Страница 14 из 36
— Пролетел мимо. Повезло… — Мариус попытался улыбнуться. — Что там происходит?
Он в изнеможении упал в кресло, все еще не в силах унять бившую его дрожь.
— Это тяжелая вода. Теперь тебе понятно, откуда берутся такие гигантские разряды энергии? Это…
— Лаборатория. А что я тебе говорил? Мы должны ее зарегистрировать — ведь она станет одной из самых совершенных лабораторий Института космонавтики.
Через иллюминаторы космонавты могли любоваться грозой во всем ее величии. Огромные шары, неудержимо разрастаясь, перекатывались из стороны в сторону.
— Если они увеличатся еще больше…
А шары все росли, и вскоре на равнине, дымящейся под изумрудными молниями, не было видно уже ничего, кроме гигантских мечущихся шаров.
— Приготовить антирадиационную пушку! Игра становится опасной.
Космонавты поднялись в верхний отсек, где на вращающейся платформе стояла антирадиационная пушка. Достаточно было нажать кнопку, и ствол пушки автоматически выдвигался из стен космического корабля и начинал искать источники излучения. Обнаружив источник такой мощности, что он мог быть опасным, пушка безошибочно уничтожала его.
Не успели космонавты включить механизм, как пушка открыла частую стрельбу. Все вокруг окрасилось в грозный фиолетовый цвет. Антирадиационная пушка вращалась с бешеной скоростью, поражая один бушующий шар за другим. Но едва они лопались, как из ослепительной пыли возникали новые. Весь корабль содрогался от ударов пушки.
Гроза утихла через час. Побледнел изумрудный венец, раскаленные шары превратились в угасающие искры. Дождь продолжался, но счетчики снаружи космолета уже не показывали такого высокого уровня радиации. Над равниной разлился мрачный серый свет. Вдали из дымки выплыл горный массив. Его пирамиды и конусы сверкали всеми цветами радуги. Вконец измотанные космонавты принялись тщательно обследовать весь корабль. Не обнаружив ничего опасного, они вернулись в салон, сняли гермошлемы и уселись в кресла. За иллюминатором виднелась равнина, вся источенная дырами, которые пробуравил в ней дождь. Неподалеку от корабля мрачно поблескивала лужа тяжелой воды.
— Ты видишь воду? — спросил Мариус.
— Да.
— И что ты думаешь делать?
— Я пока не выключил антирадиационную пушку. Гроза может возобновиться в любой момент. Сейчас надо отдохнуть часа два, а потом…
— А потом?
— Сразу же улетим. Видимо, мы еще недостаточно оснащены для такой планеты, как эта.
— Пожалуй, ты прав. А какой безобидной она выглядела…
Издали Белая Пушинка, как и раньше, казалась покрытой вечными снегами. Корабль мчался к Земле. Планета тяжелой воды все удалялась, дружелюбно мерцая.
Вдруг Мариус поднялся, раздраженно снял со стены «маленький местный календарь» и разорвал его на клочки.
— Мариус, ты уничтожаешь собственное творение? Чем провинился календарь? Ведь ты имеешь обыкновение сохранять их…
— А зачем мне хранить его? Чтобы он напоминал, что мы прибыли сюда на месяц, а сумели продержаться только три дня? И каких? Всего-то три дня этой проклятой планеты! И теперь мы должны возвращаться на Землю с пустыми руками! Такого со мной еще не случалось.
— Ну, не совсем с пустыми руками… Ведь мы захватили с собой немало проб, а кроме того…
— Тоже мне — пробы! «Ничего необычного. Полимерный материал. Ничего необычного. Хлористый натрий»! Что мы везем на Землю? Поваренную соль?
— А полимерами не стоит пренебрегать, Мариус. Может быть, Белая Пушинка научит нас вырабатывать новые пластмассы, значительно более прочные, чем паши. Разве это ничего не значит? Вслед за нами сюда прилетит другая экспедиция — а может быть, опять мы, — на другом космическом корабле, оборудованном для таких необычных условий, и тогда будут раскрыты все тайны этой огромной естественной лаборатории, которая называется Белой Пушинкой. Не исключено, что мы везем людям значительно более ценный дар, чем думаем. Может быть, мы открыли нечто совершенно новое. На Белой Пушинке существуют почти те же условия, что и на Земле; в составе воздуха имеются кислород и азот, но только в ином соотношении. И все те пластмассы, которые мы получаем искусственно, на этой плане те образует сама природа. Вода здесь тоже состоит из кислорода и водорода, только они находятся в другом соотношении. А водород заменен дейтерием. Вода исчезает, когда дождь все еще льет… Я думаю, что природа Белой Пушинки еще не раскрыла все тайны своего… как бы это лучше выразиться… производства. Пока она только раздразнила нас. Но мы обязательно вернемся!
— Ну, в этом ты можешь быть уверен! Никто, кроме меня, не составит «маленький местный календарь» на Белой Пушинке.
Космонавты посмотрели в иллюминатор, но планеты уже не было видно.
(Перевод А.Садецкий)
ЧЕЛОВЕК-КОМЕТА
Когда космолет миновал Юпитер и выходил из Солнечной системы, направляясь к Тау Кита, мы с Магдой опять поссорились. Я сидел и читал. Вдруг Магда вскочила и выбежала из салона, хлопнув дверью, точь-в-точь как дома, на Земле. В таких случаях я ее ни о чем не расспрашивал, но, очевидно, именно мое молчание усиливало ее обиду. Я заранее знал все, что она скажет — что я не обращаю на нее никакого внимания, вечно сижу, уткнувшись носом в книгу, всегда угрюм и молчалив и вообще стал каким-то чужим и далеким. Кое в чем, пожалуй, она была права, но меня отчаянно раздражали ее попытки навязать мне свою точку зрения.
Через минуту Магда вернулась и резко сказала:
— На этот раз, видимо, ты поймешь — я больше не могу. Разве я для того полетела с тобой, чтобы любоваться, как ты сидишь и читаешь? Хватит, сыта по горло!
Я постарался ответить ей мягко, не повышая тона, ровным, спокойным голосом, хотя, как всегда в подобных случаях, считал себя несправедливо обиженным. Я даже улыбался, но чувствовал, что улыбка получается неестественной, и это еще больше меня злило.
— Дорогая, почему ты не займешься спортом, как все остальные? (Я прекрасно понимал, что это предложение просто нелепо.) Почему ты не слушаешь музыку? (Говоря по правде, Магда очень любила слушать музыку вместе со мной…) Сейчас у нас обоих слишком много свободного времени. Я же обязан учиться. Ты ведь знаешь, что по возвращении на Землю мне нужно сдать экзамены по крайней мере еще по одной специальности. Не могу же я всю жизнь оставаться только врачом. Да пойми ты это наконец, черт возьми!
Не удивительно, что после этого спор сразу же обострился и стал чисто риторическим, так как немедленно начались взаимные упреки и язвительные реплики. Я просто похолодел. Неужели мне не будет покоя даже здесь, в космосе? А ведь экспедиция продлится добрых восемь земных лет…
На сей раз ссора была ожесточеннее, чем обычно, и в конце концов я ушел. Я тоже хлопнул дверью, и это меня немного успокоило. Некоторое время я бесцельно бродил по коридорам, потом машинально зашел в амбулаторию. У нас до сих пор не было ни одного пациента, и мы с Магдой занимались только тем, что каждое утро проверяли медицинскую аппаратуру и инструменты. Магда прозвала амбулаторию «белой гостиной», расставила по всем уголкам вазы с цветами и шутливо утверждала, что будет пускать сюда только экскурсантов, которые захотят ознакомиться с «местом, где в древности лечили тех, кто соглашался заболеть». В эту же «белую гостиную» она собиралась приглашать друзей на каждую годовщину нашей свадьбы.
Я вспомнил все это, и наша очередная сцена, хотя я, казалось бы, давно уже должен был к ним привыкнуть, вдруг причинила мне острую боль. Конечно, Магда очень волевой и энергичный человек, но ведь это-то мне в ней и понравилось когда-то…
Я сидел на диванчике, закрыв лицо руками, и чувствовал, как мной постепенно овладевает апатия. Здесь царила абсолютная тишина, так как амбулатория была тщательно изолирована от внешних шумов; в ней всегда было тихо, даже когда работали одновременно все двигатели космолета. Мягко поблескивали кварцевые плафоны. Все здесь было расставлено нашими руками. Я окинул взглядом аппаратуру — новенькую, блестящую, ни разу не использованную. Хотя космонавты обладали завидным здоровьем, амбулатория была оборудована всем необходимым даже для самых сложных операций. Но пока наши обязанности сводились лишь к тщательному периодическому медицинскому осмотру всех без исключения членов экипажа — и тех, кто работал, и тех, кто был погружен в длительный сон. Как же мы проведем завтрашний осмотр? Ведь все поймут, что между мной и Магдой произошла серьезная размолвка! При одной мысли об этом у меня перехватило дыхание. Люди покорили космос, научились строить мощные комфортабельные космолеты — настоящие небольшие планеты, где есть все, что необходимо для жизни, — но никак не могут отучиться от древней привычки совать нос не в свое дело! И Магда, наверное, думает сейчас о том же…