Прозрение. Том 1

История вторая. «…Твою мать!»

Кьясна, Пояс Дождей, территория Содружества

Весь оставшийся вечер, всю ночь и последовавшее в конце концов утро я разгребал эту поганую историю с борусами. Мне пришлось возглавить временный штаб контроля за эпидемией. И я догадывался, какому гаду обязан таким своевременным уполномочиванием несчастного больного имперского ветерана.

Я координировал обработку Целесты. Я же — распыление на прилегающих к городу территориях противоракового иммуностимулятора, дававшего нам возможность оттянуть время прививки. Ну и понятно, что пункты вакцинации тоже нуждались в охране от психически неуравновешенных.

Да, забыл сказать, сам губернатор колонии этим никак не мог заняться, он уже сидел к тому времени в уютной индивидуальной камере. А вот я мотался по городу, как больная чумой крыса. Единственный плюс — храмовый рацион мне теперь совершенно не мешал жить, хоть и на бегу — но мясной пищей я был обеспечен.

К началу третьих суток я понял, что с задачей, в общем-то, справляюсь. Ответственных людей на местах нашёл, полицейскую машину отладил, общее руководство передал самому вменяемому губернаторскому заму — тому самому седому старичку, что так испугался эйнитов. За собой я оставил только руководство нештатными ситуациями. На случай, если что-то ещё свалится вдруг.

Можно бы отдохнуть, но не тут-то было. Стоило мне вернуться на территорию храма, обнять подходящий стул и закрыть в изнеможении глаза, как на меня свалился Колин.

Лендслер вошёл в дом Айяны мрачный и сосредоточенный. От него ещё пахло озоном, как от остывающей шлюпки. И правый рукав был небрежно задран, оттого, что тянулся к соседнему пульту, а значит — опять прилетел без второго пилота.

Брови командующего были сдвинуты, в руках он держал гельпласт — объёмный многоструктурный голоблок для чтения сложных проекционных схем. И я подумал, грешным делом, что где-то не досмотрел в своём борусном хозяйстве.

Поднялся ему навстречу…

Но, оказалось, лендслер не по ту часть моей души.

— Смотри! — Колин плюхнул гельпласт на стол. — Из всех идиотистых идиотов — я самый тупой! Это ж надо было не догадаться!

— Что это? — спросил я, вглядываясь в пульсирующее нутро схем и извивающихся как черви числовых последовательностей.

— Это геноматрицы двух участков ДНК. Твоих. Тех самых, которые заинтересовали в своё время Гендепартамент!

Колин был невероятно раздражён.

Нет, он не суетился. И говорил на повышенных тонах только если судить по экзотианскому этикету. Но я и таким его никогда не видел.

Эмоции сшибались внутри ленслера, и я, нахватавшись этой энергетической пляски, чувствовал, что поплыл и сейчас свалюсь.

Пока озирался, куда бы рухнуть, пол становился всё ближе… Стул-то куда делся?

Стул я нашёл непосредственно пятой точкой.

— Слушай, — выдохнул, обретая равновесие. — Ты же знаешь, что гельсхемы я читаю только технические, корабельные, — голова у меня кружилась немилосердно.

Колин заметил, что со мной творится, и шторм в ту же секунду стих, захлебнулся, словно кто-то переключил «вестник погоды» на головидео.

— Эспо, — бросил он здешнее извинение. — Я помню, что ты не изучал генетику. Но тут же всё до отвращения просто. Вот… — гельпласт развернулся, повинуясь движениям его пальцев и глаз. — Вот участок генома, сохранный у большей части экзотианской аристократии. Тот самый, который позволил им в своё время немного оторваться в развитии от основной человеческой массы. Давай назовём его просто «участок А». А вот «участок Б», в чём-то способный дублировать функции «участка А». Так понятно? У людей, генетически пригодных для реомоложения, сохранен один из этих двух участков генома. Или — или. У тебя сохранны оба. Помнишь?

Я кивнул. Мне льстило, что Колин говорит со мной, как с профессионально равным, хотя разницы в двух клубках разноцветных «червей» я не видел вообще.

— Мы усиленно сравнивали твою генетическую карту с картами Дома Сапфира. Свою роль сыграли здесь и контакты с Локьё, и подаренный тебе на Гране родовой камень Дома Сиби… В общем, словно бы морок нашёл. И никому не пришло в голову покопаться в картах Дома Аметиста!

Что-то вновь дрогнуло в воздухе, будто покачивали огромную колыбель. Я быстренько подпёр руками голову, только после этого помотав ею:

— Неправда. Медик эрцога проверял мои гены на сходство со всеми Великими Домами.

— Медик эрцога — похитрее хаттов. Локьё доверяет ему жизнь, и это, скорее всего, верно. Но он доверяет ему и информацию. А медик, похоже, играет в свои ворота.

Сердце у меня приостановилось. Я знал, в чьи ворота играет Домато, личный врач эрцога Локьё.

Дьюп посмотрел на меня пристально.

Я покачал головой.

— Белые люди, — констатировал он. — Сиречь — Уходящие.

Я не кивнул, но ему это было уже не нужно.

— Тебя прикрывали, поросёнок ты неблагодарный, все, кто мог, — он поднялся, скользнул ладонью по моему коротко стриженному затылку и стал разворачивать и настраивать гельпласт. — Тебя прикрыли, как смогли, эйниты, столкнувшись с феноменом первичного предопределения. Тебя прикрыл личный врач Локьё, потому что в тот момент, узнав правду, эрцог Сиби мог бы не удержаться и отправить тебя на фарш. Вот он, смотри! Это участок генетического кода, который должен был сразу насторожить медика! Домато далеко не дурак, и основные линии по долгу службы должен знать наизусть, в отличие от меня. Вот это — генкарта сегодняшнего наследника дома Аметиста, Агжелина Энека. А вот — генетическая кривая утраченной, как считается, линии Рика Эйбола, именно его наследник мог бы претендовать сейчас на роль главы Дома. Даже Эберхард Имэ, в жилах которого всего лишь кровь сводного брата Рика, наделал в доме Аметиста столько шума, что текущего наследника едва не отправили кормить шахтёров. А в жилах Имэ — нет ни капли подходящей крови!

Он посмотрел на меня торжествующе.

— И что? — у меня появились крайне нехорошие предчувствия. К Тёмной бы матери всех этих наследников!

— Не бойся, ты не наследник ветви Рика Эйбола, ваши предки разошлись раньше. Ты как бы его родня по пра-пра-прадедушке. Но это — не главное. Важно, что крови в тебе подходящей до хрена, и все необходимые генетические участки присутствуют.

— Подходящей для чего?

Наверное, я открыл рот, потому что Дьюп рассмеялся.