Страница 6 из 18
Веда сидела на голой земле, сухопарая, босая, в легком платье цвета слоновой кости. Шелковистый ветер трепал ее волосы – седые и вьющиеся, они доходили до середины бедра. Окружающее лесную ведьму пространство наливалось сочной зеленью травы и пестрело красными точками спелых ягод.
Здесь, во снах, Клио была зрячей. Здесь она смотрела на мир собственными глазами. И казалось, без взгляда белой голубки он был чуточку тусклей.
– Как ты, голубка? – ласково спросила Ведающая Мать.
– Сны становятся настойчивее, – отозвалась Клио, зная, что лесная ведьма спрашивает именно о них.
Морриган, когда она задавала похожий вопрос, волновало другое. На ее глазах Клио не просто потеряла зрение. Несколько долгих – и для Морри, и для ее запертой в зеркале младшей сестры – дней Клиодна Блэр была мертва.
– В мои собственные сны вмешиваются осколки чужих. Иногда я и вовсе вдруг оказываюсь во сне кого-то из знакомых. Это… смущает.
– Ты – сноходица, голубка. Так и должно быть. Только они могут блуждать в чужих снах. Дар этот редок, но, как и в случае с любым другим, пока ты его не постигнешь, он будет сопряжен с трудностями и неудобствами.
Снова живое, сердце Клио забилось с удвоенной силой. Впервые Ведающая Мать так ее назвала. Впервые обозначила ее принадлежность к рассветным ведьмам. И это слово, отозвавшись глухим эхом в голове, вызвало смешанные чувства.
Еще месяц назад Клио твердо собиралась следовать плану, который сформировался в голове давным-давно. Закончить последний класс школы и поступить в университет. Отучиться на врача – скорее всего, на хирурга. Работать, спасать жизни, жить.
Не постигать полуночное ведьминское искусство, как Морриган долгие годы. Не быть даже рассветной зеркальной ведьмой – вроде тех же наводнивших Кенгьюбери чтиц.
Просто не быть ведьмой.
И уж конечно, не умирать, позволяя затянуть душу в зеркало, а тело – использовать и бросить посреди улицы, словно мусорный мешок. Не оживать при помощи магии вуду, не слепнуть, расплачиваясь за свое возрождение. Не смотреть на мир глазами белой голубки. Не привыкать к жизни в Пропасти, полной полуночных ведьм и колдунов, большая часть которых была отступниками, сбежавшими от кары Трибунала. Не свыкаться с мыслью, что теперь, когда тело окружает тэна – немой и неподкупный свидетель примененных к ней полуночных чар, – Кенгьюбери, родной и любимый город, навсегда для нее закрыт.
Она больше не человек. Она, хоть и рассветная, но ведьма.
– Сноходица, – тихо повторила Клио, выводя на земле пальцами круги и спирали.
– Ты в смятении, – мягко сказала Ведающая Мать. – Я понимаю.
– Вы… – Клио помолчала, тщательно подбирая слова. Последнее, что она хотела – обидеть ведунью. – Вы привыкли жить с осознанием, что вы – ведьма, привыкли жить среди таких же, как вы, ведьм.
Ведающая Мать хрипло рассмеялась.
– А ты, голубка, нет? Твоя мать – Леди Ворон, о которой до сих пор слагают легенды, одна противоречивей другой. Сестра – потомственная полуночная ведьма, которая, несмотря на молодость, уже сумела привлечь к своей персоне достаточно внимания.
Клио помолчала. На поверхности – да, все так и было. Но если заглянуть вглубь…
Именно для этой глубины она и пыталась подобрать слова.
– Потребовалось много времени, чтобы мама поверила – я не передумаю. Ведьмой не стану. Когда она это поняла, переключила все свое внимание на Морри. А она… Морри всегда поддерживала любое мое решение. Мне дали свободу. Когда Морриган исполнилось четырнадцать, она стала вольной и ушла из дома, чтобы стать охотницей. А мама, лишившись ученицы, почти перестала возвращаться домой. Знаю, она наблюдала за мной. Часто, очень часто… но в обличье ворона. Иногда я даже путала ее с другими, настоящими птицами. Иногда не знала, она ли это или просто очередная ворона. Но со временем мама стала забывать, что ребенку нужно внимание не только старой няни, почти незнакомки, и кружащей над головой черной птицы, а женщины, с голосом которой я сроднилась с детства. И я со временем отвыкла от полуночных ведьм.
Клио с досадой закусила щеку, кляня себя и за излишнюю откровенность, и за горечь в словах, что звучали упреком. Маме, которой она была бесконечно благодарна за то, что подарила ей жизнь и всегда, как могла, была рядом. И Морриган, которую бесконечно любила.
– Я хочу сказать… В последние годы меня окружали обычные школьники и учителя. Я не изучала магию – даже бытовую. Просто… не хотела. А теперь вы говорите, что я – сноходица. И я…
– Ты растеряна. Я понимаю.
Какое-то время они молчали, слушая только звуки леса – необычайно убедительные в этом слишком реалистичном сне. Иногда, чтобы почувствовать чью-то поддержку, не нужно слов.
– Не знаю, утешу ли тебя или, напротив, огорчу, но я думаю, все произошедшее с тобой – не случайно.
– Хотите сказать, быть обычным человеком – не моя судьба?
– Я ведунья. Я обязана верить в судьбу. Но есть что-то и помимо веры.
– И что же?
– Знание. Представь, что не твоя душа оказалась бы заперта в зеркале. Не твоя, а чья-то другая сестра или мать спустилась в поисках помощи в Пропасть. В ту девушку родители не заронили бы зерна рассветной магии, которые бы взошли с переданной Бароном Самеди силой. И тогда в Пропасти не оказалось бы настолько чистого душой и доброго сердцем сноходца. Я знаю: это должна была быть именно ты.
– Я не уверена, что понимаю. Вы хотите сказать…
– Я верю – само провидение хотело, чтобы ты стала рассветной ведьмой, голубка.
– Но почему? – растерялась Клио.
– Чтобы стать для тьмы еще одним противовесом.
– Вы не любите полуночную магию.
Клио не спрашивала – утверждала. И она бы поняла Ведающую Мать, если бы не… Морриган.
– Полуночная магия – хаос. Но и хаосом можно научиться управлять. У твоей сестры пока получается.
– Пока?
– Морриган еще очень молода. С каждым годом искушений будет все больше.
Однако Клио чувствовала – что-то крылось за словами Ведающей Матери. В этом ее убедил отведенный в сторону взгляд лесной ведьмы.
Еще эта немертвая стража… Клио вспоминала, как Морриган освобождала их, призывая на помощь полуночные чары. Сестра защищала порождений мира теней – заключенных в немертвой страже демонов-фоморов, и Клио была на ее стороне. Несмотря на недоумение на лице матери, привыкшей использовать духов, теней и демонов в своих целях. Несмотря на брезгливую гримасу Дэмьена, который явно не поощрял действий Морриган.
Несмотря на то, что знакомство самой Клио с фомором едва не обернулась трагедией, когда демон, с которым она заключила сделку в мире теней, после ее воскрешения вознамерился высосать всю принадлежащую ей рассветную силу.
Никто не заслуживал оказаться насильно запертым в клетке – ни прекрасная сладкоголосая птичка, ни невидимый для окружающих, полнящийся тьмой демон.
Но что если однажды перед Морриган встанет выбор между созданиями мира живых и мира мертвых? Что если она выберет не сестру, а мир, пронизанный уже такой знакомой ей магией? Нет. Не может быть. Морри, которая перевернула Пропасть вверх дном и прошла жесточайший ритуал, чтобы вернуть Клио зрение, никогда бы не предпочла ей мир теней. Откуда тогда эти сомнения?
Клио вздохнула. Увы, она не Ведающая Мать. Знание обо всем и вся для нее – недостижимая роскошь.
Веда таяла, таял и окружающий ее лес. Клио оказалась предоставлена самой себе. Одна посреди царства снов. Юдоль Сновидений – так она называла кипенно-белое, многогранное и чуждое пока еще пространство.
Что если это и впрямь целый мир? Или, как сказали бы в книгах, целое измерение? Мир, что застыл между миром живых и миром мертвых. Не зря говорят, сон – это маленькая смерть.
Поежившись, Клио усилием воли поспешила вернуться в реальность. Юдоль Сновидений опадала белыми хлопьями, и в бесконечной белизне она с трудом разглядела застывшую неподалеку фигуру.
Человек в белом.
Клио робко улыбнулась ему. Он, как всегда безмолвно, исчез, забирая с собой Юдоль Сновидений. Затопивший сознание ослепительно яркий свет погас.