Последняя Осень: Возвращение

Необходимо было усилить посты в тех направлениях, усилить дозоры ополчения стражниками… В конце концов, многие дружинники были в последнем бою переранены, и их пришлось временно оставить в приграничных деревнях, дабы не разбередить их раны.

Брался их лидер и за хозяйственные дела – помогая в этом не только сильно сдавшему от увечья казначею, но и новому мэру. Скорее всего, граф опасался, что мэр займется тем же, что и прежний, но его опасения были напрасны. Милош был избран не просто так – хоть и был из простых, но денег ему хватало, и пытаться подставиться ему было совершенно бессмысленно. Он даже в Ничейные горы выступил в составе дворянского ополчения – в доспехах не хуже рыцарских и даже с парой личных всадников- кутилье, которых снарядил сам, и теперь они прикрывали его, облаченные в бригантные доспехи и вооруженные копьями и мечами… И это Не говоря о богатом доме, личных полях, сдаваемых в аренду и прочего.

Городом он тоже сразу стал управлять грамотно, как если бы это была его вотчина, которая должна была процветать и приносить прибыль.

Неожиданно дверь открылась, в коридор выглянул Карви. Его рука все еще была в лубке и прибинтована к телу – во время последней атаки, он принял на щит шестопер – щит раскололся надвое, и руку он потом не мог разогнуть без посторонней помощи. Джеремус на месте выправил кости, и он даже часть пути смог проделать пешком – но по упражнениям со щитом и мечом он уже успел соскучиться.

Карви посмотрел на полуэльфа, и на ворох вещей у него в руках.

– День добрый, что-то новенькое несешь?

– Да, это… то что Хелдор придумал.

– Хелдор? – Карви сделал несколько шагов в задумчивости, после чего сел рядом с кузнецом.

– Отлично, будем говорить вместе.

– То есть?

– Я ему тоже обещал.

– Уже после того, как…?

– Да нет же. Вот когда он тут… Тут еще. – Карви неопределенно махнул здоровой рукой, но вдруг она у него дрогнула – Живой был, на плацу. Мы пожали друг другу руки, а я обещал ему три сотни людей вот… – Кварт наугад вытащил из кипы листок, где старательно кружочками, квадратиками и треугольниками было подробно выведено оборонительное построение – вот на это все.

Очередной проситель покинул зал, и лейтенант вскочил, тут же поморщившись от боли в руке:

– Пошли, пошли, пока еще кого не принесла!

Дверь открылась – Майсфельд продолжал работать, разбираясь с вопросом очередного просителя. Казначей был тут же, за столом, сражаясь с числами. Вместо привычной пары дружинников в зале в углу стоял Лекс – он был только в кирасе, хотя и его старый шлем с козырьком, как водится, висел у него ремешке так, чтобы он мог его мгновенно надеть. Он лишь поднял глаза серые глаза на кузнеца, махнул рукой, после чего потерял к нему всякий интерес, вновь вперив взгляд в одну точку. Теперь он был телохранителем Майсфельда – подробностей того, что к этому подвигло, кузнец знать не мог.

– Кварт? – Садись, подожди одну минуту.

– Маркграф, разберутся без тебя с бочками под засолку рыбы! – с долей раздражения выпалил лейтенант.

– И, что не маловажно – натужно сказал казначей, без нашего серебра.

– Прежний мэр заказал бочки самые что ни есть отвратительные! – вспылил граф – Рыба в них гнила, кабы не уксус, который в ту рыбу заливали в таких количествах! Это была каша, а не рыба! Наши люди опять это зимой жрать не будут! – Негодование графа было искренним и неподдельным.

– А я говорил – коптить и сушить – поддакнул казначей.

– Если мы будем еще, как бывалые рыбаки, рассуждать, что делать с уловом, то мы вообще ничего не успеем! – Прервал его Карви. – Есть дело поинтереснее.

– И какое же? Кварт?

Кузнец собрался говорить, но лейтенант положил ему на плечо здоровую руку:

– Позволь я начну. Не надо вот так сходу со своими… Как это… Инновациями. Иначе от них толку не будет.

Кварт, в задумчивости почесав за заостренным ухом, согласно кивнул, принимая безусловный авторитет бывалого воина.

– Помнишь, Майсфельд, – заговорил лейтенант, мерял пол шагами, – ты говорил о том, что старшая дружина в сравнении с младшей очень уж… немногочисленна. К сожалению, и потому, что немало мы потеряли… – граф облокотился на стол, сжав голову – в ущелье – поскорее закончил мысль Карви, не желая бередить. Минула почти полная луна, дело шло к зиме, но граф, как и многие другие, почитал бой в горах самой настоящей трагедией, сколь бы они не перебили тогда гномов и рейдеров.

– Продолжай.

– Если раньше наша немногочисленность позволяла одному старшему дружиннику быть, скажем так, негласным наставником для двух, ну трех младших соратников, то сейчас это невозможно. Мы комплектуем новые десятки личным составом, насколько можем, снаряжением, но десятники, сержанты, сотники в таких отрядах… Да какие они в задницу сотники! – Развил мысль лейтенант. Кто первый котту надел, тот и сотник! И никакая муштра в таком виде, в каком она сейчас есть, не сделает из них солдат. Да, они будут быстро бегать, отжиматься, научатся носить доспехи так, чтобы они меньше стесняли их движения, будут ловко бить чучело деревянным мечом, но… Без старших товарищей, что будут с ними, они могут дрогнуть, не выстоять. Не будет того, кто сможет их спаять воедино.

– Что тогда ты предлагаешь?

– Упраздняем… – лейтенант скрипнул зубами, не веря, что говорит это вслух – старшую дружину… Их и наиболее опытных бойцов, служивших Аррену, назначаем десятниками, сержантами, ну и так далее.

Майсфельд задумался, яростно натирая заросший подбородок. Карви подмигнул кузнецу и тоже сел за стол.

Через несколько минут он принял решение:

– Да. Да. Так и сделаем – граф хлопнул по столу ладонью. В преисподнюю эти бочки, казначей, бери списки дружинников, надо заняться этим, как можно скорее. Пока это не будет сделано – разъездами у нас командует вчерашний пастушок. Удары топором, подчас, ставит тоже. Если это все, то…

Кварт, решив, что сейчас не время, собрался тихонько выскользнуть за дверь, но лейтенант буквально ухватил его за кожаный фартук, принуждая оставаться на месте.

– А вот теперь – деловито сказал лейтенант – предложение Кварта будет иметь смысл.

– Ах да, еще кузнец. Хорошо, говори, я тебя слушаю.

– Я не силен объяснять, вот, посмотрите, а я отвечу на вопросы…

Майсфельд, к чести его, долго перебирал бумаги, водя по ним пальцем, читая, всматриваясь, несмотря на то, что выглядел по-настоящему измотанным. Все прочие бумаги аккуратно убрали со стола, разложили записи по всей столешнице. За изучение взялись и Карви, и казначей, и даже Лекс отлип от стены и, подозрительно бросая взгляды на пустой зал, сел рядом. То один, то другой, время от времени задавали уточняющие вопросы. Кварт чувствовал себя неловко, но старался отвечать, так как знал эти записи лучше всех. Лучше их знать мог только Хелдор.

Начинало темнеть, незаметные, словно тени, слуги, зажгли свечи, придвинули светильники ближе к столам.

Когда служанка принесла ужин, она увидела, как несколько мужчин читали, спорили, что-то дописывали, едва не столкнувшись лбами. Заметил ее только Кварт, после чего забрал поднос и отправил восвояси. Девушка, поправив выбившиеся белые локоны из-под головного убора, поспешила ретироваться. Заседающие стали теперь усиленно жевать и пить то, что им принесли, практически не глядя. За жеванием, однако, процесс пошло даже бодрее.

В конце концов, Майсфельд собрал все бумаги в стопку, придвинул к кузнецу:

– Ты это все сам придумал?

– Ну… Наконечник я дорисовал, а так это был… Хелдор.

– Хелдор?

– Он еще до похода хотел предложить…Хотел попросить десятка два человек, и кое-что опробовать. А я – Карви грустно ухмыльнулся – пообещал ему три сотни под командование, когда он вернется. Да вот как вышло…

Лекс, делая вид, что увидел у окна что-то подозрительное, отошел в сторону, украдкой смахнув слезу.

– Я вижу у этого потенциал, Кварт. Три сотни…. Карви?

– Ваша светлость?