Не говори, что всё пропало

– Вот-вот, – наливая из электрического чайника себе в чашку кипяток, согласился физрук Миша. – Я, тоже, не верю, что следующую получку так быстро дадут. Хорошо, если к Новому Году за октябрь получим.

– Было бы, куда уйти, давно бы уволилась, – безапеляционно заявила математичка Ольга Петровна.

– Ой, Олечка Петровночка, – засмеялась трудовичка Леночка, симпатичная девушка с чересчур броским макияжем. – Вам бы, хоть, тут до пенсии доработать. Куда ещё увольняться?

– И как тебе не стыдно такое говорить? – покачала головой математичка.

– Ну а что? Я не права, что ли?

– А я думаю, что никуда из школы уходить нельзя, – авторитетно заявил Миша.

– Почему? – удивилась географичка Инга Савельевна, как раз, зашедшая в учительскую и поймавшая конец разговора. – Откуда такая преданность педагогике?

– А дело не в преданности. Вот, смотрите, кто раньше в шоколаде жил?

– Кто?

– Сварщики, каменщики, столяры, бетонщики, токари. Ну, ещё конструкторы, там, разные, изобретатели. Верно?

– Может быть.

– А сейчас, кому они нужны? Производства позакрывались, заводы стоят, строительство не ведётся. Сейчас в фаворе торгаши, финансисты и юристы. Вот, кто-нибудь из вас, сможет так радикально поменять профессию?

– Ну, – закатила красивые глазки Леночка. – У меня соседка денег подзаняла и в Китай за шмотками махнула. Сейчас на базаре стоит, торгует.

– А ты чего не торгуешь?

– Откуда у меня такие деньги? Да и не займёт мне никто. И, потом, ты представляешь меня возле шмоток на базаре?

– Вот, видишь! Да я не о том. А, если, завтра опять всё переменится, торгаши, финансисты и юристы окажутся даром никому не нужны, и на первый план выйдет что-то другое?

– К чему ты клонишь? – поинтересовалась Танька забирая у Мишки чашку с чаем и делая глоток.

– А, к тому, что такие профессии, как учитель и врач никогда не станут ненужными. При любом строе, при любых изменениях учить и лечить будет актуальным.

– Ещё бы платили хорошо, – фыркнула Ольга Петровна.

– Наверное, когда-нибудь, и зарплата будет хорошей.

– Ага. Мечтатель. Ты и за этот мизер неплохо справляешься и никуда уходить не думаешь. Зачем же тебе повышать тогда?

Вечером, придушив недрогнувшей рукой жабу в душе, Ирка купила лишний окорочок и бутылочку дешёвенького вина. Всё-таки, первая зарплата. Да и, давненько они с мужем не отдыхали вот так. Один окорочок сразу пошёл в суп, а второй – на сковородку. Конечно, безумная расточительность, но побаловать себя захотелось. Вопреки ожиданиям, Игорь не обрадовался, а помрачнел ещё больше. Уложив Сёмку, они собрались на кухне и, вдыхая аппетитный запах, доносящийся из сковородки, посмотрели друг на друга.

– Ты, вроде, не рад, – наконец, нарушила молчание Ирина.

– Да нет, рад, – Игорь открыл форточку и закурил.

Вобще-то, они давно, ещё, когда родился Сёмка, договорились, что муж курит на балконе. Но, тут, она решила не заострять на этом внимания, чувствуя, что Игоря что-то гложет.

– Откуда, тогда, такое кислое выражение на лице?

– Не люблю жить за чужой счёт.

– И за чей же счёт ты живёшь?

– За твой.

– А, с каких пор, я тебе чужой стала?

– Не цепляйся к словам. Ты прекрасно понимаешь, что я имею в виду.

– Я не понимаю, что ты имеешь в виду. У тебя сложилось так, что ты остался без работы? Бывает. Но, мы же одна семья. И, всё равно, мы бы не смогли работать вдвоём. Куда бы мы Сёмку дели бы? Твои родители за городом живут. Отвозить его туда – не вариант. А моя мама, вообще, далеко. Я сидела дома, пока у тебя была возможность зарабатывать. Сейчас есть возможность зарабатывать у меня. Немного, но, хоть, что-то. Появится у тебя возможность обеспечивать сеимью – уволюсь и буду сидеть с ребёнком. Не понимаю, в чём трагедия? Мы не побираемся, живём и выживаем. Спасибо твоим, тоже помогают. Так живут многие. Не надо отчаиваться.

– Всё равно обидно.

– Ну, обиду к делу не пришьёшь. Главное, что ты не запил, как Генка с пятого этажа. Да и, не только, он. По двору вечером пройти страшно от алкашей. А, ведь, это были нормальные мужики совсем недавно. Просто, они потеряли смысл жизни. А у нас он есть. Это наша семья и наш сын.

– Наверное, ты права.

– А, раз, права, тогда, открывай бутылку и наливай. Первую зарплату отметить нужно.

Обстановка, вроде, разрядилась, но Ирка чувствовала, что это не последний разговор. Чем больше Игорь сидел без работы, тем больше он замыкался в себе. Оно и понятно. Муж – кормилец в семье. Это было всегда так. А тут – домохозяин. Сидит целыми днями дома и ребёнку сопли вытирает. Тут, любой мужик сбесится. Недалёк тот день, когда он выйдет во двор и присоединится к остальным. Ирина этого боялась, но понимала, что так будет рано или поздно. А, что делать? И выхода никакого не предвидится.

Как ни странно, положение изменилось после того, как они вечером выгуливали во дворе сына. Сёмка ковылял по дорожке, Ирка хлопотала вокруг него, а Игорь шёл поодаль, чтобы не коптить своё семейство вонючим дымом дешёвой «Примы». Девятка, обвешанная люстрой ксеноновых фар, влетела во двор, оглашая окресности блатными куплетами из динамиков. Водительская дверь резко распахнулась, и, задетый дверью Семка, плюхнулся на попку и заплакал. Ирина подбежала к сыну и подхватила его на руки, пытаясь успокоить.

– Чё под ногами путаешься, шалава? – процедил вылезший из машины крепкий бритый парень откровенно бандитского вида.

– Оставь её, – с пассажирского сиденья вылез такой же. – Терпила ждать не будет.

– Эй! – окрикнул их Игорь. – А извиниться не судьба?

Ирка посмотрела на мужа и сразу поняла, что дело миром не закончится. Среднего роста и, в общем-то, стандартного телосложения, он обладал недюжинной силой, да ещё и, в прошлом, успел сдать на мастера спорта по боевому самбо.

– Пасть закрой, пассажир! – рявкнул водитель машины.

– Повезло тебе, – добавил второй. – Не до тебя сейчас. Молись своим богам.

– Я сказал: извинись! – на Игоря было страшно смотреть.

Ирка прижала к себе Сёмку и отошла в сторонку. В таких случаях, лучше не лезть. Можно и самой под раздачу попасть. Она мужа знала. Вот, только, парни его не знали, поэтому полезли на рожон. Первый резко вытащил руку из кармана кожаной куртки и попытался ударить Игоря кастетом. Лучше бы он этого не делал. Муж действовал молниеносно. Секунда, и рука нападающего сломалась с лёгким треском, а сам он с воем покатился по земле. Второй выматерился, нырнул в машину и вылез оттуда уже с битой. Игорь, казалось, биты, вообще, не заметил. Легко поднырнув под удар, он сбил парня с ног и добавил носком ботинка в лицо.

Ирка орала. Она орала так, как не орала никогда. Игорь сидел с непроницаемым лицом на стареньком продавленном диване и молчал, уставившись в одну точку.

– Ты понимаешь, что это бандиты? Понимаешь? Ты, что, не мог промолчать? Не убили же они нас! Зачем было лезть? Зачем? Что ты молчишь? А, если, завтра они подожгут нашу квартиру? А, если, они тебя на улице встретят и ноги переломают?

– Это, вряд ли, – мрачно ответил Игорь.

– Тогда, мне! Я их так ловко кидать не умею! О сыне ты, в конце концов, подумал? Я к твоим родителям его отвезла, чтобы они с ним ничего не сделали! Чуть ли не на коленях уговаривала, чтобы он пару дней у них побыл! Это полуторагодовалый ребёнок! Пару дней без матери!

Звонок в дверь прозвенел, как гром среди ясного неба. Ирка зажала рот ладонями и рухнула на стул.

– Ну, вот, пришли, – прошептала она пересохшими от страха губами.

– Сиди, – поднялся Игорь. – Я сам открою.

– Не открывай! – голос сорвался и дал петуха.

– Сиди, говорю!

Игорь вышел из комнаты, и Ирина, с замершим от страха сердцем, слушала, как тот подошёл к двери, постоял там немного, видимо, разглядывая лестничкую клетку в глазок, и щёлкнул замком.

– Игорь Владимирович? – раздался в коридоре мягкий мужской голос.