Предатели крови

– Что… ты… творишь?! – пропыхтела горничная, когда Кива всем телом вжала ее в ковер. Спасибо хоть молочная дымка до сих пор действовала, но если выбирать, она бы предпочла мучиться от боли, а не потерять несколько часов.

Кива не ответила – была занята поисками чего-нибудь, чем можно вырубить Бринн. Но горничная стремительно перевернулась, оказавшись сверху, да так легко, что Кива ошеломленно застыла, а потом вновь принялась бороться.

– Да прекрати же! – сердито бросила Бринн. – Раны растревожишь!

Киве было все равно. Она сражалась все более отчаянно, и Бринн, видя, какой вред она сама себе наносит, выпустила ее и вскочила на ноги. Кива сделала то же самое – а затем вновь набросилась на горничную.

Вторым легким движением Бринн сместилась в сторону и схватила Киву за здоровую руку, выведя ее из равновесия и закрутив волчком. В следующий миг Кива поняла, что обе руки заведены за спину, а горничная стоит позади и приказывает:

– Кива, прекрати! Я пытаюсь тебе помочь!

– Отпусти, Бринн!

– Меня зовут не Бринн, а Эшлин. И если хочешь получить хоть малейший шанс сбежать сегодня, придется меня слушаться.

Кива застыла – не только из-за слов горничной или внезапного исчезновения мирравенского акцента, а из-за самого имени.

– Эшлин? – неверяще выдавила она. – То есть Эшлин Валлен…

– Тссс! – Горничная – которая, очевидно, горничной не являлась – шикнула на нее. – Хочешь, чтобы нас обеих прикончили?

В следующее мгновение руки Кивы отпустили, и она медленно повернулась, чтобы взглянуть на девушку перед собой – на генерала армии Эвалона. Ее волосы были гораздо светлее, чем золото брата, а глаза – куда бледнее, чем его кобальтовая синь, но теперь, когда Кива знала, что искать, она увидела в ее чертах некую схожесть с Кэлдоном – особенно в том, как она держалась: высокая, гордая, ни одного лишнего движения.

– Что ты здесь делаешь? – выдохнула Кива. – Почему ты горничная?

– Нужно уходить, пока еще можно. – Эшлин бросилась к креслу и подобрала с него сверток темной ткани, который вручила Киве. – Надевай, я пока расскажу немного, а потом пора идти.

В свертке Кива узнала наряд горничной, такой же, как у Эшлин: черное платье со шнуровкой на груди и кроваво-красный передник. Подгоняемая Эшлин, она принялась снимать свое платье и переодеваться, а принцесса рассказывала.

– Я здесь уже три месяца, шпионю за Навоком, – объясняла Эшлин, завязывая на поясе Кивы передник. – Собиралась уйти еще несколько недель назад, едва узнала, что устроили в Валлении твоя сестра и Миррин, но потом услышала, как Навок потешается над тем, что тебя опять заперли в Залиндове и что он собирается забрать тебя и сделать своей женой, – и поняла, что нужно остаться. Я присматривалась к тебе с самых Ордалий: знала, кто ты такая и как ты важна Джарену и Кэлдону.

Она мельком коснулась амулета, спрятанного под платьем Кивы.

– Они бы меня никогда не простили, позволь я, чтобы тебя выдали замуж против воли.

Кива сглотнула и хрипло ответила:

– Насчет этого я сомневаюсь. Расстались мы… скверно. Особенно с Джареном.

Эшлин поджала губы:

– Об этом я тоже слышала. И тебе придется с ним это как-то решить. Однако я знаю своего двоюродного братца – он бы пришел в ужас, если бы тебя принудили выйти за Навока. Так что пора убираться отсюда и немедленно. – Она показала на Кивино плечо: – Как оно?

– Почти не болит, – ответила Кива. – Молочная дымка еще работает.

– Славно.

Эшлин поправила платье Кивы и отошла на шаг, чтобы оценить итог.

– Если наткнемся на Навока, голову не поднимай, и в этом наряде он на тебя даже не посмотрит, – распорядилась она, и Кива, вспомнив сказанные ей утром слова, поняла, как мирравенский король так долго не замечал Эшлин, которая была у него на виду. – Но вот Серу нужно избегать любой ценой.

До Кивы вдруг дошло, почему при виде Серафины Эшлин в роли Бринн убежала в ванную: она пряталась не из страха перед принцессой, а потому, что в отличие от Навока, вернувшаяся Сера потрудилась бы взглянуть на Эшлин и, конечно, сразу узнала бы ее.

– Я завела пару полезных знакомств, так что из замка нас выведут, но потом останемся сами по себе, – продолжила принцесса. – В городе нас ждут припасы, надо будет их забрать, а потом украсть пару лошадей и убираться как можно дальше из Задрии, пока Навок не понял, что тебя нет. Ночка будет та еще, осилишь?

Кива заторможенно кивнула – у нее голова шла кругом.

– Если ты тут шпионишь, разве тебе не следует остаться? – спросила она. – По идее, уехать я и сама смогу, если ты поможешь мне выбраться из замка.

Зная теперь, кто такая Эшлин, у которой, кстати, имелся надежный план побега, Кива предпочла бы остаться с ней. Но и лишать ее возможности выведать сведения, за которыми та сюда явилась, Кива тоже не собиралась.

Однако Эшлин покачала головой.

– Я же говорю: несколько недель назад собиралась уходить. Хорошо, что не сделала этого: я многое разузнала с тех пор, как тебя привезли. Но теперь пора возвращаться в Стоунфордж: надо все рассказать, пока не стало слишком поздно.

Звучало весьма тревожно, но Киве было о чем переживать и без размышлений о том, зачем Эшлин нужно в самый северный военный лагерь Эвалона. Так что она подавила свои опасения и пошла вслед за принцессой к двери.

– Не забывай: никому не смотри в глаза, – напомнила Эшлин. – И не отходи от меня.

Только выйдя в коридор, Кива вспомнила, что осталось еще одно незавершенное дело на сегодня. Она выругалась – так громко, что Эшлин резко обернулась, чтобы шикнуть на нее, – но Кива успела первой:

– Нам надо в темницы. Мне нужно кое с кем поговорить, прежде чем мы уйдем.

Ничего удивительного, что Эшлин не пришла в восторг, услышав о Голдрике, особенно когда поняла, что прохлопала важного пленника в Блэкмаунте. Но согласилась, что знания Голдрика о Тильде и повстанцах стоили того, чтобы рискнуть и пробраться в подземелья. Однако она решила, что они не просто побеседуют с Голдриком, а заберут его с собой.

Кива сомневалась, что у них получится вытащить его из камеры, не привлекая внимания Серой Гвардии, однако она отбросила сомнения и последовала за Эшлин по черно-красным коридорам. Они торопились, но на них не обращали внимания ни слуги, ни стражники. Похоже, в этих нарядах они и правда практически невидимки.

Наконец они дошли до спуска в темницы, и чем ниже они уходили под землю, тем более сыро и холодно становилось вокруг.

Эшлин замедлила шаг, оказавшись на развилке, похожей на лабиринт.

– Куда? – прошептала она.

Кива указала налево и пошла вперед, но принцесса отодвинула ее:

– Я первая.

Кива поняла, что она сделала это неспроста, когда за следующим же углом они обнаружили тройку идущих навстречу гвардейцев: те заметно оживились, увидев горничных, шатающихся по местам, где им совершенно нечего делать.

Кива собиралась было наплести что-нибудь о том, как они заблудились, но не успела – все трое с криком схватились за головы, а потом попадали без сознания на пол.

Онемев, Кива обернулась к Эшлин, но та лишь пожала плечами:

– Воздух под высоким давлением на барабанные перепонки. Какое-то время полежат.

Кива поморщилась: она испытала нечто похожее от рук Миррин в ночь маскарада. Стражников было почти жаль, но тут она вспомнила, что их с Эшлин ждало бы что-нибудь похуже.

– Надо спешить, – поторопила принцесса.

Они пошли дальше по лабиринту коридоров, и Киве пришлось поднапрячь память, чтобы выбирать путь правильно. Наконец она сказала:

– Почти пришли, только завернуть за угол.

Едва она произнесла это, как из-за угла появились двое стражников – так близко, что они едва не столкнулись.

Эшлин, не задумываясь, бросилась на них, на этот раз атаковав не магией, а кулаками и пинками, пока оба не упали на пол точно так же, как первые трое.

Все случилось так быстро, что Кива только охнула.