Страница 11 из 14
– По ночам, а надвигалась именно ночь, погост единственное место, где нет милиции, да и есть хотелось. Вы, видно, товарищ майор давненько не были на Родине, да и родились наверняка не здесь.
Майору стало не по себе. Его так легко, буквально с маху, просчитали.
– У нас в России на кладбище принято при посещении умерших кушать и выпивать, треть оставлять на могилке, ну если не покойнику, то тем, кто забредёт и помянет усопшего добрым словом. Принято у нас так. Вопрос с кормёжкой был решён.
«Лихо» – подумал майор, но вида не подал.
– Утром, позавтракав и выпив стопочку, я отправился на поиски «жертвы» и вскоре у могилки немаленьких таких размеров из чёрного гранита я обнаружил старушку, которая рыдала, молилась и каялась с таким неистовством, что мне стало понятно, что, вероятно, именно она и спровадила дедушку в лучший из миров.
Я возложил на могилу цветы. Мы встретились взглядами, и я сразу понял, что ей надо, далее действовал по методике, которую нам читали в первом семестре.
С кладбища мы возвращались, уже вдвоём держась за руки.
Она была добра и ненасытна, не хотела меня отпускать, но через трое суток вызвала такси, оплатила дорогу, вложила мне во внутренний карман новенького пиджака, рекомендательное письмо к подруге и три тысячи на мелкие дорожные расходы. Мы расстались.
– Понятно! – хмыкнул майор. – Оригинально. Ну, а откуда у тебя «Волга» и права, ведь у тебя не было с собой документов?
Баширов молча взял остро заточенный карандаш, лежащий на столе и бумагу, начертал что-то на ней и передал майору.
Прочитав, майор удивлённо уставился на курсанта. Наконец, овладев собой он, перейдя на шёпот, одними губами, пролепетал:
–Ты хочешь сказать, что ты спал с женой товарища…, он не посмел даже вслух произнести фамилию человека, стоящего рядом с Леонидом Ильичом, члена Политбюро, всесильного…. – Этого не может быть!
– Увы, но это так. Даже с двумя от третьей я отказался.
Сказать, что майор был в шоке, это ничего не сказать. Он просто не мог поверить.
«Трепло» – наконец решил майор и заявил.
– Так, машину тебе подарила супруга товарища …, – он покосился на листок бумаги, которую он предусмотрительно перевернул и сунул с красную папку, лежащую у него по правую сторону.
– Да и деньги тоже. Кстати, она просила меня хотя бы изредка навещать её. Дозволите?
– Нет! – гаркнул майор, – ну а водительские права?
– Это любовница, между прочим, они с женой уважаемого "члена Политбюро", – он кивнул на красную папочку, – добрые приятельницы.
– Ну, а кто третий?
– Сам. Он всё и организовал. Предлагал мне работать в его аппарате, но я отказался.
Картинка сложилась. Майор увы, был циник на штампы и догмы коммунистической морали «строителя коммунизма» давно ложил хрен с прибором.
– Понятно. Отчёт напишешь завтра, поутру. Ты выглядишь устало, разве ты плохо питался, не похоже.
Баширов вздохнул и чуточку отрешённо промолвил:
– Вы правы, я чертовски устал, эти старухи были ненасытны, и мне пришлось отработать «Волгу» и купюры по полной программе.
– Понятно. Деньги сдашь в кассу, Волгу поставь в гараж, используем её в оперативных целях. Мелочь можешь оставить себе. Свободен!
Баширов чётко повернулся и направился к двери. Когда он взялся за ручку, намереваясь покинуть кабинет. Майор уловил некоторое несоответствие в его рассказе и поспешил внести ясность:
– Курсант!
Баширов обернулся.
– А сколько лет супруге, он взглядом показал на красную папку.
– Сорок два, ну от силы сорок пять.
– Да какая же она старуха? Мы же с ней почти одногодки?
И тут он понял, что опять подставился по полной программе.
Баширов улыбнулся и ответил:
– Товарищ майор она мне в матери годится.
– Свободен курсант, рявкнул майор, опускаясь на стул.
Настроение было препаршивое. И тут зазвонил телефон.
Подняв трубку, он услышал мелодичный женский голос, без сомнения, принадлежащий блондинистой стерве, с которой он беседовал в кабинете генерала.
– Вас Сергей Михайлович можно поздравить!
– С чем? – наливаясь гневом ответил майор, понимая, что только что произошедший в его кабинете разговор уже известен красотке.
– Вам, подобно библейскому петуху, удалось отыскать жемчужное зерно в куче дерьма. Ещё раз поздравляю.
В трубке раздались короткие гудки.
– Сука! – ругнулся в голос майор.
Через три года Баширов был переведён в группу Катеньки Козловой, к тому времени уже капитана.
Операция «Крокодил».
После того как из Батуа турнули америкосов, из Союза пришли два Больших десантных корабля с ротой российского спецназа и шестью танками Т-55. Страна прочно стала на социалистические рельсы. А вскоре начались разработки весьма ценной руды, найденной забугорными геологами.
А вот в соседней Бангали царил полный бардак. Страна невелика и официально считалась протекторатом Великобритании: медь, хлопок, бананы и даже каучук. Сотни лет здесь царил перманентный бардак и никому по большому счёту не было дел до этого мелкого камушка в британской короне, но интересы великих держав всё же скрестились на «Чёрном континенте».
Местные обезьяны воспылали жаждой знаний, и часть из них поехала в СССР, часть в Англию, в общем расползлись по Глобусу, что тараканы. Образование, вещь дорогая и нет ничего удивительного, что даже у нас в Краснодарском Политехе появились негры – СССР учил их практически бесплатно.
Учёность, как известно, не проходит бесследно и нет ничего удивительного, что вскорости у резиденции генерал-губернатора появились интеллигенты с плакатами. Дальше, больше. Эти дегенераты орали, плевались и в конце-то концов достали жену уважаемого Наместника Её Величества королевы Англии.
– Генри! – заявила высокородная английская леди, – давай бросим кость этим обезьянам, пусть они заткнутся.
Наместник, как и, большинство мужчин, был туповат, и до утончённой женской логики ему было, как до Китая раком.
Только после третьего раза он проник в замысел жены и немедленно связался с премьер-министром метрополии. Через неделю, получив соизволение Королевы, из толпы орущих, был схвачен один, здоровый такой негр и назначен Президентом.
Народу было торжественно объявлено, что в Бангали наступила демократия.
Но как известно: Демократия – это не что иное, как диктатура подонков. Государственные перевороты пошли чередой, менялись президенты и правительства и это продолжалось бы долго, пока соседняя Батуа не стала на социалистические рельсы, и СССР не положил глаз и на Бангали.
И опять, уже в который раз интересы русских и англосаксов столкнулись. Наши задействовали агентуру и после очередного переворота президентом Бангали стал некий Гобон Гандоя.
По невероятному стечению обстоятельств этот Гандоя учился в СССР, и между прочим, в Краснодарском Политехе в девяносто четвёртой группе мех-фака, где учился и автор сего повествования. Невероятно, я бы сам не поверил, но вот так получилось.
Ну раз уж так сошлись звёзды, и я оказался коим боком причастен к этой истории, могу засвидетельствовать, что этот самый Габон Гандоя, дерьмом был редкостным и фамилию, да впрочем, и имечко оправдывал на все сто.
Ходил сволочь на лекции в огромных очках с толстенными дужками, спал в них и даже в сортир с ними бегал. Возник интерес, но объяснение оказалось самое прозаической и удовлетворило всех, или почти всех:
– Этот мудак ничего не слышит, а в очках у него слуховой аппарат, – объяснил нам староста нашей группы Шумаф, мировой парень. Он, потом, трижды возглавлял строительный отряд «Механик». Шумафа уважали все, включая ректора, потому что при желании он мог договориться с кем угодно, хоть с самим чёртом, хотя и был адыгейцем.
Так вот, однажды на лекции по истории КПСС в знаменитой на весь Краснодарский Политех восьмидесятой аудитории, на перерыве этот «Гандон» подошёл к нашей Леночке, самой красивой и невинной девушке на механическом факультете и что-то шепнул ей на ушко.