Страница 3 из 5
Глава 2
— Вот засада, — Женя уселся на табуретку и взял сигарету. — И эти твари под нас маскируются.
— Не совсем под нас, — сказал я. — Вообще под любую охрану. Но вопросы-то будут к нам, мы же больше всех отсвечиваем в городе.
— Думаешь, подстава? Или просто, на нас насмотрелись и решили действовать?
— А вот это хотел бы я знать, — я пододвинул к себе банку с чайным грибом и налил в кружку. — Что-то холодно у тебя, слушай.
— Да из-за подполья, — он показал на деревянный люк в полу. — Я там вытяжки открыл, чтобы посуше стало, а то картошка гнить начала.
— Только не говори, что ты там опять автомат спрятал.
— Не, Волк, кхе! — Женя засмеялся. — Я теперь поумнее сделал. И карабин тот, и автомат, всё в правильном месте.
— Выбросил бы ты это, — сказал я. — К нам внимания уже много. Или хотя бы подальше убрал, чтобы с тобой не связали.
— Займусь… а что до этих тварей, — он крепко и подпёр голову рукой. — Раз мокруха началась, то они уже не остановятся. Наоборот, ещё больше обнаглеть могут.
— Пока мы занимаемся своим делом, — я отпил из кружки. — Слушай, ты сахара много положил… так вот, пока занимаемся, смотрим обстановку. Давай пока о другом поговорим. Вот тот увалень, который приходил в зал и понты кидал…
— Которому ты навалял? — Женя оживился.
— Да. Лёня на него подумал, следователь тоже насторожился. Но я вот не думаю, что это.
— Не, не он это, отвечаю. Он тупой, как валенок, трусливый ещё, ссыкун. Точно на такое не пойдёт, ему только со школьников мелочь трясти, да у игрового клуба алкашей караулить.
— А тот парень, который с тебя деньги хотел вытрясти?
— Виталя? Он же нарик. Слушай, я не думаю, что они прям посмотрели на нас, и решили под нас маскироваться.
— Кто знает, — я пожал плечами. — Нам бы лучше, чтобы их с нами не связывали, нам для дела вредно. Ладно, если что, у нас есть контакты в пивзаводе, договоримся. А если они наедут на точку Гоши? Они разбираться не будут, с калашей в упор и до свидания.
— Хм, — Женя положил руки на стол и опустил на них голову. — Даже не знаю. Давай пожрём хоть.
— Там дед приехал, — я показал в окно. Дедовский луазик тарахтел, заезжая во двор. — Пошли поужинаем. А вечерком давай к этому Вовану съездим, если его следователь не арестовал. И слушай, Женька… вот твоё мнение, был там в зале кто-то ещё, кто такое мог устроить?
— Без понятия, Волк.
— Ладно, пошли.
Во дворе моего дома кошки устроили концерт, громко мяукая в ожидании угощения. Деда Боря открыл брезент машины сзади и вытащил котелок с пойманной рыбой.
— Да погодите вы, нахлебницы, — заругал он кошек, которые смотрели на него. — Будто вас дома не кормят. Максим, — дед посмотрел на меня из-за плеча. — Там на сидении кастрюля стоит, я к Ирке заехал, угостила. Занеси, ужинать будем. И брата зови, где он там.
— Да он дома.
Кирилл всё ещё рубился в приставку, только уже не в мортал комбат, а другую игру, с Майклом Джексоном, где тот кидал шляпу и затанцовывал врагов до смерти.
— Вырубай, — сказал я. — Дед приехал. Лучше настрой вечером у Жени на телеке, когда мы уедем.
В замотанной полотенцами кастрюле, которую передала от дальняя родственница, были буузы, или, как их мы их называли иногда, позы. Это большие бурятские пельмени из рубленого мяса, сваренные на пару, похожие на манты или хинкали, но с отверстием сверху. Угостили нас на славу, хватило на всех четверых.
— Быка у Ирки закололи, — сказал дед. — Ездил помогать сегодня ей после рыбалки. Жарёхи наварили, а муж у неё бурят же, Баир, сразу поз наделал. Вот и взял немножко. А видели, что в газетках пишут?
— Не-а, — ответил за всех Женя.
— Опять реформа будет денежная, — деда Боря надел очки, из-за мощных линз которых его глаза сразу стали большими. — У меня пенсия была триста тысяч, а теперь будет триста рублёв! А чего купишь на триста рублей? Хлеб вон и то две тыщи стоит! Совсем они там уже с ума посходили.
— Не так, деда, — пояснил Кирилл, вытирая руки. Он ел буузы, как принято по-бурятски, руками, сначала выпивая бульон внутри, только потом съедая целиком. — Цены-то тоже упадут.
— Рассказывай мне, цены упадут. Цены никогда не падают! А говорили, не будет реформы. Опять наврали, как всегда.
— В этот раз не так всё страшно, — сказал я, беря новую горячую буузу. — Выпустят новые купюры, у которых три нолика на конце уберут. И у цен тоже срежут, всё по новым деньгам будут считать теперь. Хотя всё равно будет всё дорожать, но оно бы и так дорожало.
— Вон оно как.
— И не три дня обмен будет, как в тот раз было, в девяносто первом, а четыре года. Так что успеешь, не переживай. Ну и доллар будет стоит шесть-семь рублей… до поры до времени.
— Понятно, — дед успокоился. — На сберкнижку положить, может быть? На книжке как будет? Тоже по-новому или по-старому? Но не верю я больше в эти сберкассы.
— По-новому. Но на книжку не ложи, лучше в доллары и спрятать. Безопаснее будет на будущее.
В этот раз реформа не такая жёсткая, как было в прошлые года, из-за когда многие теряли все сбережения. Впрочем, остался год до действительно жёсткого момента. Но я про него не забываю и потихоньку готовлюсь.
Поужинали, захватил с собой Женю, поехали на разговор. Правда, пришлось заехать к знакомым, потому что Женька не знал, где этот Вован живёт.
Жил он явно небогато, на окраине города в двухэтажке, в квартире с тоненькой фанерной дверью, которая ещё открывалась и внутрь. С такими дверьми жить не особо весело, даже не очень сильный человек легко вышибет её пинком. Вместо кнопки звонка висело два проводка, глазка на двери не было вообще.
Мы стучали, но никто не выходил. Возможно, Вован всё ещё у опера Савватеева на допросе, если тот успел его застать. Тогда приедем в другой раз.
В выходные я готовился к визиту питерских гостей, которые приедут в понедельник и сразу поедут в комбинат. Ещё подписывал бумаги, общался с возможными кандидатами, поболтал с ещё одним военным, бывшим офицером, который искал себе работу. Про него я хотел уточнить у ребят, кто что про него знает.
Женя на обеде спросил, будем ли мы брать Коляна, того самого парня, который вместе с нами помогал отбиваться от майора Богатова, но я ещё не принял решение насчёт него. Да, храбрый, да, за пацанов стоит горой и очень сильно нам помог тогда, но есть большое «но» — Колян участвовал в разбойном нападении на магазин, угрожал оружием беззащитным продавщицам. А ещё вечно спорит.