесят, но не до смерти, а лишь до того момента, когда она потеряет сознание. Потом распластают на земле. Палач будет вырывать органы из еще живого тела, а она будет извиваться и кричать в страшной агонии, наблюдая, как ее внутренности бросают в огонь. Ее оставят умирать медленной смертью, истекая кровью. А перед самым концом ей отсекут конечности и голову. Части ее тела наденут на пики у храмовых ворот.

Китиара представила себе, как холодная сталь вонзается ей в шею. Представила исступленные крики толпы, жаждущей крови, которые, хоть и будут громкими, все же не заглушат ее воплей. Холодный пот заструился по ее лицу и шее. У нее подвело живот, руки начали дрожать. Женщина не могла сглотнуть, не могла дышать. Она сделала судорожный вдох и вскочила на ноги, охваченная безумным желанием размозжить себе голову о каменную стену, чтобы разом покончить с этим кошмаром.

Но разум возобладал. Страх чуть не лишил ее рассудка, и все же она заставила себя обдумать ситуацию. Было позднее утро. В ее распоряжении оставался почти весь день и целая ночь, чтобы придумать план побега.

И что тогда? Что, если она сумеет убежать?

Китиара опустилась на стул. Она останется жить, и это кое-чего стоило, но до самой смерти она будет в бегах. Китиара, которая была Повелительницей Драконов, предводительницей армий, завоевательницей народов, принуждена будет скрываться в лесах, спать в пещерах, воровством добывать свой хлеб. Позор и бесчестье такого жалкого существования будет вынести тяжелее, нежели несколько часов мучительной казни.