Страница 2 из 9
Теду был виден его браслет-коммуникатор, он прочитал пробегающую строку сообщения: «Группа захвата на подходе, протяни время, держись, мы вас видим, Умный дом не отключен!..». Детектив бросил быстрый взгляд на блок камеры в углу на потолке.
– Вы с ней давно развелись?
– Она ушла семь месяцев и пять дней назад, прислала бумаги по почте, не захотела поговорить!
Уолш, крепко держа ружьё, чуть раскачивался, стоя у шкафа с обеденным фарфором, глаза красные, небритое помятое лицо. Сколько бессонных ночей он провёл наедине с собственными мыслями, пока решился на такой шаг? На футболке видны старые пятна от какого-то соуса. «На месте миссис Уолш я бы тоже от тебя съ*бал, урод!» – спокойно подумалось детективу.
– Мы попробуем её найти, Луис, но вряд ли ей понравится, что ты угрожал ружьём, напугал её маму и сестру! Давай сделаем так, я тут останусь вместо них, а женщин ты отпустишь?
– Хрен тебе! Я смотрел по телику! С заложниками я могу диктовать свои условия и выдвигать требования! А тебя при штурме никто жалеть не станет, страховку потом семье выплатят, похоронят за казённый счёт, и всё.
– Логично. И чего ты хочешь потребовать?
– Хочу, чтобы она приехала, и сказала мне, объяснила, почему ушла от меня!
– А сам ты как думаешь?
– Я любил её, и всё всегда для неё делал! – здоровяк всхлипнул. – У нас всё было хорошо! Мы шесть лет женаты!
– Были женаты… – поправил Тед и прочитал коммуникатор на поднятой руке: «вымани его на центр комнаты!»
– Она должна ко мне вернуться! Я хочу поговорить с ней! – рявкнул Уолш.
– Ты знаешь, когда от меня ушла любимая, я больше всего в жизни хотел только двух вещей! – Тед снова мельком глянул на камеру под потолком, интересно, пишется ли сейчас звук? Он плавно сделал полшага в сторону. – Убить себя, или убить её!
Стрелок впервые посмотрел на него с интересом.
– Ну, думаю, раз ты тут живой, значит, до самоубийства дело всё-таки не дошло? Что, кишка тонка оказалась? – хмыкнул он.
– Нет, Луис, мои кишки покрепче твоих, поверь. Но я не стал разбираться с теми, кто слабее, не стал биться в истерике, брать заложников, или перекладывать ответственность за наш разрыв ещё на кого-то…
– А что ты сделал? – ружьё чуть опустилось, но пальцы всё ещё на курке.
– Я подстрелил и покалечил топором одного из её любовников три года назад… – ещё полшага в сторону.
Наблюдая за копом, машинально двигаясь, поворачиваясь следом, этот безумец должен оставить без внимания заложниц, и оказаться на линии огня группы захвата.
– Ух ты! – с уважением закивал Уолш.
– Да. А в прошлом году утопил ещё одного друга её сердца и тела. Отлично провёл отпуск в Европе.
– Ты гонишь?!
– Богом клянусь, Луис! Но ты знаешь, не сработало. Это не помогло мне возвратить женщину.
– Почему? – искренне удивился помешанный.
– Она взяла себе новых любовников, прикинь, замутила с братьями-близнецами! Эх, полжизни бы отдал, только бы увидеть это своими глазами!…
– Ну, ты лошня, детектив! – заржал Уолш. – И как тебе, олень, рогами за люстру не цепляешься?!
– Не знаю, а ты своими, Луис?
Тед чуть наклонил голову набок. На улице слышны сирены, значит, район, скорее всего, уже оцепили.
– Тереза не изменяла мне! – перестав улыбаться, взревел тот.
– Откуда ты знаешь?
– Я всегда знал, где она, и с кем, сидел дома и всегда следил по приложению, куда поехала, и сколько времени, где провела! Даже к матери её одну не отпускал! Проверял все покупки по карте, знал, с какими билетами на работу ездит! И на работе всегда видел её на камере! Я же любил её! – не сомневаясь в своей правоте, качнул оружием стрелок.
«Бедная женщина, и как она с таким мудаком шесть лет протянула?!» – подумал Тед, ещё чуть шагнув в сторону.
– А я просто не стал мучать любимую, держать на цепи, а дал ей свободу, чтобы она была счастлива с тем, с кем хочет.
– Лошара! Она крутит направо и налево, а ты, небось, ещё и содержание выплачиваешь! Я бы свою ни за что не отпустил, ни на шаг!
– Поэтому-то у меня ещё есть шанс на отношения с любимой женщиной, а вот к тебе жена никогда не вернётся, Луис!
Детектив со спокойной уверенностью улыбнулся, увидев, как на грязной футболке доморощенного террориста замелькали мелкие зеленоватые огоньки – он на прицеле, заложники в безопасности. Доли секунды решили всё.
– Сука! – взвыл здоровяк и вскинул ружьё, направив его на Рэдмаунта.
В углу завизжали женщины. Одновременно прогремели выстрелы группы захвата и дробовика Луиса Уолша.
Глава 2.
Вторая половина двадцать первого века. Две тысячи шестьдесят *** год. Единое государство, Русско-Китайский Союз…
Она резко проснулась, вскочив, будто бы её встряхнуло на кровати. Из небытия выбросил сильный удар. Это сон, или снова с кем-то из них беда? Больше ничего не слышно.
Елена хотела почитать, и не заметила, как уснула уже под вечер. Мерный шум дождя успокаивал и убаюкивал. Теперь вот сон как отрезало, просто отрубило. Она опустила ноги на пол. Очень часто первый шаг причинял боль, напоминая об искрошенных в пытках костях, но сейчас она просто вытянула узкие ступни и хрустнула пальцами.
Потом Елена с удовольствием вдохнула сладкий аромат свежей выпечки: ломкий край бортика румяного песочного коржа, ваниль, яблоки с корицей, карамельная корочка поверх сливочно-творожного крема! Одновременно по дому плыл дух варёного картофеля! Какое чудо!
На небольшом столе она заметила открытую подсыхающую коробку акварельных красок. Он снова рисовал её спящей. Для таких скетчей Патрик обычно использовал всего два цвета, в этот раз размыты тёмный золотистый для изображения тела, и фиолетовый ультрамарин для теней. Они редко виделись, поэтому он пользовался каждый моментом, чтобы рисовать. Изображения получались быстрые, но сочные. В линиях и расплывчатых пятнах легко угадывалось и узнавалось женское тело, расслабленное и естественное.
В прошлом году они встречались в Праге. Позавчера она приехала на поезде, он ждал её на вокзале. С О’Лири меньше всего было необходимо разговаривать, и это потрясающе. Елена чувствовала, как оживает и набирается сил. Знала, что элементаль ощущает то же, одновременно с восторгом заново привыкая различать цвета и запахи.
Они все удивительные создания. С Патриком её сближала стихия, умиротворяющая и разрушающая. Их общий огонь не сжигал ничего, если на то не было их воли, но сейчас они желали только друг друга. И когда занимались любовью, то купались в этом тёплом нежном пламени, не сгорая в его свете.
Когда они вместе, Патрик отлично готовит, с радостью обретая в полной мере вкус и обоняние. Вот и теперь он колдовал на кухне в облаке восхитительных запахов. В духовке доходил пирог, а в глубокой сковороде что-то быстро подрумянивалось в масле. И Елена в очередной раз подумала, что нет более эротичного зрелища, чем мужчина, занятый готовкой. Не показушные феерии кулинарных телешоу, а вот так – домашний и уютный, босой, в потёртых джинсах и тёмно-красной футболке, сосредоточенный и увлечённый. Она обняла О’Лири, проводя руками под тканью по горячему телу.
– Что ты тут наворожил?
– Садись, поужинай. Знаю, ты хочешь есть, – он чуть улыбнулся, оглянувшись сверху вниз. – После займёшься моим голодом.
– Конечно же, любимый! – Елена прижалась к его длинной крепкой спине, вдыхая среди прочих его пряный запах.
В домах этой серии маленькие кухни, метров восемь максимум. Многие горожане добивались у администрации разрешения объединить её с двухметровой кладовкой, разбирали перегородку, закрывали вентиляционные короба. В итоге, получали комнатушку немногим больше, но хотя бы уже имели возможность сесть и пообедать семьёй в четыре человека.
Панельные многоцветные микрорайоны на окраине Москвы уже успели порядком состариться. Застройка двадцатых годов начала века тогда стремительно захватывала деревни в ближайшем Подмосковье. А теперь отсюда дальше в область провели ещё две железнодорожных ветки и открыли двенадцать станций метрополитена, давно перепутавшегося с пригородными поездами. Зелени в скверах и дворах за эти годы стало больше, а декоративные мозаики на фасадах поблекли. Изображения рабоче-крестьянских подвигов и агитационные лозунги местами лишь потрескались, но не осыпались благодаря регулярной реставрации,