Страница 14 из 41
Он пригрозил колдуну пучком сухой полыни — и тот оскалился, показав чёрные острые зубы.
— Я честно купил их время, — заявил колдун. — Оно моё! Сами решили, что дешёвые часы стоят того, чтобы прогулять работу, не пойти на свидание или простоять в очереди весь день!
— Нет, моей сестре твою подделку приятель подарил! Да и вообще нельзя обманывать людей: предложить вещь, а забрать время! Возвращай — а то осыплю тебя полынью да подожгу!
Колдун вздрогнул и сказал совсем другим, вкрадчивым голосом:
— Да ладно, не будем ссориться, Берт. Ты же Берт? Хорошо! Давай я верну время твоей сестре. И не только её, а так, чтобы на долгую-долгую жизнь хватило. А тебе подарю Бездонный кошель, в котором никогда не кончаются монеты! Или, хочешь, Волшебный столик, на котором сколько ни ешь — полно еды? Или плащ-невидимку? Или Зеркало красоты для сестрицы? У меня много чего есть…
Колдун похлопал по мешку и добавил:
— Зачем тебе все, кто купил часы? Пусть останутся заколдованными и состарятся к утру и Рой, и его дядя — аптека тогда тебе перейдёт. С бумагами я помогу! Пусть старятся и хозяин конторы, где ты служишь, и его чванливая жёнушка, и все богачи, и…
— Нет! Пусть время вернётся ко всем.
Берт замахнулся пучком полыни, и колдун завопил:
— Сожру тебя! Съем! Разорву!
Но Берт не дрогнул: если б мог нечистый его съесть, то и разговаривать не стал бы. А раз с болтовни начал, значит, не может сожрать. Наверное, потому, что Берт часы не покупал и не отдавал за них своё время, стоя в очереди день напролёт.
— Твоя взяла! — зарычал колдун, теряя человеческий облик. — Не подкупить тебя, не соблазнить, не запугать! И полынью весь пропитан! Фу! Будь по-твоему!
“Торговец” исчез вместе со своим огромным синим мешком. Деревья, кусты и пни вокруг теперь казались совсем обычными. Никто не тянулся к Берту, ничто не мелькало и не пряталось, не ухало и не хлопало крыльями над его головой.
Он сунул руку за пазуху, туда, куда спрятал часики сестры. Но вместо красивой вещицы на тонкой цепочке он вытащил сухую траву и маленькую треснувшую ракушку.
Берт помчался в город. Больше всего на свете он боялся, что колдун обманул его. Но на улицах тут и там зевали и недоумённо оглядывались люди. И все, кого он знал, были не старше, чем вчера. Разве что на один день.
Он прибежал домой и с радостью увидел, что Джил, молодая и красивая, спит, привалившись к ножке стола. Берт разбудил её и проводил в комнату.
…Утром Берт проснулся рано. Тихо позавтракал, чтобы не разбудить сестру, и решил пройтись. Ноги сами привели его на площадь: хотелось убедиться, что всё, что было вчера, ушло бесследно.
На площади возводили большой шатёр, ярко-красный, праздничный. Вокруг уже сновали любопытные горожане. И когда Берт уже уходил прочь, у него за спиной громко закричал зазывала:
— Не проходите мимо! Только сегодня и только до заката! Спешите купить!..
Зачем вы зарыли его под берёзой? (реализм, расследование, юмор)
— Митрич, а там, под кривой берёзой, труп зарыли! — старуха прищурилась и со значением посмотрела на участкового.
— Чей труп, Антонина Петровна?
— А я почём знаю? Чей-то труп! Там могилка свежая! Эх, видать, бандиты до нашей деревни добрались! Я в “Криминальной России” всё видела! Ох, шо там деется в телевизоре, шо деется! А теперь и у нас! Ты сходи, проверь: может, кого из дачников кокнули? За своими-то я смотрю, а за энтими не уследишь.
Участковый кивнул: нет там, конечно, никакого трупа, но посмотреть надо.
“Митричем” Евгения Дмитриевича Чернова звали только, если что серьёзное случилось. А обычно обращались либо опасливо “товарищ участковый”, либо без всякого почтения “Женька”. А что поделать? Институт МВД закончил только два года назад, так что молодой, как ни посмотри, — Женька и есть.
По-хорошему полагалось прийти к берёзе с понятыми, протокол составить, а по-реальному Чернов пошёл один: когда ты единственный представитель власти на три деревни, многие важные формальности быстро становятся просто формальностями. Но лопатку прихватил: мало ли, вдруг там мешок мусорный прикопали? Непорядок.
Под кривой берёзой и правда наблюдалось взрытие. Земля вскопана, а затем сверху прихлопана, словно холмик пытались разровнять.
Чернов не особо взволновался: судя по размеру, тут зарыли чьего-то бобика. Грустно, конечно, да и не положено, но случается сплошь и рядом.
Ладно, проверить всё-таки надо.
Взрытая земля поддавалась легко — и вскоре Чернов обнаружил мешок. Тканевый, нарядный, золотисто-зелёный — навроде подарочного, но большой. Вряд ли в такой красоте собака…
Чернов облился холодным потом, несмотря на полуденную жарищу: неужели младенец?! По размеру подходит… страшное это дело — детишки мёртвые. И наверняка не сам скончался: тогда бы вызывали и “скорую”, и его, участкового.
Ох-ох, а бумаг сколько заполнить придётся! И разборки учинять неприятные!
Чернов осторожно потрогал мешок лопатой. Нет, для трупа содержимое слишком мягкое. Участковый плюнул на предосторожности и вытащил мешок — лёгкий! Отряхнул от земли и, мысленно перекрестившись, развязал шнурок, которым перетянута горловина.
В первую секунду Чернов не понял, что там. Что-то разноцветное. Красное, чёрное, голубое, белое, розовое. Кружевное.
Чернов не верил глазам: мешок был полон разномастного женского белья!
Участкового снова бросило в пот, а ещё — в краску. Женское бельё он, конечно, видел, но либо в интимной обстановке, настраивающей на определённый лад, либо на пострадавших разной степени, а там уже совсем другой настрой.
А тут — непонятно, что и думать.
Он положил мешок на землю, присел рядом и осторожно принялся изучать содержимое. Однотонные, в горошек, с бантиками. Шортики, стринги, обыкновенные и такие, названия которых Чернов не знал, но догадывался, что они, эти названия, есть.
Разных размеров: от солидных, на пышную даму, до вещиц на особу сравнительно скромных габаритов. Чернов, краснея непонятно перед кем, аккуратно брал очередные трусики и осматривал со всех сторон.
Не новые — бирок и ценников он не нашёл. Чистые, но вроде как ношеные: вот тут бантик отвалился, на тех голубых маленькая дырочка, а вот эти, розовые, большого размера, явно полиняли.
Что же это такое?!
Чернов положил розовые трусы в мешок и прикрыл его.
Так. Что мы имеем? Некто — в голову пришло услышанное в сериале слово “субъект” — зарыл под берёзой мешок, полный женского белья.
Зарыл, а не выкинул, значит, это не мусор. Берёза приметная, так что вряд ли субъект хотел избавиться от мешка навсегда. Трусиков много и разных, так что, очевидно, они принадлежат нескольким женщинам.
Так-так-так, а значить это может только одно. В Берёзовке появился извращенец!