Мастер лжи

Моим учителем была улица, ну и старый матёрый армейский вояка дядя Паша, сделавший из меня машину для убийств суровыми тренировками.

— Место в охране устроит?

— Конечно, — расплылся я в улыбке.

— Большего пока не могу предложить — не знаю уровень твоей компетенции. Посмотрим, как проявишь себя.

— Выложусь на полную, — я чуть было не потянулся отдать честь, как вспомнил, что вот уже три месяца, как на гражданке и опустил руку.

— Свободен. Семён! — крикнул он повелительным голосом, дверь тут же открылась. — Проводи молодого человека в казарму. Это Гордей, — представил он нас. — Объясни ему тут всё, — раздался звонок и Аркадий Павлович, отмахиваясь от моих благодарностей, сделал жест рукой, чтобы катились все прочь — разговор важный.

Я улыбался во весь рот — пронесло. Теперь преследователи не посмеют отрубить башку наёмнику аристократического рода. Умудрился же я влипнуть с этой контрабандой афродизиаков. Чёртовы импотенты обозлились на меня и требовали денежки назад, а что я сделаю?

Пришлось отдать почти всё ушлому таможеннику, а остатки толкнуть на чёрном рынке. Во имя вялых писосов и эректильной дисфункции, так сказать.

Товара нет, с армейки попёрли, неприятность за неприятностью. Везде потыкался — никому не нужен. Шереметьевы были последним шансом.

Как раз слышал, им не хватает бойцов, а драки — это моя стихия. В мире, где огнестрельное оружие под запретом, ценилась личная доблесть, а владение мечом могло стать пропуском в лучшую жизнь.

Дверь в казарму открылась, и на меня устремились десять пар любопытных глаз. Так началась моя карьера в аристократическом роде Шереметьевых.

* * *

Настоящее время. Город — ???. Отделение полиции.

— Вводите, — послышался голос изнутри.

Я, признаться, задолбался уже обивать пороги кабинета начальника местной полиции. Сначала провели допрос. Дядя Жир тряс кулаками, грозился пойти в управу. В общем, через всё это я не раз проходил, поэтому демонстративно зевал, ещё больше заставляя вибрировать его дряблые щёчки.

Всё закончилось тем, что какой-то короткостриженый мужик со шрамом на брови забежал в комнату и посмотрел на меня остекленевшим взглядом.

Зуб даю, оторвали от важных дел. Под носом у него блестела синенькая крупинка весёлого порошочка. Ая-яй, в такое время и в таком месте...

На секунду мне показалось, что по его глазам сверкнул блик, как будто мимо что-то пробежало невидимое. Этот факт немного напряг, но в комнате было спокойно.

«Весельчак» подозвал дознавателя и прошептал ему на ухо пару слов. После этого меня и привели к главному.

Вообще, я удивлён, что не кинули сразу в местный обезьянник, да и толстый куда-то резко затерялся. Странно.

Как любят делать важные и не очень начальники, меня, конечно же, помариновали в ожидании. Проблема в том, что с нервами я дружил, водил хороводы и, вообще, мы лучшие кореша. Все эти штучки на меня не действовали. Потому что, что?

«Потому что ты отбитый на голову», — любил повторять дядя Паша во время тренировок. Думал сломать меня, а вышло так, что привязался и взял шефство над упрямым пареньком. Я за многое ему благодарен — можно сказать, его обучение дало мне путёвку в жизнь.

Из простого охранника моя карьера довольно быстро взлетела до внештатного офицера, где я сколотил уже такую «банду» — закачаешься. При воспоминании о тех событиях я почувствовал лёгкое ностальжи. Большинство из старых товарищей безвозвратно исчезли: кто-то умер, а кому-то помогли в этом.

Места в роду Шереметьевых мне так и не дали — за это я и невзлюбил лицемерных ублюдков. Столько лет службы и всё коту под хвост.

— Присаживайся, — надо же, как вежливо. — Чай, кофе?

Я осмотрелся. Что-то изменилось. Если пойму причину, то можно выпутаться и из этой передряги.

— Кофе, — сказал я, — со сливками, две сахара.

Прозвучал звоночек, и миловидная секретарша в форме метнулась прекрасной ланью. Вскоре я вдохнул сначала цветочный аромат её выреза, а затем и бодрящий вкус шоколадной горечи. Благосклонно причмокнул, отпивая из чашки.

— Прилично, — похвалил я, строя из себя хозяина положения.

Нога упала на ногу, выпрямился и решил отыгрывать оскорблённое самолюбие до конца.

— А теперь объяснитесь, — широкая чашка стукнула о блюдце.

— Произошла ошибка, мы... — похоже, я попал в яблочко. — ... Мы хотим, чтобы это не вышло за пределы, так сказать...

Вот оно как. Я хлебнул ещё глоточек.

— Поэтому вы продержали меня в приёмной целый час? В качестве извинений, видимо, — я источал яд как последняя аристократическая скотина. Благо примеров за всю жизнь насмотрелся.

Начальник участка был худощав, а его сухая немного синюшная кожа вызывала гадливое чувство. Он перебирал бумаги костлявыми длинными пальцами и постоянно облизывал губы. Тёмно-зелёный жакет был идеально подогнан под угловатую фигуру хозяина, на груди блестела медалька за хорошее поведение, а на поясе позвякивали ключи. Иногда он доставал платок, чтобы вытереть покрасневший от напряжения лоб.

Разволновался-то как.

— Прошу прощения, — он развёл плечами и стал оправдываться наплывом посетителей и бумажной работы.

— Хватит, — ложка звякнула в пустой чашке, и я грозно поднял бровь. — Я, конечно, могу не рассказывать отцу, что тут произошло, — и затем оборвал фразу на полуслове.

— Но? — сглотнул полицейский.

Я демонстративно потёр большим пальцем об указательный и средний. В ответ было тупое выражение лица и расширившиеся глаза.

— Чт... Что вы имеете в виду? — выдавил он из себя.

— Лавэ давай, кэш, — пояснил я ему, но это пресмыкающееся рода чиновничьих не врубался.

Тогда я просто показал ему монетку с бородатым дядькой.

— Ах, это...

Он полез куда-то себе под стол и достал мешочек размером с детский кулак. Я осуждающе вздохнул и спровоцировал этим появление денежного брата-близнеца, наполненного тем же содержимым.

Захваченный этой игрой и любопытством, куда может завести моя наглость, я кашлянул в кулак и показал пальцами «Четыре». Побледнев, продажный служитель порядка открыл ещё несколько ящичков пониже и тоже опорожнил их.

— С вами приятно иметь дело, — я протянул руку и пожал потную ладошку чиновника, полицейским его назвать язык не поворачивался.

Мне любезно предоставили «пакетик» — холщовую наплечную сумку из грубой ткани, куда я и сложил свои пожитки.

Провожали, как говорится, всем селом. На улице уже было часов пять, и я решил не задерживаться в здешних местах. Мало ли эти придурки очухаются и поймут, что отпустили не того.

На моё настоящее имя никто не обратил внимания, видимо, решив, что я путешествую инкогнито. Понимающее переглядывание — теперь я понял значение этих знаков. Приняли за аристо.

Однако оставалось всё ещё неясным, почему они пришли к таким выводам. Настоящее имя парнишки я не знал, потому не мог обратиться с просьбой к извозчику, довести до родного поместья или где там жили мои богатенькие папка с мамкой.

Баблом я светить не стал и первое, что сделал — это купил новый комплект одежды. Дюже порвана была старая и вся в пыли. Затем снял номер в ...гмм... лучшей гостинице этого захолустья, где привёл себя в порядок и переоделся. Там же достал и зеркало.

Матерь Божья. Какой же я... Жалкий? По-другому не скажешь. Мне совсем не нравилось это виноватое выражение лица, будто все мышцы так и привыкли скукоживаться в не подобающую мужчине эмоцию.

Я потянул руками за кожу вниз. Чёрт. Ну ладно, это со временем мы исправим. Кожа белого оттенка, гораздо светлей местных обитателей. Оно и понятно, наш мальчик не любил соблюдать моцион. Две аккуратные чёрточки бровей. Больше всего я боялся за шнобель, но с облегчением вздохнул — сначала он мне показался чересчур большим, но сейчас было видно, что переживал напрасно.

Прямой, аккуратно вздёрнутый приличный нос.

Беру.

Что там у нас дальше. Тонкая линия губ. Высокий лоб. Слизистая глаз покраснела, левый так и вовсе покрылся сеткой из полопавшихся сосудов. Оранжевые? Впрочем, у жителей я успел заметить разные цвета радужки: от простых серых до ярко-фиолетовых. Лёгкий пушок под губой…