Одзёсама

Второе название печати – инкан. Если вы пришли в государственное учреждение или ведете беседу со взрослым человеком, то можно называть печать только словом «инкан». Это своего рода проявление уважения к сакральному значению, которое несет печать. Хотите заключить договор на подключение интернета, завести банковскую карточку или арендовать себе квартиру – используйте ханко! Без нее вы не сможете написать завещание или открыть счет в банке. Печать можно получить после того, как человек достигнет 15-летнего возраста. Это может сделать даже иностранец, у которого нет японского гражданства.

Когда вы получаете дзицуин, вам также выдают инкан кадо – карточку регистрации печати для доказательства ее подлинности. Дзицуин применяют для заверения, приобретения автомобиля, земельного участка или недвижимости. Без нее вы не сможете написать завещание или открыть счет в банке.

Гинкоин – без нее не отправишь деньги в другую страну, не переведешь их со счета на счет или не откроешь его. Митомэин – ёе называют «повседневной печатью». Митомэин используют для оттиска на различных заявлениях, почтовых расписках и служебной документации. Такие печати стоят дешевле остальных: чаще всего перед продажей их заправляют чернилами. Печать можно приобрести в обычном магазине канцелярских товаров, если у вас распространенная фамилия. Дорогие печати считаются одним из самых роскошных подарков в Японии. Их могут преподнести молодоженам, начальству или другу – все для того, чтобы выразить огромное уважение. Такие печати тоже изготавливаются на заказ и стоят недешево благодаря своему замысловатому дизайну. Хранить их принято в футлярях из шелковой ткани, также сделанных на заказ. Стоит заметить, что у каждой печати есть свой ранг. Те, которые изготавливаются для женщин, всегда меньше по размеру, чем те, которыми пользуются мужчины. Ханко начальника также всегда будет больше по размеру, чем печати его подчиненных. У меня была маленькая ханко.

– Ацу – сан, вы внимательно ознакомились с материалом? – удивилась женщина моей расторопности.

– Да, – я кивнула.

– Уже завтра вы можете учиться в нашем университете, – с пафосом произнесла секретарь, было видно, что она гордиться своим местом работы.

– Спасибо, – я поклонилась.

Уже сидя в машине, отец достал пачку сигарет и зажигалку.

– Мне не хочешь выразить благодарность?

– Я не просила устраивать меня в это место.

– Ты знаешь, сколько я заплатил, чтобы впихнуть тебя в этот грёбанный университет?! – он начал повышать голос. – Только попробуй не учиться, ноги повырываю!

– Меня могут отчислить.

– Не дождёшься! Будешь учиться, как все студенты.

– Пап, тебе самому не смешно?

– С чего?!

– Дочь якудза, учиться на юридическом, чтобы стать прокурором?

– Нормально. Замуж выйдешь, а там и образования не нужно. Диплом есть – не глупая. Нечего слоняться по дому.

– Я хотела поступить на другой факультет.

– Мне виднее, что для тебя будет лучше. В таком престижном университете мечтают учиться все японцы. Я еле – еле тебе место нашёл. Экзамен ты не сдала, пришлось с ректором разговаривать. Это тоже, знаешь, унижение. Так что, не такой уж я плохой отец, как ты всем говоришь.

– Тебе об этом Осаму сказал?

– Уже неважно, будет у тебя образование, радуйся.

На следующее утро Ичиро отвёз меня в университет. Мне сразу стало не по себе, от такого количества людей. Ректор проводил меня в мою аудиторию и представил.

Все студенты прекрасно знали, что я дочь якудзы. Многие просили показать татуировки, которых у меня не было. Одни издевались по – тихому, другие оскорбляли в лицо. Даже некоторые преподаватели искоса смотрели на меня и шептались. Было неприятно ловить злые взгляды в свою сторону. Люди ненавидят меня, потому что во мне течёт кровь бандитки. На самом деле они не знают, какая я и не хотят узнавать. Одногрупники не разговаривали со мной. Они обращали на меня внимание, когда в их пустые головы приходили глупые словечки. Все говорили, что я поступила за грязные деньги отца. Это же была правда, поэтому приходилось терпеть до последнего. Со мной никто не садился рядом. Они отходили со словами: «Мало ли, что дочь бандита сделает».

Это было не так обидно, как другие фразы. Все считали меня избалованной девушкой, которая получает всё, что хочет. Но никто не считал мои синяки, которые я получала от отца. Так пролетели две недели, начался май. Запах цветущей сакуры пробирался в каждый дом. Студенты парами гуляли по живописным местам. У меня не было пары, поэтому, я одна отправилась в парк, чтобы отдохнуть и полюбоваться нежно – розовыми деревьями. Один из студентов узнал меня. Он пришёл сюда со своими друзьями.

– О! Это же одзёсама! – крикнул он. – Она учится у нас в университете на прокурора, её отец якудза!

Так и получилось, что вместо имени или фамилии, меня называли «Одзёсама». «Принцесса», испорченная девчонка из богатой семьи. Которая выше рангом обычных людей. Одзе означает «Моя Леди / Госпожа». Но это мало кого волнует, для них, я богатая, заносчивая и требовательная девушка. Никто даже не пытался нормально поговорить со мной. Они лишь кидали свои мелкие гадости в меня, желая обидеть и унизить, как можно больнее. Когда речь заходила о брендовых вещах, то одногрупники говорили: «Нашей одзёсаме, всё купят первой. У неё же отец якудза».

Да, у меня всегда была самая лучшая одежда, но я не просила покупать её. Отец сам решал, как должен выглядеть мой гардероб.

Однажды, в выходной, Джиро решил познакомить меня со своим другом. Он тоже был музыкантом, но у него не было девушки. Поэтому мой брат решил устроить нам свидание вслепую. Я согласилась, это было что-то новое для меня. В большинстве случаев такие свидания делают подружки, но у меня не было друзей. Джиро уверял, что его друг хороший человек.

Мы приехали к десятиэтажному дому, поднялись на лифте до пятого этажа, Джиро позвонил в квартиру 69. Нам открыл молодой и высокий парень. У него был приятный голос и неестественно бледное лицо. Джиро познакомил нас.

– Рад встрече! – Нагисаро пожал мою руку.

– Разве встреча вслепую не проходит в кафе? – Я удивленно посмотрела на Джиро.

– Это новый формат, – усмехнулся брат.

Нагисаро проводил меня в гостиную, а сам вернулся в коридор. Я услышала их тихий разговор с Джиро.

– На сколько ты её мне дашь?

– Два часа достаточно? – Джиро посмотрел на часы.

– Договорились, как закончу, наберу, – Нагисаро вложил в карман брата деньги, не могу утверждать, но там было не меньше трех тысяч долларов.

Брат ушёл, как только за ним закрылась входная дверь, Нагисаро зашёл в гостиную, а я попятилась назад.

– Какую музыку любишь слушать?

– Любую, – я прижалась к стене.

– Хочешь расслабиться? – Он задёрнул шторы, погружая комнату в полумрак.

– Извините, – я прикусила нижнюю губу.

– Ненавижу, когда ко мне обращаются на «Вы».

– Я хочу домой.

– Мы же не поговорили, – Нагисаро схватил меня за руку.

– Можно сходить в уборную?– выдернула я пальцы.

– Можно, прямо по коридору, – махнул он в сторону, начиная выкладывать что – то на небольшой столик.

Умывшись холодной водой, я начала обдумывать план побега, когда увидела в мусорном ведре пять вскрытых шприцев. Я помыла руки с мылом, и нервно вздохнув, вышла в коридор.

– Иди сюда, – крикнул Нагисаро.

Я медленно зашагала в гостиную.

– Что-то случилось? – Я скромно скрестила пальцы.

– Нет. Тебя же Ацу зовут?

– Угу, – я кивнула.

– Ты сябу пробовала?

– Нет, – я помотала головой.

– Не стой, садись.

Я неуверенно села на край дивана. Нагисаро разводил порошок в кружке, затем набрал несколько кубиков мутной жидкости в шприц.

– Подними рукав и жгут намотай, – он протянул мне жгут.

– Я боюсь уколов, – я внимательно посмотрела на него.

– Это не больно, – Нагисаро намотал жгут на левую руку. Его вены надулись, он запустил иглу себе под кожу.