Британский качок

Он дал мне пищу для размышлений, это точно.

И это все, о чем я могу думать в течение нескольких дней.

Я начинал работать в фирме моего отца в качестве младшего юриста. Вчера папа действительно был в офисе; он здесь, в городе, остается в своей квартире после ухода с работы. Отец в Лондоне на неделю, прежде чем вернуться загород, чтобы быть с мамой, привычка, которую он приобрел, когда я был мальчиком.

Мы пообедали.

Немного поболтали.

Я звоню Джорджии для видеочата, сидя в своей кабинке в офисе, надеясь, что не помешаю, пока она чем-то занята или ужинает, но это свежо в моей памяти, и это нужно сказать.

Мы с папой придумали план. Вернее, он придумал, и я собираюсь выложить это на стол с моей бывшей соседкой по дому слеш подругой слэш женой.

Она берет трубку почти сразу, и я вздыхаю с облегчением, улыбаясь, когда вижу ее великолепное лицо.

Похоже, она дома, в постели.

В доме ее родителей, так как переехала домой после окончания колледжа. Джорджия не может позволить себе собственную квартиру, работает на дерьмовой работе и ищет что-то получше.

— Эй, детка, ты на работе? — Она устраивается на кровати поудобнее, взбивает подушки позади себя, чтобы подготовиться к звонку.

— Да. Только что поболтал с папой.

— Отлично. Который у вас час?

Она все еще не разобралась с разницей в часовых поясах, никогда не может сказать, день сейчас, ночь или полдень, когда звонит мне. Иногда звонит мне в час ночи, думая, что пора ужинать, или в четыре утра, думая, что уже полдень.

Но, может быть, ей не придется долго разбираться в этом. Не после того, что я собираюсь предложить.

— Сразу после обеда. Час тридцать.

— О, хорошо. А мне скоро на работу, хотя не знаю, много ли у них найдется для меня работы. Меня могут отправить домой пораньше, что отстойно, так как мне нужны деньги.

— Мне жаль, детка, это ужасно. — Но это также отличный переход к следующей части разговора. — Мы с папой разговаривали и… ну. Я просто собираюсь выложить это так, как есть.

Ни один из нас не мог спать, переписываясь друг с другом в любое время дня и ночи, что еще больше усугубляло ситуацию. Заставляет меня скучать по ней больше.

Недостаточно сообщений и видеочатов, которые могли бы решить проблему разлуки.

— Ты знаешь, как сильно я скучаю по тебе, — начинаю я.

Джорджия кивает.

— Я тоже скучаю по тебе. Я безумно скучаю по тебе, но… — Вряд ли это имеет значение, когда ты находишься за тысячи километров отсюда.

— Видишь ли, Джорджи, в том-то и дело. Я могу вернуться — папа готов позволить мне вернуться в Штаты. Он дает мне шесть месяцев на удаленную работу, чтобы выяснить, что мы собираемся делать, ты и я. — Я начинаю говорить бессвязно, выпаливая слова со скоростью километр в минуту, ее улыбка тускнеет, чем больше я говорю. — Мы можем снять жилье на следующие несколько месяцев или можем заполнить документы — все, что ты захочешь. Я могу работать из дома, а ты сможешь продолжать искать работу получше или стажировку, и шесть месяцев — это достаточно времени, чтобы разобраться в этом клубке. Что ты об этом думаешь?

Она колеблется.

— Ты бы сделал это? — говорит она медленно.

— Да. — Конечно. — Когда папа предложил это, я чуть не упал со стула. Ты им действительно понравилась, когда была здесь, Джорджия, даже если, в конце концов, мы порвем все связи и разойдемся в разные стороны.

Я никогда не найду другую девушку, похожую на нее, но я бы попытался.

— Но у меня будет всего шесть месяцев. Это все. И… моя жизнь будет здесь, Джорджия. Поэтому не могу ничего обещать на этот счет. Я всегда хотел работать на своего отца и возглавить его бизнес вместе с Джеком, и не думаю, что это когда-нибудь изменится. Но ты важна для меня, и… черт. Я люблю тебя. И не хочу просто оставить тебя там. Я хочу…

Девушка кивает, как будто понимает, но никак не может знать, что мое сердце выпрыгивает из груди, а ладони потеют, и продолжаю высматривать, не пройдет ли кто-нибудь мимо офиса и не услышит ли, как я изливаю душу, как идиот.

Черт возьми, кто-то действительно может услышать; у всех этих стен есть глаза и уши, и они, вероятно, могут говорить.

— Я не могу просить тебя вернуться сюда, Эшли. У тебя там есть работа, и твои родители важны, и…

— Ты не просишь меня вернуться, Джорджи. Это то, что я хочу сделать.

Она слегка качает головой.

— Я знаю, но…

Один из помощников приближается ко мне сзади, останавливая следующие несколько слов моей девушки.

Бет неторопливо прогуливается с блокнотом в руке, явно делая вид, что не замечает, что я общаюсь в видеочате с молодой женщиной.

Мы с Джорджией ждем, пока она скроется из виду, и я наклоняюсь ближе к монитору.

— Слушай, я должен идти. Подумай об этом, хорошо? Я вернусь, только если ты этого захочешь.

— Конечно я хочу… просто чувствую себя такой эгоисткой. Ты бы бросил все, чтобы вернуться сюда, и что? Смотреть, как я работаю на той же работе, что и три лета назад, в то время как пытаюсь найти что-то получше? Или стажировка, за которую почти ничего не платят? Похоже я застряла, живя со своими родителями.

— Ты им уже сказала?

Она молчит. Затем качает головой.

— Нет.

Понятно…

Она не видит в этом смысла, если мы не собираемся оставаться вместе. Это может быть просто далекое воспоминание, заметенное под ковер, и через лет двадцать Джорджия сможет рассказать детям, которые у нее будут с кем-то другим, что когда-то давно, когда их мама была дикой и сумасшедшей в колледже, она вышла замуж за своего соседа по дому в Вегасе.

С другой стороны, я тоже не планировал рассказывать своим родителям — они узнали случайно, потому что у них есть доступ к моему банковскому счету.

Моя девушка покусывает нижнюю губу, что делает, когда волнуется.

— Не волнуйся пока, ладно? Просто подумай об этом. Я напишу тебе, когда буду дома сегодня вечером.

— Хорошо, я постараюсь не волноваться.

Я вижу, что Джорджия лжет — она на сто процентов собирается беспокоиться об этом весь день напролет, но я ничего не могу с этим поделать.

— Пока, детка. Я люблю тебя.

— Я тоже тебя люблю.

27

Джорджия

Через три недели после этого…

Прошло много времени с тех пор, как я поговорила с Эшли о том, что он вернется в Штаты, чтобы провести время со мной и разобраться в этом беспорядке, и это поглощает меня. Съедает меня заживо, лишает аппетита, наполняет чувством вины.

Моя мать замечает это.

Однажды вечером садится со мной на диван, не доставая пульт дистанционного управления, как обычно делает, чтобы посмотреть свои шоу по благоустройству дома.

Когда я переехала домой, она ясно дала понять, что телевизор принадлежит ей, и если мне хочется смотреть свои собственные шоу, то могу делать это в своей спальне на своем ноутбуке.

Это мой дом, но это не мой дом.

Странное место пребывания.

— Что с тобой происходит? — спрашивает мама, поворачиваясь ко мне лицом. Я держу свой телефон в руке и пишу Эшли, наши обычные ежедневные сообщения, типа: «Я скучаю по тебе», «Как прошел твой день?»

Что со мной происходит? С чего мне начать?

С чего начать?

Полагаю, с правды.

От правды меня тошнит, но это совсем некстати, и сейчас мне это не поможет. Есть мальчик, который хочет приехать сюда, чтобы быть со мной и помочь мне справиться с этим, чтобы я не была одинока, и как мне объяснить, почему он проделал весь этот путь из Англии, чтобы сделать это?

— Помнишь, я переехала в дом парня в колледже?

— Да. Парень с именем девушки.

Я киваю. Тот самый.

— Он из Англии. Он сейчас дома, и мы говорили…

— Пожалуйста, не говори мне, что ты беременна, — шутит она.

— Нет. — Я качаю головой и на самом деле умудряюсь рассмеяться, хотя она обрадуется моим новостям небольше, чем если бы я сказала ей, что забеременела вне брака.