Страница 40 из 63
«Мда-с! Большевикам нынче я точно не позавидую, в особенности, как бы отошедшему от дел Красину. Но ещё не вечер, товарищи ульяновцы, вас тоже ожидает немало интересного».
«Одновременно пришла весть из Тифлиса, где обезумевший ординарец зарубил шашкой великого князя Николая Николаевича, после чего был застрелен охраной…
«Ну, там слегка наоборот произошло – сперва застрелили, потом зарубили, но вашему превосходительству знать это совсем не обязательно…»
- …Депутат, глава фракции «трудовиков» в Думе, скандально известный присяжный поверенный Александр Федорович Керенский по неизвестной причине упал в воды Обводного канала, в коих и утонул. Пока, слава богу, всё- генерал перекрестился.
В зал торопливо вошёл адъютант, положил перед Татищевым донесение.
- …А, нет, еще не всё, господа. Как только что стало известно, на своей квартире покончил жизнь самоубийством, застрелившись, председатель Думы господин Родзянко.
«А вот это точно не мы, - ошалело подумал Валериан Павлович. – Кто ж это его, болезного, под наш шумок? Или всё же действительно сам, с перепугу?..»
- Теперь, господа офицеры, извольте получить задания. Как видите, мы посреди ужасающего своим размахом кризиса, так что отдыхать придётся нескоро.
Последовало обсуждение некоторых эпизодов, раздача указаний, после чего генерал отправил руководство Отдельного корпуса жандармов на работу.
- Валериан Павлович, - сказал Татищев. – Задержитесь, пожалуйста.
Зал опустел, Васильев строевым шагом подошёл к начальственному столу, вытянулся.
- Присаживайтесь, полковник, - устало произнес Татищев. -Так вот, Валериан Павлович. Вы у нас адъютант штаба, своего фронта работ у вас как бы и нету, но вы же видите – столько всего приключилось, что людей не хватает просто катастрофически. К тому же, насколько я знаю, вы дружны с подполковником Балашовым из Регистрационного бюро?
- Так точно, ваше превосходительство.
- И потому расследование гатчинского взрыва я поручаю именно вам. Будете работать в тесном сотрудничестве с людьми регбюро – по первому виду, это их епархия, и головы тоже с них снимут за великого князя. Но мало ли? Очень уж странная вся эта волна – тут тебе разом и бунд, и социалисты, и немцы. Очень вас прошу – максимально ответственно. Будет просто чудесно, если хотя бы этот эпизод – не нашего с вами ума дело, но, вы же понимаете.
- Разумеется, ваше превосходительство. Приложу все усилия.
- Приказ подписан, вот он и предписание – это для полковника князя Туркестанова, начальника Регбюро. Вопросы?
- Никак нет, ваше превосходительство. Разрешите идти?
- Идите, полковник. С богом.
***
Неласковый день выдался в середине сентября в Москве: по стеклам окон весь день немилосердно хлестали то ветки мучимой сильнейшим ветром старой липы, то струи дождя, то всё вместе, и выйти на прогулку по бульвару не хотелось совершенно. И то сказать – как теперь выйти-то? Шагу ступить невозможно: «Ох! Ах! Сама Вера Холодная! Соблаговолите автограф!» - никакой жизни.
Вера куталась в шаль и смотрела на дочку Женечку, игравшую с плюшевым медведем:
- Мишка, не грусти. Дождик пройдёт, солнышко вернется. Будем петь и танцевать – красиво, как тётя Соня умеет. Мишка, ну! Давай, не грусти. Ты для того, чтобы мне было весело. А как мне будет весело, когда тебе грустно? Вот, звонок! Это кто-то пришёл! Пойдём, узнаем! Агааа! Тётя Соня!
Сестра едва разулась, оставила в прихожей мокрющие плащ и зонт, воровалась в комнату.
- Вера! Вера. Смотри, что у меня есть!
В руках она держала граммофонную пластинку.
- Это Вертинский, самое-самое новое! Только со склада привезли. Давай послушаем, а?
- Давай, - улыбнулась Вера.
Достали и завели граммофон, поставили свежее приобретение.
«Здравствуйте. Я Александр Вертинский, и сейчас для Русского акционерного общества граммофонов – и, конечно, для всех вас - я сыграю песню «Мишутка» Игоря Летова…»
Плюшевый мишутка
Шёл по лесу, шишки собирал
Сразу терял всё, что находил
Превращался в дулю
Чтобы кто-то там...вспомнил
Чтобы кто-то там...глянул
Чтобы кто-то там понял
Плюшевый мишутка
Шёл войною прямо на Берлин
Смело ломал каждый мостик перед собой
Превращался в дуло
Чтобы поседел волос
Чтобы почернел палец
Чтобы опалил дождик
Чтобы кто-то там тронул
Чтобы кто-то там дунул
Чтобы кто-то там вздрогнул
Чтобы кто-то там...
...на стол накрыл
...машинку починил
...платочком махнул
...ветку нагнул...
Плюшевый мишутка
Лез на небо прямо по сосне
Грозно рычал, прутиком грозил
Превращался в точку
Значит, кто-то там знает
Значит, кто-то там верит
Значит, кто-то там помнит
Значит, кто-то там любит
Значит, кто-то там...
- Вера, ты плачешь?
- Да, Соня. И ты, я вижу, тоже.
- Мам, тёть Сонь, не плачьте! Это же про моего Мишку! И нет его сильнее! А он с нами, и нам ничего не страшно!
- Конечно, малыш.
[1] Текст Редьярда Киплинга. Возможно, читателю проще воспринять русскую версию этой песни в исполнении Никиты Михалкова. Да-да, тот самый «Мохнатый шмель».
[2] Дочь Распутина действительно звали Матрёной, Марией она стала, когда начала общаться с великими княжнами – чтобы звучало не так простонародно. Судьба ее в реальной истории трудна и крайне интересна – кому любопытно, поиск в помощь.
[3] Песня Александра Вертинского, 1916.
[4] Стихи автора.
Глава 15
Гроза разбойников и землетрясений
Устроив Матрёну спать на своей кровати, раздобыл чаю и, сев у окна, погрузился в мысли, а были они невеселые. Я по-прежнему не испытывал ровным счетом никаких эмоций в отношении Варвары и Дмитрия, как людей – ну, не знал их полвека, и ещё столько же не знать, - но сама ситуация царапала своей неправильностью. Как-то очень быстро они меня отфутболили. Помнится, в одном славном старом фильме была чудная фразочка: «Ничего не сделал! Только вошёл!». Вот и я едва вошёл, а мне с порога и выдали, что и демон я, и бес, и все такое. Подумаешь, волосы и усы с бородой сбрил – это что, обязательные атрибуты человека, что ли? Без них – всё, демон? Не смешно.
А сильно похоже на то, что все они были в курсе того, что папенька их теперь и не папенька вовсе, а совершенно другой человек. Кто их мог просветить? Слуги с Гороховой? Возможно, но не факт. А ещё кто? Впрочем, что гадать – завтра аккуратно расспрошу Матрёну, чтоб не терзаться лишними вопросами. Но вот смысла всей этой мизансцены я в упор не понял. Зачем было тащиться, да с вещами, из центра Питера в Царское село, что по нынешним временам – не самое простое дело, электрички-то еще не изобрели, а поезда ходят куда как реже и сильно медленнее. Вот зачем они приезжали? Ради трехминутной пафосной сцены? Но нет худа без добра: привыкай, брат Григорий, к семейной жизни. У тебя теперь, знаешь ли, есть дочь. Не то, чтоб ребенок – девица почти на выданье, а уж по-крестьянским меркам – так и безо всяких «почти», а ведь мы, зараза, как раз крестьяне… Собственно, появление этой трогательной, похожей на заморского зверя утконоса девушки и есть истинная причина моего неспанья – элементарно не знаю, как правильно надо быть отцом, представьте себе. Ощущения странные, по большей части незнакомые, но в целом мне, пожалуй, радостно. И ещё одно неведомое прежде, но очень четкое ощущение: за свою Матрёшку я кого угодно порву на флаг недружественного союзника… Так, план простейший: короткими перебежками под зонтиком – до беседки, там покурить на сон грядущий (и побренчать, как без того, душа просит), а потом тем же порядком обратно – и спать. Тот ещё денёк выдался, уж который подряд, сбился со счёта – но ведь не скучно, ей-Джимми.
Вылазка удалась: по холодку, да после дождя – он как раз перестал – курится изумительно. Сыграл самому себе пару песен, разогнал мысли и хандру, и отправился почивать. Но не тут-то было.