Конрад. Путь кобры

Её пугали эти сны. Пугали яркие чувства, что не могли принадлежать ей, пугало собственное тело. В свои семнадцать она никогда не целовалась и никого не обнимала, кроме близких родственников и домашних животных. А тут эти по-настоящему взрослые поцелуи, на которые она страстно отвечала, жаркие объятия хладнокровного убийцы, в которых утопала. И сейчас, наяву, а не во сне, по телу растекалась истома, такая ощутимая и знакомая, словно была совсем не первой.

Но ведь этого никогда с ней не происходило, и этого убийцу она ненавидела больше всего на свете! Хоть после нападения на принца Элленгара и пыталась спасти его от казни, рискуя своей честью и репутацией… Что только на неё нашло! Но этот подлец не оценил её доброту и в благодарность вновь причинил зло её семье, доведя мать до выкидыша. До сих пор Аделит больна и не может оправиться после потери долгожданного ребёнка.

Позволила бы Диона казнить этого преступника, всем бы было лучше! Может, тогда бы её не мучили эти пугающие своей реалистичностью и в то же время невозможностью сны?

Она сама не заметила, как опять углубилась в воспоминания о сегодняшней ночи. Совсем не осознала, что начала водить кончиками пальцев по своим губам, думая о том умопомрачительном поцелуе с убийцей… И о том, как его ладони скользили по её лицу и волосам, заключали талию в крепкое кольцо. Как она опрокидывалась на постель, и он накрывал её своим телом, не прерывая жадного, глубокого поцелуя, вызывая в ней дразнящее ощущение в той части тела, о которой было непринято говорить вслух.

Пальцы сами по себе скользнули от губ по щеке к шее, затем к ямке между ключицами и ниже, и кожа затрепетала, покрылась мурашками. Прикусив губы от досады, Диона медленно открыла глаза, когда поняла, что постыдное ощущение ‒ это не воспоминание из сна. Оно дразнило и смеялось над ней прямо сейчас.

‒ Святые духи, я схожу с ума… Да что ж за наваждение? ‒ простонала девушка, запрокинула голову на бортик наполняющейся ванны и вытянулась в ней во весь рост.

Под сомкнутыми веками мелькнула картинка из другого сна. Двор поместья Анники, тёплое солнце, ласковый ветер, перебирающий листву вишнёвых деревьев, и мрачный по своей натуре страж в длиннополом чёрном плаще со стоячим воротником, скрывающим клеймо лагеря Каларгон. Страж достаёт руку из кармана и молча протягивает Дионе красивый гребень с голубыми опалами…

Едва запрыгнув в первое попавшееся платье, Диона торопливо выдвигала и задвигала обратно ящики косметического стола и просматривала все его полки. И очень быстро нашла, что искала. На одной из полок, справа от начищенного прислугой овального зеркала, стояла маленькая квадратная шкатулка. Её перед своим последним военным походом сам выстругал из дерева, покрасил в коричнево-красные цвета, оббил изнутри синим бархатом и подарил Дионе отец, сэр Даррен.

‒ Как вернусь с войны, привезу тебе красивый гребешок, юный бунтарь. Будешь хранить его в этой шкатулке. Она маленькая, как раз под такое украшение, ‒ сказал он тогда девятилетней дочери, поглаживая её по непослушным белокурым волосам. И немного замешкался. ‒ Ну… или спрячешь в ней подарок от самого дорогого тебе человека.

‒ Какого ещё человека? Почему?! ‒ встрепенулась девочка и поджала губы, строго глянув на отца. ‒ А красивый гребешок? Ты же пообещал мне его подарить, папа, я тебя за язык не тянула! Надо отвечать за свои слова, ты же рыцарь!

Отсмеявшись, отец махнул рукой и глянул на молчаливую и отчего-то бледную мать. Провожать рыцаря в военный поход собралась у парадных дверей поместья только его маленькая семья ‒ жена и дочь. Слуги были разогнаны леди Аделит, которая сегодня находилась не в духе. Но для девятилетней девочки это был самый обычный солнечный день. Ещё и с подарком в виде сделанной отцовскими руками шкатулки.

‒ Будет тебе для этой шкатулки самый лучший подарок, Диона, от самого дорогого человека. Обещаю, ‒ с улыбкой произнёс отец, глядя на жену печальными глазами. Девочка этого не заметила и восторженно хихикнула. ‒ Я ведь пока самый дорогой тебе человек. Не мама ж, в самом деле! А потом видно будет, как подрастёшь.

С чувством юмора у сэра Даррена всегда всё было в порядке, по крайней мере, для беззаботного ребёнка, девочки, именуемой им юным бунтарём. Леди Аделит на эти шутки почему-то лишь качала головой, вздыхала и закатывала глаза. А в тот день они и вовсе наполнились слезами.

Это был последний раз, когда Диона видела отца живым. Больше никто не смешил её и не называл ласково «юный бунтарь», а шкатулка так с тех пор и оставалась пустой, ведь обещанного подарка от дорогого человека она так и не дождалась.

Только вот что теперь в ней делает гребень с голубыми опалами? Как вообще он выбрался из сна в действительность?

Трясущимися руками Диона захлопнула крышку и обморочно опустилась на стул.

‒ Я ничего… ничего… не понимаю!

Голос дрожал до боли в горле.

В это время в дверь постучали. Диона испуганно стукнула шкатулкой по столу и спрятала под ним руки. В комнату заглянуло строгое лицо распорядительницы замка.

‒ Мисс Диона, время уже близится к завтраку, а вы так и не вышли. Почему у вас мокрые волосы? Вы совсем не готовы!

Шурша чёрными юбками, статная пожилая женщина с пучком седых волос прошла по комнате и остановилась у стола, взирая на Диону сверху вниз. Обычно под своим крылом девушку держала её компаньонка, но после того, как Линхен ранила стрела бродячего бандита, она провела неделю в эльфийской деревне, письменно попросила у хозяев отпуск и пока больше не возвращалась в замок маркизы Аделит.

Причиной она назвала необходимость поправить здоровье после тяжёлого ранения, но из контекста письма стало ясно, что Линхен до ужаса боится встречи с грозным стражем. Конечно, о том, что тот натворил бед и сбежал, она так и не узнала. С тех пор под своим контролем ‒ надзором? ‒ Диону держала суровая распорядительница замка и никогда не давала ей ни малейшей поблажки.

‒ В чём дело, мисс? ‒ стальным голосом проговорила седовласая женщина.

Диона глубоко вздохнула и понурила голову.

‒ Скажите, Гарина… Вам никогда не снились… странные сны?

‒ Что вы подразумеваете под этим словом? Если сны не странные, то это уже странно.

‒ В смысле… ‒ девушка в смятении поколебалась, не зная, как охарактеризовать творящееся с ней безумие. Но так и не нашла нужных слов. Устало выдохнула, встала и заходила по комнате.

‒ Мисс, если у вас проблемы со сном, я дам вам успокоительных капель, ‒ невозмутимо и одновременно строго сказала Гарина. ‒ А пока вам стоит привести себя в порядок и…

‒ Да нет же! ‒ резче, чем хотела, выдала Диона. ‒ Уж капли здесь точно не помогут!

‒ Что вас опять беспоко…

‒ Конрад!!!

‒ Что?!

Опешившая женщина молча смотрела, как девушка отворачивается, пряча лицо, и снова мечется по комнате.

‒ Это невыносимо! Я не могу так больше, Гарина. Он всё время… Он постоянно мне снится. И делает такое… ‒ стыдливо всхлипнула она, оглянувшись и не поднимая глаз. ‒ А я…

‒ Мисс Диона, так вы всё… ‒ Гарина осеклась и внимательно присмотрелась к ней. Смягчившееся было лицо сделалось каменным, женщина подняла выше подбородок и грозно возгласила: ‒ Что ещё за непотребные мысли, леди? И что, позвольте спросить, вытворяет в ваших дурных снах этот бандит?

‒ Это не… Я не хотела… ‒ пролепетала Диона, покаянно мотая головой. И как назло в памяти заиграли яркие образы последнего сна. Щёки раскалились, как угли. Гарина, конечно, это заметила, что непременно отразилось на её лице. ‒ Я не специально, эти сны…

‒ Вам следовало бы научиться различать сон от яви, мисс, и не компрометировать себя, рассказывая то, о чём приличные девушки стыдливо молчат. Сны – это игра вашего подсознания мыслями, как постоянными, так и теми, в которых вы не признаётесь сами себе. Не хотите ли вы сказать, мисс, что с этим опасным убийцей у вас была недопустимая порочная связь?