Страница 6 из 8
Глава 6
Глава 6 Незваная гостья
В Африке акулы, в Африке гориллы, в Африке — большие злые крокодилы…
Ну, допустим, акул тут я не видел. Горилл — тоже. Про крокодилов я уже и не говорю. Не ползают крокодилы у нас в лагере по песочку.
Комары — имеются. Хуже всяких крокодилов кусают. В уши, нос, рот забираются. Никакого сладу с ними нет.
От них беда и пришла.
Кусали, кусали они нас и накусали.
Незваная гостья сейчас по нашим баракам разгуливает — какая-то лихорадка. Ну, коли уж мы сейчас в Африке, то — пусть будет африканская. Так я для себя эту болезнь и называю — африканская лихорадка. Может, она и как-то по-другому называется, но я не в курсе. Не доучился я дома до изучения инфекционных болезней, тем более — которые в Африке случаются. Здесь, когда медицину осваивал, нам про африканские хвори ничего не рассказывали.
Болели мои товарищи по несчастью, болели, но единично. Тут — почти половина сразу с ног свалилась.
— Иван Иванович, что-то мне совсем плохо…
Родион Малиновский сегодня ночью занемог. Лицо красное, на коже рук, груди, спине, да и везде в других местах — красные пятна.
— Комары, Иван Иванович, накусали…
Комары… Знаем мы этих комаров. Тут не в них дело. Нет, я думаю — в них, но эти пятна из-за воспаления и расширения подкожных капилляров.
Комар вирус в организм Родиона принёс, а он и воспаление вызвал.
Глаза у Малиновского тоже красные, как у чудища какого-то. Болят они ещё сильно.
— Вырвать бы их… — это Родион про свои глаза.
— Я тебе вырву. — показываю я Родиону кулак.
Тот губы кривит. Якобы — улыбается.
— Говори, что ещё беспокоит, — произношу это, а сам пульс у Малиновского считаю. Частит он, очень даже частит… Ну, правильно, температура-то у парня сейчас высоченная. Термометра у меня нет, но лоб у больного в сей момент — яичницу жарить можно.
— Голова раскалывается…
Так, головная боль. Понятное дело.
— Суставы все выворачивает…
— Ещё что?
Тормозит с ответами мой санитар, сознание у него ещё ко всему прочему спутано.
— Мышцы судорогами сводит, — продолжает отвечать мне Родион. — Тошнит ещё, но пока не рвало.
Ну, это — впереди. Других больных в бараке рвало и Малиновского будет.
Что у него с лимфоузлами?
Как я и ожидал — увеличены.
— Больно?
— Больно…
Ага, лимфоузлы ещё и болезненны.
Я продолжил обследование Родиона. Хоть бы не найти у него ничего плохого! Плохого, это того, что было у наших солдат перед их смертью. Да, уже несколько заболевших нашли свой последний приют в чужой им африканской земле.
Я помял живот Малиновского.
— Нигде не больно?
— Нет…
Слава Богу, симптомов раздражения брюшины нет. Это — хорошо.
Отеков нет. Это — тоже в плюс.
Печень из-под края реберной дуги не выходит. И — не надо.
— В сон не тянет?
— Нет. Наоборот, что-то не спится.
Хорошо, что сонливости нет.
Кроме как обильным поением, лечить мне Родиона нечем.
— Пить, пить и пить. Много пить тебе сейчас, Родион, надо. Хоть через силу. Понял?
— Тошнит…
— Ну, и пусть тошнит. Ты, всё равно — пей. Пусть даже и вырвет.
— Кваску бы…
— Нет кваса. Вода — есть. Её и пей.
— Ладно…
Тут меня к другому заболевшему в соседнем бараке позвали. Там тоже болеют. Не один Родион сейчас хворает.
— Всё, Родион. Я ухожу, а как освобожусь, снова к тебе загляну.
Я свою руку на лоб Малиновскому положил. Да, температура у него высокая.
— Спасибо, Иван Иванович. — Родион опять попытался улыбнуться, но это у него плохо получилось.
— Выздоравливай.
— Хорошо…
В Африке акулы, в Африке гориллы, в Африке — большие злые крокодилы…
Комары ещё…
Хуже всяких акул, горилл и крокодилов вместе взятых.