Работа для ведьмы

Лютик заржал:

– Прокачу с ветерком!

– Скачи один, но, как и обещал, с ветерком!

Глава 3

– Я восхищён! – расплылся в улыбке старший полицейский чин. – Вы очень рисковали, и у вас был всего один шанс из тысячи выбраться живой из Кольца Чудовища – так называется совершённый обряд.

Мы с коньком переглянулись, но тут же отвели глаза, чтобы заняться насущными проблемами – согреться и не проболтаться.

Следователь Константин Сторожевский, имя которого я узнала спустя несколько суток, являющийся в узких правоохранительных кругах персоной весьма примечательной и знаменитой – шутка ли, ноль целых одна десятитысячная процента нераскрытых дел за всю карьеру! – продолжал петь дифирамбы, а я – прятать глаза за опущенными ресницами, на всякий пожарный случай.

Кстати сказать, я пропустила имя мужчины, в момент, когда он представился, и на то у меня была весьма веская причина – адреналин. Представьте: шумело в ушах, горели щёки, прерывистое дыхание, вдыхаемый воздух колол горло холодом, и в ушах дико шумело. Если короче, то паника владела моим умом, а в таком положении своё имя трудно вспомнить, не говоря уже о том, чтобы чужое расслышать, уяснить, проанализировать и осознать с кем дело имею.

Но лицо, глаза, осанка, тело дознавателя настораживали меня, потому вела себя весьма осмотрительно, принимая тот факт, что передо мной персона умная, предприимчивая, обаятельная и готовая на всё ради получения желаемого результата. В общем и частном, допрашивающий нас господин показался мне похожим на Чародея Моих Очей, ставшего ныне бывшим, потому осторожность нас с Лютиком никак помешать не могла.

– О, данный ритуал весьма сложный. Для предотвращения его действия требуется идеальная точность исполнения. Вы столкнулись невероятно с сильным магом. Я не прошу вас его описывать – скорее всего, он наложил на себя чужую личину, но я обязан опросить вас, и запечатлеть облик. Процедура едва заметная для носителя. Следует лишь максимально расслабиться. Но я вижу, что вы замёрзли, потому подождём немного.

– Простая удача, но мы выбрались, – просипела я, продолжая кутаться в толстенный плед – он обнаружился в машине «Скорой помощи», прибывшей на место происшествия. Меня в него закутали фельдшеры-травники, и в нём же я проследовала на допрос.

– Невиданная удача, – шире раздвинул губы в улыбке полицейский.

От каждого глотка горячего чая перехватывало горло, вызывая жуткое желание откашляться, но я продолжала тянуть его, наслаждаясь теплом, даримым напитком.

Допрос проходил в небольшой уютной комнатке, используемой хозяином трактира для отдыха. Лютик лежал на полу, напротив меня, а я с ногами забралась на диванчик, чтобы даже куска тела не осталось непокрытым спасительной тканью. Хорошо, что куртку снимать не стала – в ней лучше, роднее, проще, хотя лекари настаивали на разоблачении.

Полицейский сидел в кресле, разложив магические амулеты на журнальном столике. Сбоку покоился лист крашитовой бумаги, а над ней замерло перо Жар-птицы с остриём, смоченным в особых, самовоспроизводящихся чернилах. Оно так и висело в воздухе до следующей активации заклинания «Секретаря», которое помогало составлять протокол, записав в него каждое слово допрашиваемого.

Мне показалось, или на самом деле пахнуло апельсинами?

Осторожно принюхалась. Так и есть. Но откуда? Хм. Вполне возможно, что тянуло из-под двери: ведь за ней находился обеденный зал трактира, украшенный по-новогоднему. Набор в такое время года обыкновенный: цитрусовые в вазах, сеть разноцветных гирлянд, огромная ель, одетая яркие шары, и искусственная имитация снега, выполненная двумя тремя хионскими заклинаниями, известные каждому школьнику. В общем – очень атмосферно и стандартно.

Или…

С самого детства ненавидела цитрусовые. Они ассоциировались у меня с чем-то разъедающим и неприятным. Чуть позже, когда училась в университете, вкус и аромат броских плодов отождествлялся с чёрным искусством и ядоварением. К последней дисциплине, которая, кстати сказать, изучалась четыре семестра подряд, кожура цитрусовых имела непосредственное отношение. Добавление цукатов из корок апельсина, лимона или мандарина, придавало любой серии веномных зелий особый вкус, внушая жертве желание насладиться предложенным напитком.

Стоит ли говорить, насколько я обожала данный предмет университетской программы? Полагаю, что нет. Спасала только маска, закрывающая лицо от глаз до подбородка, которую я собственноручно соорудила на курсах по технологии изготовления защитных тканей. А вот этот предмет в университетские годы я обожала. Верна пристрастию по сей день.

Неужели лёгкое опьянение цитрусовым отваром? Это не запрещалось, и не преследовалось законом. Так – пустяковая шалость, чтобы взбодрить собеседника, спровоцировать его расслабление и доверие. Порой маги сами себе делали отвар, желая просто уснуть после тяжёлого дня. Именно в таких незамысловатых методах использования доступных продуктов заключалось знахарское искусство ведьм и колдунов, живущих среди людей.

Я глубоко вдохнула.

Ненавистный аромат усилился, что по сути своей являлось плохим признаком. Теперь дело было не в отваре – он лишь запустил механизм оценки моим сознанием происходящего, – а в интуиции. Так уж повелось, что в крайне опасные моменты она проявлялась физически, представляя из себя удушающий запах цитрусовых. Впрочем, желудок тоже не отставал, а порой опережал ощущения на шаг, изливая на свет то, что в него попало.

Помнится, особенно работала интуиция в университете. Я считывала чужие злые чувства в отношении меня по запаху, исходящему от абитуриентов. В некоторых компаниях наличие цитрусовых достигало апогея, и я сторонилась антипоклонников, что позволяло не попадаться на лживые сладкие улыбки и слова, источаемые в мой адрес с их стороны.

Эх, кто не обитал в молодой среде волшебников, тот прожил жизнь с пользой. Я же выкинула на свалку долгие годы, стараясь не попасть в просак и не оказаться на крючке у всё более умелых приспешников трёх лиг. Именно на три части к четвёртому курсу разделились студенты учебного заведения: Лига Розы, Лига Вьюна и Лига Странников. Остальные – я и ещё трое ребят – остались верны собственному пути.

Если других неопределившихся не особенно задевали, то меня пытались заполучить каждое из собраний. Отказ не принимался, причём невзирая на его форму – мягкую или жёсткую. К концу четвёртого года против меня восстали все кому не лень, искренне полагая, что во мне притаилось много спеси по праву рождения, и стану сговорчивее, если однажды проколюсь.

Какое самое лучшее лекарство против высокомерия? Верно – стать всеобщим посмешищем, а там я сама стану искать чьего-то одобрения.

На практике же, недоброжелатели, готовили зелье, чтобы подлить его мне и похохотать от души, после его активации. По факту – воняли оранжевыми плодами. Я безошибочно распознавала обман или готовящуюся злую шутку, и подсовывала собственное «студенческое пойло». В общем: дашь-на-дашь. Или: на брудершафт.

Не лыком я шита оказалась, и держала марку до конца обучения. Противники напротив – становились злее, изворотливее, что заставляло меня максимально глубоко нырять в науку, совершенствуя навыки и познания.

Пошутить юные маги любили! И особенно ведьмы! Труднее всего пришлось на пятом курсе. Пятых курсов было два: обычный и специальный. Проходили мы его параллельно, и времени разоблачать интриги почти не оставалось. Но желудок раз пять или шесть, может и больше, помог в прямом смысле избежать попадания в ловушку, расставленную девчонками с курса. Что поделать – защитный рефлекс, и он где-то там, в мозгу. Зато над «подружками» хохотал не только весь факультет, но и университет, когда я им бросила ответ.

Ладно. Что это я? Точнее: к чему?

Вот и спрашивается: усиление благоухания цитрусовых – это традиционная работа подсознания, или полицейский замыслил нечто такое, с чем я не соглашусь?