Страница 38 из 76
— Да, я совсем забыл! Доли — врач, — объявил Фолсджер.
Доли лукаво посмотрела на Бена.
— Врачом я буду через год. Здесь же, в Нью-Йорке, я пока на практике… И вообще не надо за меня обо мне… И в конце концов ты собираешься меня кормить?..
Фолсджер уже не обращал внимание на докучливое поглядывание ищеек.
— Бен, — вдруг сказала Доли, — здесь как-то неуютно. Ты не находишь? Как будто кто смотрит тебе в спину, а оборачиваешься — никому до тебя нет дела… Может, мне кажется?
— Нет, не кажется, — шепнул он. — Это меня высматривают.
— Вот почему ты так напряжен.
— Заметно?
— Нет. Просто я чувствую.
— Ты удивительная девушка, Доли, — выдохнул он.
Никто за столом на них не смотрел и не прислушивался о чем они перешептывались. Все порядком нагрузились, уходили танцевать или были увлечены своими разговорами. Фолсджер спросил, где в Нью-Йорке Доли остановилась. Оказалось, она снимала комнату на 30-й улице, неподалеку от его потайной «норы», куда он собирался бежать от полицейских.
— Ты хочешь улизнуть? — прижимаясь к нему, спросила девушка.
— Я найду тебя, Доли… С ними не оставайся. Уходи после меня минут через десять… Знай, в любом случае тебе ничего не грозит. Ты мне веришь?.. Умница.
Сжав на прощание ее доверчивую ладошку, Фолсджер поднялся. Он, не торопясь, зашагал в сторону туалетных комнат. Полицейский, читавший газету, стал поспешно ее складывать, а другой степенно пошел по курсу, взятому Беном.
Здесь, в этом ресторане, Фолсджер знал все ходы и выходы. Не исключено, что и «хвост» о них был осведомлен. И тем не менее он должен провести их. Там, за тяжелой драпировкой, длинный, широкий коридор. Уборные находятся в конце его, а в самом начале, сразу направо, небольшая дверь в подсобное помещение кухни. Фолсджер нырнул в нее и нос к носу столкнулся с кухонным рабочим. Тот разинул было рот, чтобы спросить, что мол, мистеру угодно, но Фолсджер, сунув ему в руку стодолларовую ассигнацию, властно произнес:
— Ты все время был здесь. Никого не видел… Понял?!
Фолсджер по-кошачьи бесшумно пробежал подсобку и шмыгнул в другую дверь, за которой находилась лестница, ведущая на цокольный этаж, где размещался оркестр… В оркестровку Бен, разумеется, заглядывать не стал.
Вот наконец и машина. Выезжая, Фолсджер краем глаза засек выбегавших из ресторана своих незадачливых ищеек. Они, вероятно, тоже его заметили. Но нагнать вряд ли бы сумели. Сейчас они сообщат дорожным полицейским патрулям, обложат аэропорты и железнодорожные вокзалы.
Проехав мимо пустых такси, стоявших у какого-то бара, Бен вильнул в ближайший проулок, где и бросил свою машину. Дальше до своего потайного убежища он добирался в таксомоторе. Там, в подземном гараже, его ждал недавно купленный им мощный зверь. Красавец «ягуар». Он поможет ему удрать из Нью-Йорка. Пока свора легавых будет рыскать по аэропортам и вокзалам, он на своей гончей убежит далеко-далеко. Так он решил еще в ресторане. И там же решил, что лучше всего «рвать когти» в Хьюстон, где он мог залечь глубже подводной лодки.
Как только он вырвался из ресторана, все у него складывалось на редкость удачно. Никакого страха не испытывал. Даже и не думал о своих преследователях. Он думал о Доли. О том, как она быстро разобралась во всем. И все поняла… Все-таки удивительными способностями обладают люди. Доли, Вексель… И таких немало. Бог изощряется, как хочет. А Бог ли?..
Поглощенный этими мыслями, он вдруг обнаружил, что «ягуар» его вынес за город. Мысли как-то сами собой перескочили на Августа. Сомнений не оставалось. Непонятно по каким мотивам, но Роки его заложил. Других причин для слежки быть не могло. И тут по сердцу Фолсджера пробежал холодок. Он вспомнил о записке Марона и о чеке, выписанном им на имя Ксантопуло, которые он, Фолсджер, сам вручал Августу… Если Бобу обо всем стало известно, то страшно подумать, чем для него и Марона закончится вся эта история…
Герман не преминет дать ему взбучку. Снова станет упрекать в том, что он, Фолсджер, не разбирается в людях и когда-нибудь собранный им сброд погубит их. Сам же Герман обладал редчайшим нюхом на людей. Человека чувствовал, как волк далекую течку. Сказать: он видел людей насквозь — значит ничего не сказать Такое говорят о каждом втором. Марон же видел человека на перспективу. Точно определял: можно положиться или нельзя. Следует с ним поддерживать отношения или лучше держаться подальше. Проведет в обществе незнакомца несколько минут и скажет о нем, как в воду посмотрит. Причем категорически. Что удивительно, никогда не ошибался.
На Роки, которого Фолсджер привел к тестю, чтобы познакомить, Марон за весь вечер бросил от силы пару мимолетных взглядов. Однако стоило Августу уйти, Герман подозвал к себе зятя и к неописуемому его удивлению заявил:
«Этого субъекта, Бен, я не хочу видеть в своем окружении. Тебе тоже советую держать его на расстоянии».
«С Роки, — ехидно думал Бен, — старый плут дал маху». Ведь в самые трудные минуты Марон вспоминал именно о нем. Просил подключить к делу «того субъекта».
Марон Августа иначе не называл. «Тот субъект» — и баста. И был, по всей видимости, прав.
…Через шесть с половиной часов, когда едва забрезжило, он почувствовал, что засыпает. И как распалившийся «ягуар» не артачился, Бен загнал его в кусты какого-то холма. Наглухо закрыв дверцу, он устало откинулся на сидение и моментально провалился в сон.
II (продолжение)
— Не туда. В обратную сторону. За рефрижератором! — положив ему руку на плечо, приказал Банг.
— Мне туда не нужно.
— Знаю. Но там тебя задержат.
Бен резко вывернул руль «Ягуар» послушно развернулся и, рыкнув, пустился нагонять голубой рефрижератор.
— Да, с чего ты взял, что меня задержат? — дошло вдруг до Бена.
— Я все знаю про тебя. И что было. И что будет… Ты все еще сомневаешься во мне?
«Еще один чудо-тип», — подумал Фолсджер, не лишая себя удовольствия полюбопытствовать по поводу своего недалекого будущего. Банг не стал артачиться.
Фолсджер услышал все то, что вместе с Мароном пережил ровно два года назад.
…Теперь он не думал о Банге, как о патлатом шарлатане. Теперь ему всё представилось в ином свете. Прощальное письмо исчезнувшего Терье, со вложенной в него бумагой-секретом и не менее загадочная его деятельность с обезьянами и туземцами, то и дело напоминали о себе…
После того, как он свернул за рефрижератором, Терье подробно расписал ему сценарий его дальнейших действий. Заставил гнать назад, в Нью-Йорк. Лучше, оказывается, если возьмут его там, а не здесь, на дороге. Посоветовал не скрываться и не осложнять Интерполу процедуры ареста. Чем скорее его задержат, тем лучше. Никакого нонсенса в этом нет. Если он, Банг, сейчас поможет ему скрыться, а это в его силах, то дело повернется плохо для Марона. Одному Марону не выкрутиться. Слишком тяжкие и очевидные улики. Бену же, кроме четырех месяцев тюрьмы, ничего не угрожает. У него там будет шанс облегчить свою участь и участь своего тестя. И наконец последнее. Он, Терье Банг, не умоет руки. Он сумеет наладить с ним связь и в тюрьме.
— Нет таких стен на Земле, какие я не смог бы открыть, — сказал блинолицый.
— Хорошо, пусть будет по-твоему, — после долгого раздумья, взвесив все «за» и «против», согласился Фолсджер.
— Ну и похвально, — сказал Терье и твердо добавил:
— Пока ты будешь отсутствовать, я поселюсь в твоей «норе», что на 30-й улице…
— Откуда ты о ней знаешь?
Терье многозначительно усмехнулся и, не меняя повелительной интонации, продолжал:
— Оставишь мне денег. А главное, сведешь с кем-либо из ученых.
— Сожалею, Терье, но с этой братией я знакомств не вожу, — искренне огорчился Фолсджер. Хотя! — он стукнул себя по лбу, — есть! Доли!.. Учти, она не химик, а психиатр. Заканчивает университет Джона Гопкинса. Знаменитый университет. Кое с кем Доли сможет тебя свести…