Добавить в цитаты Настройки чтения

Страница 1 из 5



Виктор Карпенко

Мишкина война

Посвящается Победе в Великой Отечественной войне

Рисунки О. Федоренко

© Карпенко В. Ф., 2023

© Федоренко О. С., рисунки, 2023

© Составление, оформление серии. АО «Издательство «Детская литература», 2023

Глава 1

Перегон

Утро выдалось теплым, безветренным и до странности тихим. То ли к смене погоды, то ли напуганные гулом самолетов, птицы попрятались в лесной глуши, и их щебетания, как в былые дни, не было слышно, как не слышно и кваканья лягушек. Мальчишки, закинув удочки, наблюдали за поплавками в ожидании поклевок и тихо переговаривались.

– Как стадо отгоним, ты куда подашься? – поинтересовался Лёшка у своего закадычного друга Мишки Давыдова.

Тот, пожав плечами, неуверенно ответил:

– Еще не решил… Все будет зависеть от Володьки – как-никак старший брат. Я бы, конечно, на фронт, с немцами воевать… Как отец! Но мать дома с Катькой осталась… Им без мужика в доме никак: ни воды наносить, ни дров наколоть…

– «Воды наносить»… – гундося, передразнил Мишку Лёшка. – Кому? Корова ваша ноне в колхозном стаде, да и бычка тоже в колхоз забрали… А на две козы да для поросят и матушка воды сама принесет. А что до дров, так к зиме наша Красная армия фашиста прогонит…

– Хорошо бы. А то вон как давит, что те трактор! Я вот о чем думаю: мужиков-то побрали всех в армию, кому урожай-то убирать?

– Это да, – согласился Лёшка и шумно вздохнул. – В деревнях только бабы да девки… тяжело им придется. А мне мать наказала в райцентре у тетки Фроси остаться. Говорит, заводских, хотя она в столовой, но все-таки на заводе работает, отправят в тыл, и ты с ними поезжай.

Лёшка хотел еще о чем-то рассказать, но Мишка его остановил:

– Во, у тебя, никак, клюет… Тяни!

Алексей дернул удилищем, вырезанным из орешника, и выхватил из воды карася – большого, золотистого, с яркими красными плавниками.

– Хорош! Не чета нашим-то!

– Так наши карасики хоча и мелкие, зато их много. А тут за все утро только один…

– Ничего, клёв только начался. Еще наловим, – уверенно произнес Лёшка, сажая карася на кукан[1].

Но, видимо, наловить карасей ребятам была не судьба: над лесом повис гул, усиливающийся и приближающийся.

– Самолеты, – задрав голову, тихо проговорил Мишка. – А вдруг наши…

– Не-ет! Наши бы шли оттуда, – показал Лёшка рукой на восток, – а эти идут из-под Лохни.



Вскоре показались самолеты с черными крестами на крыльях. Они шли низко, надрывно гудя, и их было много.

– У, гады! Поди, летят Невель бомбить или Великие Луки. Я слышал, как дед Семён говорил, что немцы еще в воскресенье Киев бомбили…

– Да где тот Киев?! Нет. Это ближе… А как же наши летуны? Наши-то что? Неужто «сталинские соколы» позволили им бомбить? – возмущенно воскликнул Мишка. – Всё! Сворачиваемся, – решительно тряхнул он нестриженой головой. – А то дед Семён нас хватится… крику не оберешься!

– А что с карасем делать будем? – оторопело развел руки Лёшка.

– Отпусти. На что нам один? Одна морока с ним, – махнул рукой Мишка. – Догоняй! – крикнул он, торопливо поднимаясь по тропинке от лесного озера, спеша на луговину у небольшой речушки, где паслось колхозное стадо почти в полторы сотни коров.

Деду Семёну, Лёшке, Мишке и его старшему брату Владимиру предстояло перегнать его в райцентр на железнодорожную станцию. Туда сгоняли скот со всего района, чтобы отправить его по железной дороге за Москву, в Тульскую область. Так об этом говорил председатель колхоза Дмитрий Петрович, ставя задачу деду Семёну и наказав в конце:

– Ты, Семён Ильич, старший. И потому отвечаешь за каждую коровку. Вернешься – представишь передаточные документы. Я тебе вручил сто сорок семь буренок, столько же и сдашь. За каждую пропавшую корову головой ответишь, – предупредил председатель.

И так третий день по только деду Семёну известным лесным дорогам гнали к райцентру пастух и трое подпасков колхозное стадо. Вроде недалеко, но дороги были забиты отступающими частями и беженцами. Потому и гнали стадо окольными путями. Но, как заверил дед Семён, сегодня к вечеру должны подойти к станции.

Когда появились рыбаки, дед уже не спал, как и коровы, напуганные гулом самолетов. Ушедшим без спросу мальчишкам он ничего не сказал, лишь значительно погрозил кулаком. Подозвав Владимира, Семён Ильич распорядился:

– Станешь в голове стада. Поведешь вдоль речки до той березовой рощи, а там выйдешь на дорогу, и уже до самого райцентра с Божьей помощью дойдем. А вы, огольцы, – строго сдвинул мохнатые брови дед Семён, – поглядывайте по сторонам: место здесь, возле речки, топкое, как бы беды не случилось.

Стадо медленно и как бы нехотя потянулось вдоль опушки леса за головным – Володькой, незатейливо игравшим на свирельке, к звуку которой коровы уже попривыкли, и теперь, мыча и бодая друг дружку, они следовали за пастухом.

Вот и дорога – пыльная, забитая бредущим народом, автомобилями, изнуренными солдатами. Кое-где в непрекращающемся людском потоке проглядывала «эмка» какого-нибудь начальника, или с большим красным крестом на тенте, гудя и останавливаясь, проходила санитарная машина.

– Пойдем вдоль дороги, – принял решение дед Семён. – Вы, мелкота, не давайте коровкам приблизиться к идущим по дороге людям. А то потом не выковырнем их оттуда. Через пару часов остановимся: по пути будет небольшой прудик. Там устроим дойку. Вечером-то не подоили. Вот теперь коровки и взбрыкивают!

– Деда! А кто доить-то будет? – поинтересовался Мишка. – Мы же вчетвером не управимся… Вспомни, в первый день, почитай, часа четыре доили. Так то в лесу было…

– Ничего, найдем помощников. Вон по дороге сколько баб бредет. Неужто от молочка откажутся? – Но не суждено было стадо довести до пруда: на колонну, что брела по дороге, налетели немецкие самолеты. Люди бросились врассыпную, перемешавшись с перепуганными и мечущимися коровами. А сверху падали бомбы…

Как только бомбардировщики закончили свое черное дело, налетели истребители-стервятники с черными крестами на крыльях. Они с устрашающим ревом пикировали, поливая пытающихся спастись людей горячим свинцом из пулеметов. Делали это не спеша, раз за разом возвращаясь к мечущимся на поле беженцам, коровам, автомобилям с красными крестами… Исчерпав боезапас, ушли, оставив сотни убитых и раненых.

Мишке повезло: когда началась бомбежка, он упал в еще дымящуюся от взрыва воронку, тем и спасся. А вот его другу не повезло: осколок прошел через голову. Лёшка умер не мучаясь, мгновенно.

Мишка выполз из своего убежища и утонул в криках о помощи, в воплях по убитым, в реве раненых и перепуганных коров. Увидев деда Семёна, он подбежал к нему.

– Деда?! Ты Вовку не видел?

– Жив твой брательник. Вон коровушек ловит. И ты помогай. Может, хоть что-то из стада спасти удастся… Иначе мне тюрьма! Да и Володьке тоже не поздоровится!

Только к вечеру удалось согнать в стадо сорок одну корову. Остальные были или убиты и ранены, или разбежались. Оставшиеся мычали и жались друг к дружке.

Лёшку похоронили в одной из воронок, вместе с еще четырьмя погибшими. Таких могил было несколько, в них положили тех, у кого среди беженцев оказались родственники. Остальные же так и остались лежать в поле.

1

Кука́н – бечевка, на которую нанизывают пойманную рыбу.