Хякки Яко

— К чему ты всё это мне говоришь? — она действительно не понимала, но факт угрозы своей жизни не могла пропустить.

— Хм, тут легче показать, чем рассказать. — тут же Кагуя невольно ощутила чьё-то настойчивое воздействие — заметное, но не агрессивное.

Бросив настороженный взгляд на Существо перед ней, она вновь раздражённо отметила его силу, что, казалось, уже пропитала собой всё вокруг, постепенно изменяя даже метрику пространства в этом месте. Если бы этот Незнакомец хотел напасть — он бы напал, и, что вероятно, победил бы. Даже будь у неё сейчас всё прежнее могущество, Кагуя не была уверена что смогла бы одолеть его, а уж теперь… Она подалась вперёд, прямо в волну окутавшей её силы, на удивление ласковой и податливой. Тут же в её голове появились образы, поначалу разрозненные, но постепенно всё более и более чёткие.

Полусгнивший шалаш. Ложе из тряпок и шкур. Звук шагов. Запах безопасности резко сменившийся ароматом свежей крови.

Стойбище. Те же полуразвалившиеся лачуги, и озлобленные, исхудавшие дети, не поднимающие взгляд от земли.

Новая картинка. Другое место, но разумные те же. Только повзрослевшие, заматеревшие. Они смотрят на… неё? И в их глазах читается радость, признание, уважение и… любовь?

Вновь смена образа. На смену шалашам из веток и листьев пришли добротные юрты и землянки. Люди вновь смотрят на неё, но прежнее признание теперь сменилось фанатизмом и неугасимым огнём в глазах. Они готовы убивать за меня. Они готовы умереть за меня. А я живу ради них.

Всё вновь по другому. Не стойбище. Город. Город, полный людей, так похожих на неё саму. Они радуются, живут, любят, растут и стареют здесь. Здесь их Дом. Здесь их Семья. Клан. Клан Кагуя. Её Клан? Её… семья?

Она видела ещё многое. Войны, сражения, смуты, споры, прощания, воссоединения, потери и находки. Всё это протянулось через вереницу лет, постепенно складываясь в историю одного Клана, одной Семьи, что несмотря на все невзгоды осталась верна себе и своим идеалам. Осталась верна… Ему.

— Почему? — вынырнув наконец из пучины чужих воспоминаний, она просто не могла сказать ничего иного. — Почему?!

Почему они не отвернулись от него? Почему, несмотря ни на что, продолжали идти за ним, хотя не могли не видеть в кого он превращается?! Почему они поддерживали его, из раза в раз, хотя он часто ранил их в ответ?! … Почему… с ней не произошло того же? … Чем она провинилась?! Чем отличается?!

Богиня всё продолжала задавать себе одни и те же вопросы, пока по её щекам, одна за другой, скатывались горькие слёзы.

— Не ищи ошибку там где её может и не быть. Ты хотела как лучше, делал всё что могла. Просто не умела иначе. — раздался позади неё всё тот же голос, но в этот раз он был серьёзен и собран. — У тебя сила Молодой Богини, но только сила. Разумом и душой ты куда ближе к людям и в этом вся проблема.

— Я просто… — сама не зная зачем это говорит, прошептала Кагуя. — Я просто хотела чтобы у меня была семья… Хотела… быть кому-то нужной…

— Знаю. Все мы рождаемся и умираем с одной и той же невысказанной просьбой на губах: «Любите меня, пожалуйста, любите как можно сильнее!». Никогда не мог этого понять. И сейчас не могу. Мне подобным это просто не дано. Мы ведь, в сущности, ни в чём и ни в ком не нуждаемся… Но ты можешь. Можешь понять и оценить этот дар, и потому Я предлагаю тебе осуществить твою самую заветную, самую потаённую мечту.

Подняв на Незнакомца пронзительный взгляд лазурных глаз, Богиня, сквозь слёзы прошептала:

— Что ты хочешь от меня?

— Немыслимого. Почти невозможного. Я хочу чтобы ты доверилась Мне.

В бесплодной выжженной пустоши воцарилась абсолютная тишина, нарушаемая лишь треском ледяного океана, что так и продолжал стоять невольным часовым, не в силах сомкнуть свои воды на изничтоженном клочке земли.

Наконец, одну малую вечность спустя, Заячья Богиня махнула рукой. В ту же секунду пространство вокруг Красноволосого просто исчезло. Кагуя не изничтожила, но отменила саму возможность существовать чему-либо в выбранном ей месте, но… Это странное Существо, что до сих пор пребывало перед ней под маской человека, даже не дрогнуло, спокойно продолжая стоять бок о бок с непроглядной пустотой, всё так же улыбаясь ей — мягко, понимающе, почти сочувственно.

Спустя ещё миг она отменила собственное воздействие и едва заметно кивнула. После чего Мир в лазурных глазах померк.

***

— И всё же забавная девочка. — бросив ещё один взгляд на бессознательную фигуру что парила передо Мной, Я поневоле расплылся в широкой улыбке. Настроение было просто превосходным. — Забавная, глупая, злая и на редкость наивная. Дитя-дитём, а всё туда же — Мир менять. И ведь ничто не мешает мне тебя сейчас запереть, да так, что никакой взбалмошный смертный не отыщет… Но нет уж! Мне уже и самому интересно что выйдет из этой затеи! Всё же подобного Я никогда ещё не творил!

***

Побережье Залива Айсу. Три дня спустя.

***

На берегу холодного моря, прямо на заснеженном песке, мирно спал одинокий аловолосый великан. Но если приглядеться, в переплетении его рук можно было заметить крохотный свёрток, внутри которого столь же размеренно посапывала годовалая малышка, с лазурными глазами, чью голову венчали два крохотных прямых рога.

Развалившись в гамаке, что протянулся аккурат между двух исполинских деревьев, на высоте добрых шести дюжин метров. Я предавался воспоминаниям. Мерные покачивания, тихий шелест крон и вязкая хватка пряной грусти на сердце этому весьма способствовали.

А ведь за прошедшие четыре десятка лет вспомнить было что! Хех, одни лишь гримасы, что проявились на лицах ближников и моего любимого семейства, когда вернувшись с той далëкой битвы, отголоски которой, многочисленными катаклизмами, прошлись по всей Хонхоне, ощутимо ослабший и ещё не до конца восстановившийся после столь долго применения Восьмых Врат, когда вместо пафосной речи, объявления нашей победы и просто бахвальства, Я, первым делом, двинул на кухню, дабы покормить одно непоседливое Чудо, что доверчиво шебуршилось у меня за пазухой, изредка бросая из-за моей спины настороженные взгляды на собравшуюся толпу, чего только стоили!!! Ах-ха-ха-ха!!! Видит Вечность, это было просто нечто!!! Только Умеко, моя умница, быстро приняла свершившееся, и вскоре, на пару с Мито, уже вовсю хлопотала над малышкой, что надувшись — а как иначе, когда успевшая стать ей родной за эти дни грелка изволила умостить её на стол и самым наглым образом присосаться к кувшину с саке, благополучно послав всё остальное лесом — осматривала новое место своего пребывания, изредка протягивая лапку за очередной порцией сластей, что сердобольные куноичи уже успели наскрести по округе, не иначе как из личных запасов.

В общем, вернулся я с помпой. Правда, в суть дела ввëл исключительно родных да ближайших сподвижников, ограничив этим малым кругом тайну происхождения моей новообретëнной дочурки. В конце концов она Кагуя — Каяо Кагуя, а значит всё что с ней произошло касается исключительно Клана и его Главы, и никого за его пределами я ни о чём оповещать не обязан. Да и, по хорошему, я этим пустобрёхам ещё одолжение сделал. Столько нервных клеток им сберëг, столько бессонных ночей предотвратил! Они ещё мне спасибо должны были сказать! Но я не гордый, так что ничего сверх молчаливого незнания требовать не стал.