Бывшие. После измены

Я просто пребывала на границе смертельного горя от измены мужа и безразмерного счастья от того, что у меня ребёнок.

Возможно такой же темноволосый как отец. А может нет.

Мне вообще не важно как будет выглядеть моя малышка или малыш. Лишь бы был здоровым.

Беременность позволила мне не скатиться в банальную депрессию, и уже через неделю после посещения врача, которая заверила меня, что все протекает успешно, я вышла на работу.

Во время замужества я работала не постоянно. У меня не было цели зарабатывать как можно больше денег, у меня был успешный муж. Но чтобы не затухнуть в болоте под названием быт, я все равно брала заказы на рекламные проекты, училась и дальше, один раз целый год работала в агентстве недвижимости, прокачивала свои навыки продаж. Поэтому когда на мое объявление откликнулась строительная компания, я мало думала, больше делала. И делала так, что уже через месяц смогла сменить старенькую однушку на вполне себе нормальную студию в центре. Разница в аренде не была заметной. Тем более я планировала расти и работать чуть ли не до родов.

Упорства мне было не занимать.

За тот месяц я вспоминала о Матвее с тихой, нежной грустью. Даже мысли были, что вот если бы не его измена, если бы не эта секретарша Лена, то сейчас все было бы иначе. Муж разделил бы со мной счастье. А так…

А так я продолжала упорно двигаться к своим целям. Мне кажется именно та энергия не давала мне скатиться в уныние, но иногда накатывало странное. Особенно по ночам, когда эти мысли про неразделенной счастье становились особо осязаемыми. Я гладила кончиками пальцев ещё не появившийся живот и чувствовала внутри себя целый большой мир.

Я чувствовала чудо, которое росло внутри меня. Я его осязала, его представляла, видела во снах. В самых нереальных снах, в которые не смели пробираться даже подкроватные монстры.

А потом все кончилось.

Вот как свет в кинотеатре включают в финале. Так и у меня оказалось. Только свет выключили.

Я просто поняла, что что-то идёт не так.

Было больше двенадцати недель. Это больше нескольких месяцев без Матвея.

И в ту ночь, когда я кончиками пальцев гладила округлившийся живот, я поняла, что теперь осталась совсем одна. Вообще без всех. Без мужа.

И без малыша.

Я не верила и уговаривала себя, что это все мнительность, но он не шевелился. Я уже заметила, как малыш словно рыбка плавал в животе, а тогда он не шевелился!

Но я уговаривала себя. С час. Или два.

Я просто не слышала ответной реакции на мои прикосновения. Я не чувствовала внутри себя солнца.

Дорога до больницы прошла как в бреду. Я сидела в такси и сквозь куртку гладила живот, приговаривая, что все будет хорошо, мне просто показалась.

Такого в моей картине мира не могло случиться со мной. Я же все делала правильно. Я пила витамины, посещала гимнастику по утрам в женском клубе, который располагался на первом этаже дома, я много гуляла и еда здоровую еду, не пропускала встречи с врачом и даже анализ на патологии у нас ничего не выявил.

Я не видела реальных причин для того, чтобы такая ситуация случилась со мной.

Но был дождливый ноябрь с грязной листвой в лужах. В них отражался холодный искусственный свет уличных фонарей. И пахло вокруг сыростью, тиной, близкой рекой. И была я. Испуганная, в слезах, которая плакала в приемном покое государственной больницы, где стояла на учете.

И сонный дежурный врач, который лениво записывал в карточку мои жалобы, в которых кроме предчувствия ничего дельного не было. И узи мне делать отказались. И для моего срока ещё трудно угадывать движения. И вообще отправили домой.

Но я так боялась, что поехала в частную клинику, где услышала страшное:

— Плод не шевелиться…

По моим щекам побежали слезы. Я просто вспомнила. И у меня язык отнялся. Я не могла ничего сказать Матвею, стоящему напротив, но он видимо сделал какие-то свои выводы и, дёрнув меня за руку, потащил к машине. Распахнул заднюю дверь и чуть ли не швырнул на сиденье.

— Раз не говоришь где мой ребёнок, ещё одного сделаю.

Глава 5

Я влетела в машину и тут же прижалась боком к двери. Матвей, не мешкая, сел следом и проронил водителю:

— Домой едем.

Я понимала, что Матвей ничего плохого мне по определению сделать не может, но меня ещё не отпустили воспоминания, поэтому против воли по щекам бежали слёзы. Я вытирала их рукавом, некрасиво размазывала косметику.

Но больше всего мне было интересно, откуда Матвей узнал, что я была беременна. Свекровь если бы рассказала ему, он бы в тот же вечер нашёл меня, приехал и забрал.

И если честно, сейчас я не знала, как бы реагировала, зная все, что случилось без него.

Мне почему-то в какой-то момент казалось, что потеря ребёнка это только из-за того, что ему не хватило любви, что у малыша была одна я. А не мама и папа. И мне думалось, что будь я с Матвеем, ничего бы этого не произошло.

Но я не могла быть с ним. Потому что он мне изменил. И все.

И дальше, когда первый шок прошёл, я возненавидела мужа за то, что посмел разрушить наш брак и лишить нас ребёнка. В какой-то момент мне хотелось вернуться домой, начать бракоразводный процесс, чтобы прям со скандалами, с вытрясанием нижнего белья. Найти эту сучку Лену и вытирать ее алыми губами все полы в офисе. Поставить Матвея в такое положение, что кроме как разойтись со мной, у него не будет выбора. Поделить все нажитое, особенно его машины. Боже, я бы каждую потом разбила битой…

Но следом же накатывала правдивая боль — ребёнка это не вернёт.

Не вернёт и все тут.

Свекрови я не стала ничего говорить. А она и не спрашивала, и если Матвей уверен в том, что у него есть малыш, значит он все узнал от матери.

Зачем-то, чисто из подтверждения собственных мыслей, я тихо спросила:

— Когда ты узнал про ребёнке? — мои губы дрожали, а пальцы сминали полу пальто так, что на шерсти оставались полосы.

— Тебя действительно только это интересует? — зло бросил Матвей и отвернулся к окну. Ему всегда шло вот такое поведение, слишком серьёзное и строгое, он тогда играл новыми красками, и в то же время как улыбка делала его похожим на весельчака, душу любой компании.

Но меня действительно только это интересовало, потому что больше ничего не имело значения в контексте того, что я потеряла малыша.

— Ещё интересует, просто так купил компанию или с целью какой-то… — тихо ответила и бросила своё пальто. Убрала руки в подмышки. Ладони были ледяными.

— А то ты не знаешь, что цель любого бизнеса это деньги, — фыркнул Матвей и поджал губы. Я засмотрелась на точеный профиль, на чёткие и привлекательные черты лица. С годами Матвей стал только мужественнее. — Я никогда не считал тебя глупой, так что…

— Это просто бизнес, — закончила я за него, понимая, что мое появление на корпоративе для мужа тоже было неожиданностью.

— Да я искал тебя… — сквозь зубы сказал Матвей. — Потому что мой ребёнок не может расти безотцовщиной. Моя плоть и кровь не должна жить в какой-то халупе, не иметь нормального образования, все время переживать нехватку в чём-то…

Я не знала, как остановить Матвея, не знала, как сказать ему, что я не смогла сохранить ребёнка, что все это оказалось излишне сложно для меня одной, что нашего малыша никогда и не было.

Я приоткрывала рот, чтобы объяснить это все Матвею, но язык онемел.

— И если бы у матери было побольше мозгов, а не настолько длинный язык… — Матвей поправил пальто, опустил руку в карман и вытащил сигареты. Многозначительно посмотрел на меня. Но за два года я уже привыкла к мысли, что Матвей не мой муж и поэтому он волен делать все что хочет.

Даже курить в присутствии меня.

— И как ее длинный язык помог тебе? — спросила я о особо неинтересном, ведь просто не могла говорить о важном. О ребёнке.

Матвей долго смотрел на пачку сигарет в своей ладони, словно взвешивая как лучше сейчас поступить и в итоге бросил ее между нами на сиденье.