Сумеречные души

– Плохое? Я вроде бы здесь часто бываю. Никогда не плошали.

– Я уже отвык, что в столице эль разводят до состояния мочи. – Райан снова поморщился, но упрямо выпил кружку до конца, прежде чем отставить ее пустой в сторону. – В Варравии он куда вкусней.

– Интересны ваши впечатления о поездке. – Арестей тут же на мгновение оживился, но потом резко поник и добавил: – Жаль, что сейчас не до этого. Уверен, у Мади накопилось много смешных историй.

– Расскажет, как очнется.

Я с теплотой посмотрела на своего спутника. Он так искренне верил, что сможет вытащить меня из этой передряги, что я тоже не могла думать иначе.

Вообще, мы большую часть времени в году проводили за пределами столицы, в отличие от Арестея. Он не только состоял на службе, но и занимался обучением подрастающего поколения магов, поэтому покинуть пределы города пока не мог. Я и Райан же два года назад вместе подали в отставку, решив попутешествовать по стране и соседним государствам. Учитывая положение Райана, как одного из пяти Черных Соколов империи, добиться его отставки было довольно сложно. Однако нам позволили это сделать, но с двумя условиями: явиться ко двору по первому требованию и стать ушами и глазами императора во время своих странствий. Мы должны были не только собирать информацию, но и периодически примерять на себя роли дипломатов, особенно на территории соседей, когда это было необходимо.

На самом деле идея уйти со службы была моей. После Великой войны императоров власть нуждалась в большой и сильной армии, чтобы защитить свои границы и укрепиться внутри страны. Тогда для военных действительно было много работы и о спокойствии приходилось лишь мечтать. Шли годы, и со временем служба в имперской армии превратилась в пустое просиживание штанов – соседи вели себя слишком тихо, а внутренние неурядицы можно было уладить местными силами. Я же относилась к почетной имперской сотне, которую императорская семья держала лично для себя, но пустая трата времени была мне чужда. Эти избранные – Золотая сотня – были отобраны лично тогда еще юным императором Бросканом I и его матерью-регентшей Эллаей, среди всех тех, кто участвовал в войне на стороне нынешней правящей династии Нуварров. Почему выбор пал в том числе и на меня, до сих пор остается загадкой. Не стану отрицать, что я действительно этого хотела, но не считаю, что мой послужной список в то время стоит такого почетного статуса. Возможно, на это повлияла непосредственная защита маленького Броскана I при осаде дворца, но не уверена. В то время на кону стояла не столько жизнь династии, сколько государства. Если бы Таросс победил…

– Вторым типом причин «сна» могут быть как раз лекарские, – возвращаясь к теме разговора, продолжил Райан. – Тут уже все настолько разнообразно, что все и не упомнить. Но в большинстве своем это различные заболевания или травмы. По крайней мере, как говорят лекари.

– А ты чувствуешь разницу между первым и вторым типом? – Арестей, наконец, доел свою порцию и потянулся за элем. Реакция на него была чуть более положительной, но и его лицо слегка перекосило от напитка.

– Конечно. Думаю, что и ты почувствуешь подобное. Если кто-то использовал магию, разве не чувствуешь след?

– Чую, но мне все еще сложно определять тип. Так скажем, нюх слабоват. А уж говорить про определение по следу носителя магии вообще не стоит. Мне до подобных «псов» еще далеко.

– Только не говори, что ты рвешься в их ряды, – Райан скептически хмыкнул. – Сам ведь на дух их не переносишь.

– Не переношу, но заслуги признаю. В конце концов, среди преступников тоже много самоучек и неучей, а «псы» как раз хорошо их ловят благодаря своим навыкам.

– Ну, это верно. В любом случае не приходится сомневаться по какой причине Мадена стала куклой. Магия. Заклинание. Но это совсем не облегчает работу.

– Почему? Ведь если есть случаи наступления «сна разума» от магии, то есть и само заклинание.

– А вот тут ты ошибаешься, – некромант подпер голову рукой и вздохнул. – Во-первых, «сон» чаще всего это побочное действие какого-нибудь магического воздействия. Ну знаешь, захотел убрать своего недруга и нашептал условно «хочу, чтобы он исчез» или «сгинул». А у этого слова ой какое широкое толкование. Короче, причиной будет не слишком точная формулировка запроса. Или, допустим, идут к какой-нибудь условной бабке, магия у которой столь слаба, что хватает исключительно на кур да скот деревенский. Ну она и состряпает тебе за монетку все, что пожелаешь. Только силы не хватит, чтобы человека действительно убить, вот «сон» и будет результатом.

– То есть «сон разума» довольно сильное заклинание?

– И да, и нет. Он средненький, но проблема в том, что его неправильно используют. Это, знаешь, как с готовкой. Из муки, яиц и молока с маслом можно приготовить много блюд, если знать, что делать, а можно продукты просто перевести. Вот «сон» как раз второе. Но с Маденой все не так, – Райан запнулся, а потом все же добавил: – Наверное.

– То ты уверен, то нет. В чем проблема? – Арестей задумчиво поковырял вмятину на столе.

– Я не знаток в светлой магии. Точно могу сказать, что поразили ее заклинанием, причем белым, но результат как у темного. Проблема в том, что все варианты, когда побочкой становится «сон» – это сфера темных сил. Я видел людей под воздействием «сна», и это не наш случай.

– Все очень запутанно, – маг подвел итог, оставляя в сторону кружку. – Знаешь, я все же поищу и в лекарской литературе. Вдруг что-то поможет.

– Хорошо, – Райан в знак согласия кивнул.

Они еще посидели какое-то время, раздумывая над вариантами, где можно тоже поискать подсказки, а потом разошлись. Мой вечный спутник решил остаться в таверне, не желая возвращаться в мрачную съемную комнату, которая нагнетала уныние не только на меня, но и на него, как мне казалось. Арестей же отправился домой, заранее запланировав утреннее посещение Башни Древних Писаний с новым запросом. Тенью провожать его я не стала, а с Райаном сидеть было бессмысленно – залезть в голову к нему не могла, а буравить взглядом несчастного было совестно. Поэтому, выйдя на улицу из дверей вслед за какой-то компанией, я отправилась бродить по улицам города.

– Как ты это делаешь?

Я не сразу поняла, что обращаются непосредственно ко мне.

На улице было уже довольно темно и поздно, но народ по-прежнему все куда-то спешил и шумел. Мимо то и дело проходили громкие мужские компании, раскрасневшиеся от столь явного внимания дамы в сопровождении своих ухажеров, иногда пробегали стайки детей. Последних с минуты на минуту уже должны загнать матери по домам, поэтому они ловили последние моменты общего веселья. Лавочки постепенно начинали закрываться, рыночные торговцы собирали свои товары в телеги на ночь, чтобы следующим утром снова возобновить свою деятельность.

Небо постепенно чернело. Загорались первые звезды. Город жил своей привычной жизнью, и маленькие трагедии отдельных людей совершенно его не трогали. Далеко на Востоке, если приглядеться сквозь небольшой зазор между домами, можно быть увидеть шпили императорского дворца, который в это время начинал сказочно светиться огнями. И именно в эти вечерние часы чувствовалась такая чудовищная разница между верхами и низами общества. Мне много лет подряд претила мысль о столь несправедливом неравенстве в нашем государстве, но, побывав за последние два года в соседних странах, я вдруг осознала, что так везде. А порой бывает еще хуже.

Императрица-мать, пока была регентом при малолетнем наследнике, сделала много для того, чтобы улучшить положение простых людей. Сначала, после войны, конечно, было непросто. Возникали бунты, приходилось использовать силу для усмирения. А потом, когда более-менее была восстановлена финансовая система и пополнена казна, Ее Величество приняла ряд законов, чтобы снизить нагрузку на простых жителей – немного уменьшила налоги, расширила систему образовательных учреждений, позволила женщинам наравне с мужчинами получать образование и нести службу, увеличила количество лекарских храмов. За закон об упрощении ритуалов королевского двора и сокращение расходов на его содержание большая часть знати ее проклинала, не желая лишаться комфортной жизни. Впрочем, им все же пришлось смириться. Королева Эллая нечасто покидала пределы столицы, но в праздники все же появлялась на публике и проявляла тем самым благосклонность к народу. А позже подобное поведение перенял и сам император, когда полноправно взошел на престол. В некоторых вопросах он сохранял мягкость подобно матери, но в некоторых был чрезвычайно строг и даже жесток – сказались те ужасы войны, которые он пережил в детстве. И если в годы моей службы все было относительно спокойно среди знати, то о наличии тайных заговоров сейчас стоял большой вопрос. Политика Броскана I была слишком неоднозначной, чтобы понять отношение всего населения к ней.