Мастер

Расплывалась по лицу крысиная морда, посветлели рубины хищных глаз, разглаживалась тонкая, испещренная шрамами, кожа. Прошло совсем немного времени и перед Юти лежал обнаженный худой человек. По его затравленному взгляду было видно, что рассудок давно покинул его. Остались лишь первобытные чувства, благодаря которым он и существовал. Но не жил.

Аллариз умер бы и сам, слишком серьезна оказалась рана. Однако Юти видела в его глазах страх и боль. Потому это было не убийство. Скорее избавление от мук. Короткий быстрый удар в точку разума, хруст позвонков и взгляд грозы Конструкта похолодел, запечатав в себе навечно смесь злости и обиды.

Юти отошла от свежего трупа, брезгливо оглядывая уродца с четырьмя тощими ногами с одной стороны и оставшейся единственной с другой. Вытерла о тряпье меч и вложила его в ножны. Она решила оставить эту безделушку себе, уж очень та ей понравилась. После Одаренная подняла один из закованных в броню скелетов и потащила за собой. Тергуну и его коротышкам понадобятся доказательства, а возвращаться в эту залу Юти больше не хотелось.

Глава 10

Юти бодро топала по раскисшей дороге главного тракта, с интересом разглядывая окрестности. Тонкое снежное покрывало вокруг зияло прорехами. Оно растянулось на отдельные лоскуты и теперь медленно оседало, уходя в черную маслянистую почву. Здесь все было не так, как привыкла девочка. Вместо сурового сезона дождей и ветра земля облачалась в белый саван, холод заползал в каждый дом, а с неба сыпала мелкая крупа. Хотя Ерикан и говорил, что в центральной части Империи снега немного. То ли дело в Семиречье или землях Свободного Севера.

Зато любимое время года Юти, когда колючки в степях наливались соком и робко показывали свою истинную красоту в виде ярких цветов, когда жара не пыталась убить тебя, а зефир, приходящий со стороны Хребта Дракона, заставлял мягко потягиваться его объятиях, здесь было еще краше.

Даже сейчас, во время общей распутицы. Пусть на холсте природы и преобладали черные и коричневые оттенки. Грязь налипала толстыми комьями на сапоги, мелкими брызгами путешествовала по одежде, тонкими точками раскрашивала кожу.

Но даже в этом почти однотонном безобразии Юти видела легкие штрихи Создателя, истинного отца Богини, о котором так мало говорили в храмах Аншары. В робкой зелени травы, едва пробивающейся из-под земли; в крошечных розовых зачатках цветов Глуп-дерева, которое славилась тем, что его бутоны три раза замерзнут и три раза набухнут снова, прежде, чем окончательно распустятся; во взбитых, точно разорванных на части торопливым кулинаром облаках, плывущих так низко, что, казалось, их можно достать руками; в суетливо бегущих ручьях, еще слабых, только набирающих свою истинную силу.

Ну, и самое главное, в запахе! В Пределах ты пробовал на вкус сухой песок, ощущал резкий запах лошадиного пота от стянутой подпруги, выцветший, будто прошлогодний, аромат цитрусов и щекочущий в носу дух пряностей.

Здесь ты постоянно пытался откусить частичку целого мира. От каждого вдоха у Юти кружилась голова и несмотря на нависшие на сапогах огромные ломти грязи, шагалось необычайно легко. Расчувствовавшись, девочка даже поделилась своим настроением с Ериканом. О чем тут же пожалела.

– Это после подземелья. Пусть там и сквозняки, но воздух очень затхлый.

И магия вновь растворилась, словно песок ее родных Пределов, прошедший сквозь пальцы. Только что перед тобой было целое сокровище, переливающееся частичками кварца, а теперь не осталось ничего.

Солнце скрылось за куском разорванного облака, цвета потеряли свою сочность, а ветер принес остатки зимней прохлады. Вдобавок, на ветку Глуп-дерева уселась незнакомая Юти птица. Крохотная, вертлявая, но с необычайно красной грудкой. Девочка нахмурилась, пробурчав про себя: «Алый цвет сулит невзгоды» и поняла, теперь день окончательно испорчен.

– Тебя вообще ничего не радует в этой жизни?

– В мои годы радость – невероятная роскошь, – ответил Ерикан, – когда ты юн, то каждое новое событие вызывает бурю эмоций: первая драка, езда верхом, подаренный меч или шорох горячего песка под ногами. Кажется, что весь мир у твоих ног. И так будет всегда.

– Но потом ты понимаешь, что мир бесконечно обширен и ты в нем лишь песчинка, так?

– Потом ты закрываешь себя для остального мира. Начинаешь жить в понятной и обыденной реальности, где все просто и доступно. Не мира нет для тебя, а тебя для мира.

– Я никогда такой не буду! – решительно заявила Юти, но в ответ заслужила лишь очередной насмешливый взгляд.

Девочка знала, что ее слова надолго повиснут в воздухе. Станут их спутниками на несколько лиг вперед, постоянно всплывая в памяти. Существовал лишь один способ разрушить эту магию – сказать нечто другое. Да и, в конце концов, путешествие в беседе проходит всегда быстрее.

– Богиня не дала мне кольцо за Аллариза, – сказала Юти.

– Ничего удивительного, – ответил Ерикан. – С каждым восходом полной луны ты становишься сильнее. У Ветерана-перевертыша было всего четыре кольца и все в одном направлении. Скорее он бы получил дар от богини, если бы убил тебя.

Они все-таки прошли через ту самую костяную залу, где навсегда упокоился Аллариз. Причем, вместе с Тергуном. Коротышка дал распоряжение своим подопечным бережно перенести отсюда тела павших собратьев, в то время как наставник с легким раздумьем рассматривал мертвого урода.

– Сколько лет живу, Ерикан, а сроду не видел такого, – подошел к нему Тергун.

– Фантазия Богини обширнее, чем воды Красного моря. И на все воля ее.

И только. Даже тени изумления не мелькнуло на лице старика, словно нечто подобное он и ожидал увидеть. На том они распрощались с Обугленной Перчаткой и нырнули в зловонный лабиринт общей клоаки. Тергун оказался прав, на протяжении всего пути по подземельям, они не встретили ни одного солдата. А выбрались и вовсе сняв заржавевшую решетку у крохотной замерзшей речушки вдали от Конструкта и имперского тракта. Выход с той стороны занесло землей, спутало корнями растений и укрыло сухим ломким ковылем, что значило лишь одно – они единственные, кто пользовался этим ходом за последние десятилетия.

– А почему перчатка обугленная? – спросила Юти, вновь нарушив долгое молчание. Те последние слова на несколько лиг вперед ей тоже не понравились.

– Это случилось во время первого заказа, – произнес Ерикан, глядя на дорогу. – Уголек вместе с Гвейделином и Нииром должны были убить Пройдоху Гека. Вот только дом Гека был самой настоящей крепостью. И тогда мои крохотные убийцы проникли внутрь через дымоход. Одна беда, оказалось, что там остались горячие угли. К слову, именно тогда Уголек и стал Угольком.

Ерикан даже усмехнулся и в глазах его на мгновение появилось нечто теплое. Будто он скучал по тем временам.

– По словам Ниира, Уголек бегал по дому, как оскверненной тварью укушенный. И разбудил Пройдоху. От вида черных, измазанных в саже маленьких человечков, Гек струхнул так, что с ним случился удар. Не знаю, с кем он перепутал коротышек – посланниками старых богов или пособников самого Инрада. Остается лишь догадываться. Однако Гек помер. Заказ оказался выполнен в лучшем виде. И все бы хорошо, только убегая, Уголек оставил в доме свою подпаленную перчатку. Ну, а все прочее уже любовь простого народа выдумывать небылицы и разносить сплетни.

– Я себе все это не так представляла, – с разочарованием протянула Юти.

– Так часто и бывает. Скажу большое, порой лучше не копаться в подробностях того, что тебе нравится. Как правило, ничего хорошего из этого не выходит.

Юти сначала согласно покивала, а потом взъерошилась.

– Ты врешь! Подначиваешь меня! Задача воина – постигнуть самую суть явления. Только так можно его понять и, что самое главное, управлять им.

Ерикан ехидно ухмыльнулся.

– Я думал мы говорим про обычных людей, а не про последователей Аншары.

– И все, что ты рассказал про Обугленную Перчатку тоже вранье?