Хякки Яко

Под вечер мы вновь разбили стоянку и именно тогда я заметил неладное — все мужчины владеющие чакрой… ушли, я проверил это трижды, в тайне от Нэн пробежавшись по всему стойбищу. Они и раньше так делали, но пара человек всегда оставалась в основном лагере для его охраны. Я долго не мог понять что же изменилось. Ответ же пришёл утром.

На рассвете один из шиноби вернулся, и повёл клан за собой. Мы шли где-то пол дня, пока я вдруг не почувствовал странный запах. Пахло навозом, дымом и железом, спустя же ещё час ходу показался и источник запаха.

Это была деревня, самая обычная на мой неискушенный взгляд. С десятком домов, что окружали многочисленные поля, с хлевами и скотиной, всё было довольно банально, за исключением полного отсутствия жителей. Однако когда нёсшая меня женщина прошла ещё где-то сотню шагов я увидел их… мёртвых. Несколько десятков тел: старики, мужчины… дети… выпотрошенные, с отсутствующими частями тел и многочисленными ранами они валялись аморфной кучей посреди одного из полей, источая ужасный трупный запах разложения… Меня вырвало прямо на девушку, что несла меня, через мгновение рядом послышался детский плач, а за ним ещё один и ещё… кажется другим детишкам открывшаяся картина, как и её запах, тоже не слишком понравилась… впрочем меня это мало волновало, ибо я продолжал блевать, но при всём при этом не отводил взгляд с горы мёртвых тел, просто не мог. Я как заворожённый смотрел на неё и с каждой секундой мне становилось всё хуже и хуже.

В конечном итоге меня нашла Нэн. Быстро взяв моё тельце на руки она понесла меня куда-то. Помню скрип петель, темноту, и запах соломы, а после тишина.

В себя я пришёл спустя пару часов с момента нервного срыва, на дворе уже была ночь, и Нэн спала рядом со мной. Несмотря на голод я не стал её будить, вновь попытавшись провалиться в небытие, стараясь при этом не вспоминать то, что произошло днём, но мне помешали. Это был женский плач, он доносился из-за стены, то и дело переходя на крик и невнятные слова, в которых и без знания местного языка я уловил мольбу о помощи. Не сложно было догадаться что именно там происходит.

В ту ночь я так и не сомкнул глаз, даже под утро, когда крики затихли я продолжал лежать, пялясь в потолок. Ни мыслей, ни эмоций, только опустошение, и ведь я знал что нечто подобное произойдёт. Знал, накручивал себя и всё равно оказался не готов, как вообще можно подготовиться к подобному? Едва соображая я обвёл взглядом освещаемую редкими лучами восходящего солнца халупу, в которой спал, подмечая сломанные полки, разбитую посуду, погром и… большое пятно засохшей крови на полу. Быть может та девушка за стеной жила здесь, и это кровь её мужа, отца или сына? Я ещё долго думал о том, кому же принадлежал этот дом, и кровать на которой сейчас лежу я, но в конечном итоге нервное истощение и усталость взяли своё и я провалился в беспамятство, и слова не смогут передать сколь сильно я был рад этому.

***

В разорённой деревне мы прожили где-то полмесяца, за время которого я совершил огромный скачок как в своём владении Шикоцумьяку и восприятии чакры, так и в знании местного языка. И дело было вовсе не в моём проснувшемся трудолюбии, нет… просто подобные занятия, как и следовавшая за ними усталость, помогали мне не обращать внимания на лужи запёкшейся крови, то тут, то там встречающиеся в поселении, на всхлипы, что доносились из приоткрытых дверей лачуг днём, и громкие крики, что раздавались от туда ночью.

Однако, что поразительно, в конечном итоге я к ним даже… привык. Так странно было засыпать в абсолютной тишине, когда часть девушек, что не смогли смириться со своей участью, покончили с собой, а другая банально сломалась. Привык я и к трупной вони, и к виду и запаху крови. Когда встречаешь их повсюду, каждый день, выбора не остаётся. Но что действительно страшно, покидая эту деревню я не чувствовал ни облегчения, ни радости, лишь досаду… что вновь придётся спать в шалаше.

***

Новую стоянку мы разбили в двух месяцах пути от старой. Всё время нашего путешествия я уделял лишь одному занятию — учил местный язык. Это знание мне было жизненно необходимо, ибо увлёкшись исследованием мира и чакры я абсолютно упустил из виду то, что окружает меня — мой клан. Всё что я о них знаю основывается лишь на моих поверхностных наблюдениях, и знаниях из канона, а как показала мне жизнь этого совершенно недостаточно. И потому, едва мы вновь разбили стойбище, я принялся по новому знакомиться с окружающими меня людьми и их бытом.

Первое что мне бросилось в глаза, так это явное разделение между обычными людьми и теми кто владел чакрой. Я и раньше это предполагал, но реальность оказалась намного хуже. Положение обычного человека в клане Кагуя было чем-то средним между рабом, прислугой и скотом. Никаких прав, никаких привилегий и никакой собственности. Любой шиноби мог убить обычного человека… просто так. Из-за этого среди обычных людей в клане было так мало мужчин. В какой-то момент они все пытались заступиться за тех кто им дорог, итог же всегда был закономерен. Женщины же находились в безусловном подчинении даже в среде обычных людей, со всеми вытекающими из этого последствиями. Однако, что странно, я точно чувствовал, что среди женщин клана есть несколько с вполне приличным запасом чакры, но они словно не знали об этом, или же, что более вероятно, их никто просто не воспринимал всерьёз*, из-за чего ни одной куноичи в клане не было.

Если с положением обычных людей всё было просто, то элита клана делилась на две группы — первая состояла из взрослых и опытных шиноби, они были своеобразным костяком и основной ударной силой клана, и как следствие занимали в нём доминирующее положение, но никакой чёткой организации или лидера у них не было. Вторая группа представляла из себя подростков, что тоже могли стать шиноби. В иерархии клана они застыли где-то посередине — ещё не элита, но куда как выше обычных людей. Им, для того что бы войти в высший эшелон, требовалось всего одно — убивать. Как можно больше, и, рано или поздно, старшие признавали их. Бездарная и бессмысленная система, но это было ещё не всё. Каких трудов мне стоило преодолеть свой страх и всё же появиться лично близ места обитания чакроюзеров, и какое же разочарование меня постигло, когда я понял, что никакого обучения внутри клана нет. Я месяц следил за ними и ничего. Единственное что хоть как-то походило на обмен опытом были изредка вспыхивавшие ссоры между шиноби, что обычно приводило к потасовке, что всегда заканчивалась чьим-то вспоротым брюхом и кровью, но никогда, на моей памяти, смертью, что впрочем не удивительно, учитывая живучесть представителей моего клана, что даже у не имеющих улучшенный геном в разы превосходит человеческую.

Из всего что я узнал я вывел для себя одно — надеяться мне не на кого. Учить меня никто не станет, как и защищать. А потому выход был один — добиться всего самому, в противном случае меня самого добьют.

***

Три года прошло с момента как я решил во что бы то ни стало стать сильнее. Глупое и банальное желание, роднящее меня с персонажем какой-нибудь хреновой манги в реальной жизни было продиктовано банальным страхом, а страх, как известно, один из лучших мотиваторов.

Многого ли я достиг? Сложно сказать. Мой резерв чакры вырос в несколько десятков раз, сравнявшись с резервом тех немногих подростков моего клана, что как и я владеют ей. Развитие улучшенного генома так же не стояло на месте, позволив мне, после долгих тренировок, формировать довольно весомые костные структуры за куда как более короткий срок. Восприятие чакры также удалось развить и теперь его радиус составляет без малого три сотни метров. Ну и предметом моей особой гордости является освоение единственной техники чакры, что я смог воспроизвести — усиление тела.