Страница 61 из 76
— МАГ провёл громадную работу. Теперь у нас появилась реальная возможность пойти на рандеву с могущественнейшим Невидимкой. Это свидание позволит человеку пролить свет на то, что является заблуждением, а что истиной… Миссия бихронавта выше риска.
Кавада посмотрел на Готье, вернувшегося на своё место, и, понимающе улыбнувшись, объявил:
— У меня всё, господа!
— Не понял, — отозвался тут же американец. — Полетит всё-таки… — Он запнулся на фамилии. — Полетит этот человек из России или нет? По-моему, их представитель против.
— МАГ сказал своё слово, — произнёс Кавада. — Теперь решать вам.
— Отлично! — Подхватил француз. — Ясно, после выступления господина Проценко автоматически встаёт вопрос о дублёре, коим является мой соотечественник, гражданин Франции Виктор Готье. Не так ли?
— Так оно и есть, — поддержал пакистанец.
— Спасибо, господа, — поблагодарил он и, не скрывая радости, объявил: — Я, полномочный представитель французской республики, от имени правительства не имею ничего против того, чтобы Виктор Готье в качестве бихронавта номер один осуществил полёт в Пространство-Времени, Мне достаточно было согласия Готье и я его получил.
Мефодий закрыл лицо руками. Он не видел, как сгорбился, низко склонившись к бумагам, Уманский, и не видел искажённого смятением лица своего могильщика.
— Итак, поступило предложение бихронавтом номер один утвердить гражданина Франции, доктора биохимии Виктора Готье, — не обращая внимания на ёрзавшего в кресле Процеико, с невозмутимым спокойствием объявил Президент МАГа.
— Позвольте, господа, — размахивал руками Уманский, — Я как член Правления МАГа, депутат своей страны и вице-президент Академии наук СССР категорически возражаю по поводу такой замены.
Проценко не дал закончить:
— Уважаемые! — с явно поубавившейся спесью воскликнул он. — Вы меня неправильно поняли. Я не отказывал… я не отводил кандидатуру Артамонцева. Таких полномочий мне никто не давал.
— Вы что, никакими полномочиями не обладаете? — удивился Кавада.
— Почему же?.. Дело ведь ответственное. Я же должен согласовать. У вас спешка?..
— У нас назначена дата полёта. На нынешнем совместном заседании нам необходимо обсудить некоторые детали. Чтобы к решающему собранию в ООН, которое состоится через двадцать дней, они были утрясены с вашими правительствами.
— Вы получите ответ в течение текущей недели, — заверил Проценко.
— Властью, данной мне, снимаю поступившее предложение. Однако в случае отказа Артамонцеву, первым бихронавтом автоматически становится дублёр.
— Эх, сорвалось. Думал отобью, — с искренним простодушием шепнул на ухо Мефодию Готье.
III
И началась полоса везения. Тут же, после заседания, ему вручили долгожданное письмо из Союза, уведомляющее о том, что ему разрешён брак с гражданкой США Мари Сандлер. Барьер был взят с третьей попытки. Первое поданное им заявление странным образом затерялось в бумажных недрах компетентной конторы. «Такое заявление к нам не поступало», — по-рыбьи, не мигая, глядя не то на Мефодия, не то в пространство, сказал чиновник. Второе обращение чуть не стало для него последним. Подняли вопрос об отзыве Артамонцева из Интерпола под благовидным предлогом использования его на высокой должности в органах внутренних дел. Хорошо, он тогда был прикомандирован к МАГу. Могущественный Кавада сумел поломать это решение — убедить, что Мефодий учёный, а не полицейский и что он необходим Агентству. С мнением Кавады со скрипом, но согласились. Мефодию всё-таки пришлось менять место работы. Из Интерпола — в МАГ, на должность заместителя заведующего отделом по изучению проблем Пространства-Времени. Руководил отделом сам главный маг — Сато Кавада. Но новый статут не облегчил ему трудностей заключения брака с иностранкой, с которой он фактически уже жил. Тогда по просьбе Мари и Мефодия хлопоты по бракосочетанию взял на себя Боб. Так как Мефодий покинул личный состав Интерпола, руки у него были развязаны. Боб пустил в ход личные связи. И вот — долгожданное разрешение. Артамонцев бросился к телефону, чтобы поделиться радостью с Мари и поблагодарить Мерфи. Они договорились через два дня встретиться в Москве. Потом Мефодий нашёл Каваду, объяснил в чём дело и отпросился на недельку на Родину.
— На свадьбу пригласишь?
— Свадьбу, шеф, устроим после моего возвращения.
Кавада долго смотрел на смеющееся лицо своего любимчика. «Ты смотри, — думал он, — какая уверенность. Me сомневается, что страна разрешит ему полёт и не допускает мысли о неудаче… Уверенность — это почти победа… Пусть едет…»
Мефодий опрометью побежал к машине.
— Артамонцев, прими мои поздравления.
— Спасибо, Сато! — прокричал он на бегу.
В Москве Артамонцева поджидала приятная новость. Ее сообщил Пётр Борисович Уманский. В Калькутту за подписью Председателя Совета Министров и Президента Академии наук ушёл телекс с согласием на его полёт и выражением признательности Учёному совету МАГа, остановившему свой выбор на гражданине Советского Союза.
Сразу после бракосочетания Мефодия с ним связался Кавада и сказал, что МАГ отправляет молодожёнов на Гавайские острова провести медовый месяц. Все расходы, какие бы они не были, МАГ берёт на себя.
— Мефодий, — внушительно, без тени шутливости сказал Президент, — считай это первым подарком благодарного человечества своему посланцу в Пространство-Время, бихронавту Земли номер один.
Потом, напомнив Артамонцеву, что до решающего заседания в ООН, где должны утвердить известную им дату старта, осталось две недели, он посоветовал поторопиться с выездом на место отдыха.
— Боюсь, — предупредил он, — медовый месяц, как месяц, не будет соответствовать календарному. По получении решения тут же вызову в Калькутту.
— Замётано, шеф. Привет от Мари и Боба. Мы сегодня провожаем его, а завтра вылетим в Гонолулу. Спасибо за медовые дни. Всего хорошего.
— Подожди, Мефодий, — глухо проронил Сато. — Ради бога, будь осторожен… Счастливо отдохнуть.
— Замётано, шеф, — крикнул Мефодий уже в пустой эфир.
«Он отключился, — сообщил Леший и добавил: Мне показалось профессор Кавада тревожится за тебя».
«Правильно показалось, чёрт рогатый», — привлекая к себе отбивающуюся Мари, засмеялся Артамонцев.
«Бесстыдник он, правда, Леший?» — спросила Мари.
«Не замечал», — бесстрастно ответил Леший.
«Я стесняюсь его», — шепнула она Мефодию и тот увлёк её в другую комнату.
И Мефодий рассказал ей обо всём: о чем тревожился Кавада, чем занимался последние два года он сам и в чём суть его ближайшей командировки, о которой он её предупреждал, и после которой он никогда больше не будет с ней расставаться.
Но беспокоит его, по всей видимости, не это, — говорил Мефодий, — Он вспомнил работавшего с ним до меня турка My реала Атешоглы. Я его знал. Талантливый был парень.
— Его тоже туда отправляли? — с тревогой подняла глаза она.
— Нет, Мари, успокойся. Я первый, кого посылают туда. Он погиб нелепейшим образом. Неподалёку от родного дома прыгнул в речушку, запутался в сетях и…
Мари прижалась к нему и, уткнувшись в плечо, жарко зашептала:
— Если по правде, Мсф, мне ровным счётом наплевать на то, что ты номер один. Гордиться, конечно, буду тобой. Но без неё, этой гордости, я могу обойтись. Без тебя же — нет. Зачем она мне без тебя… Не улетай, милый. Я боюсь.
И он почувствовал, как от плеча вниз, к самому сердцу покатилась жгучей струйкой слеза.
— Ну что ты, малыш. Не плачь. Увидишь, всё кончится хорошо. Я на волне везения… Теперь нам обоим будет везти…
Им повезло и на Гавайях. Пока они путешествовали по острову, свободным оказался Колумб. В этой цепочке удач Мефодий усмотрел некую символику.
— Я не суеверен, Мари, но Колумб — вроде доброго знамения, — говорил он.
— Дай-то бог, — грустно отозвалась она.
«Доброе-то доброе, — думал Артамонцев, — но вот пошёл пятнадцатый день, как они с Колумбом „гуляют“ по архипелагу, а от Кавады никаких вестей. Уже прошло больше недели, как в ООН с участием генерального секретаря состоялось специальное заседание МАГа».