Страница 98 из 104
Наследник уставился на меня испуганно. Он был не в курсе, что волновую клетку я ещё вчера приказал размонтировать.
Секунду он смотрел на меня, кусая губу и пытаясь что-то ответить, а потом надулся обиженно и… пошёл.
Один ноль в мою пользу. Хамить гостям ему не разрешал никто. Даже в самых благих целях.
Шоковое состояние от знакомства с алайцами у пацана прошло. Так что хватит с ним нянчиться, пора наследнику ощутить себя частью коллектива боевого крейсера, посидеть, подумать, а Дерену отоспаться.
Бросил Гарману на браслет приказ держать видео из карцера на контрольной панели, но это была уже перестраховка.
Я был уверен, что пацан больше не побежит ночью захватывать навигаторскую. А вот поразмышлять за что наказали ему будет полезно. Особенно когда догадается, что вместо клетки для психически нездоровых отморозков угодил просто в запертую каюту.
Кьясна, территория Содружества
Эйниты очеловечивают меня. Кто я вне территории храма? Охамевшая от обилия власти двуногая обезьяна?
Я ещё помню о своей значимости, когда делаю первые шаги от калитки к дому Айяны, когда случайный луч Ареды, местного солнца, пробивается сквозь листву, и я жмурюсь…
А потом открываю дверь в мягкий полумрак веранды, а мне вручают с порога мокрую тряпку и направляют на мытьё посуды. Меня, импл-капитана спецона, который подчиняется только непосредственно генералу Мерису и лендслеру наземных войск Юга…
Лиина, зевая, уходит к детям спать. Брен тоже где-то дрыхнет. В полдень на Кьясне — самая жара.
Я покорно снимаю китель, разуваюсь. Касаюсь босой ногой некрашеного соснового пола, нащупываю монету с мордой медведя на браслете, и… спесь сходит полностью.
Тоже мне, важная персона. Якобы истник, что на деле вообще ничего путёвого не умеет. Вот сломать что-нибудь, распустив нервы — это я пожалуйста. А найти — ни хрена!
Что же я за бездарность такая, чтоб меня дакхи съело!
Задумавшись, я почти роняю уже намыленную тарелку. Она словно в замедленной съёмке планирует на пол, и я так же медленно наклоняюсь, успевая поймать её у самого «звяк».
И почти тут же меня отпускает совсем, и сходит благодать размеренной домашней возни. Мне кажется, я уже испытывал всё это когда-то давно, в отдалённом горном монастыре: на Тебе… на Тибе…
Незнакомое слово вертится у самого языка, но родиться не может. Если бы здесь был Колин, он бы понял меня.
Но Колина нет.
Почему он так поступил? На глазах у меня и Мериса — он сделал… Что?
Может быть, это, конечно, и жертва, но почему я в это не верю?
И где торжествующий Имэ? Почему он не объявится и не потребует от нас миллион уступок в обмен на командующего?
Беспамятные знают, ему есть что просить.
Идут седьмые сутки с момента исчезновения лендслера.
Мы высадили на Кьясну сто тридцать четыре остепенённых экзотских медика. Дегир, имевший неудовольствие пообщаться с одним из них, до сих пор бьётся в патриотическом экстазе и пишет мне в личку, какой я молодец и герой.
Когда патрульный крейсер попытался досмотреть «Персефону», а потом и личный багаж наших «гостей», академик Ишер вышел через браслет на командующего резервом генерала Дегира и истекая благодатью попросил его проявить понимание. Врачи, мол, устали, хотят побыстрее на грунт…
Как Дегир в ящик не сыграл — не знаю. Лицо у него в процессе этого куртуазного разговора то бледнело, то наливалось кровью.
Медиков десантники из резерва выгрузили с такой помпой, что разве что на руках не носили. При этом по репликам «голубых гусей», так иногда называют в Содружестве элиту, я понял, что Ишер даже личного канала Дегира не знал. «Угадал», понимаешь. Набрал первые симпатичные цифры!
Монстры…
Эберхард, наследник дома Аметиста, досиживал на «Персефоне» стандартное корабельное наказание — «сутки карцера». Гарман отписался, что вечером мальчишка пытался устроить в каюте потоп, но успокоился сам, а сегодня выспался и больше не рыдает. Попросил доступ к библиотеке, и я разрешил.
Энрек за эти семь дней подкопался под регентство дома Аметиста так плотно, что его человек готов был пройти процедуру введения в дом. Есть там у них в документах лазейка для регентства «без наследника».
Эберхард, даже если мы вернём его прямо сейчас, будет вынужден взять паузу на два года. И только по истечении этого срока он имеет право обратиться или за покровительством к этому временному регенту, или требовать переиграть всю процедуру.
Энрек знает. Но за два года может произойти ещё больше интересного, чем за семь дней. Меня он, наверное, Хэд знает в чём подозревает в плане влияния на дом Аметиста, но молчит. Может, даже и опасается.
Когда я привёз медиков и махал перед ними хвостом, сдавая ему с рук на руки, кот почуял, что и над истниками мы сумели поглумиться. Насторожился. Но тоже махал хвостом, намекая, что и на грунте примет мою помощь… (На кого я работаю, в конце концов⁈)
Потом он начал меня расхваливать Ишеру, и я из вежливости заткнул уши. Лесть — это то, от чего меня коробит, особенно лесть протокольная.
Энрек знал, но ему доставляло удовольствие меня мучить.
Я сунул ему в пасть Дерена, чтобы помочь разместить медиков на грунте, и бежал.
Бежал, чтобы мыть кружки-тарелки и ждать, пока зашлёпают по полу маленькие босые ступни. Детсад ещё наслаждался послеобеденным сном.
Энреку я не сдался. Хотя тот озвучил дельное предложение: прокачать зависающий магнитный привод «Персефоны» на ремонтной базе у Джанги.
«Если Дегир откроет свой беззубый рот…» — сказал иннеркрайт, мечтательно улыбаясь.
И я понял, что не откроет. Что Дегира совсем поломали. А Энрек не зря сидит второй месяц на периферийной планете якобы по уши в борусах.
Враги, наверное, списали его со счёта, а у кота развязаны руки. И он исподтишка, шутя, творит то, что потребовало бы многомесячных соглашений и дипмиссий.
Ещё и морду наел с тех пор, как из храма стали присылать молоко и пророщенные орехи. Сейчас он полностью свалит эпидемические вопросы на привезенных мною врачей, всё-таки там два титулованных истника, и…
И оформит своему человечку регентство в доме Аметиста.
А может, и ещё что-то выкинет, что я пока не просёк.
А я? Что я сделал за это время?
Надо хотя бы мальчишку домой отвезти. Хотя как раз сейчас жизнь на корабле уже пошла бы ему на пользу. Башку, наверное, ломает, чего я от него хочу.