Страница 11 из 12
И развернулась, чтобы убежать, просто позорно скрыться с его глаз, чтобы поплакать где-нибудь в потайной нише, но он не дал мне уйти. Его пальцы легко сомкнулись на юбке платья, почти слившись с ней в едином черном цвете.
Я замерла.
Во мне боролись два противоречивых чувства – эйфория и отчаяние. Внутри будто была дыра, которая расширялась с каждой секундой. Я ждала пока она станет настолько большой, что сможет поглотить меня. Мы молчали. Он все так же держал в руке мою юбку, а я смотрела на окна замка, в которых сновали люди, и пыталась сдержать слезы от обиды на себя. Зачем только надеялась?..
– Дафна, послушай… – его голос дрогнул, и вместе с ним дрогнула и я, резко обернувшись, – ты ведь не маленькая уже давно, сама все понимать должна.
Он смотрел на меня без прежней холодности, но серьезно. Так отец смотрит на провинившуюся дочь, или учитель на ученицу, не выполнившую домашнее задание. Но я не хотела такого взгляда, мне нужен был иной, и я ждала его сто лет.
– Объясни, я не понимаю.
Мой шепот было почти не слышно, но он стоял слишком близко. Моя просьба загнала его в тупик, он не знал, что сказать. Наконец отпустив мое платье, Фобос тяжело выдохнул и сжал переносицу пальцами. От него все так же пахло цитрусом и перцем, но добавилось что-то еще, что я не могла разобрать. Вопреки моим ожиданиям, когда он убрал руки от лица – там не осталось черных клякс. Он молчал, а я не придумала ничего лучше, чем взять его руку, чтобы разглядеть ее. И он позволил.
Его пальцы были чуть теплые, и длиннее, чем я их помнила. Чернота начиналась с длинной ногтевой пластины и доходила до середины промежуточных фаланг.
– Говорят, у тех, кто… – я сглотнула нервный комок в горле, – кто служит Темной Матери слишком долго – пальцы удлиняются настолько, что задевают пол.
Он тихонько рассмеялся, а я боялась пошевелиться, чтобы не спугнуть его такого.
– Врут они все. Пальцы немного длиннее становятся, этого не отнять, да и когти могут вырасти, если не быть осторожным. Но в основном нас выдает чернота, которая ползет по рукам, – голос его все больше оттаивал, но я все так же не поднимала на него взгляд.
– А правда, что когда чернота дойдет до сердца, то ты его лишишься?
Вопрос прозвучал, и в воздухе будто резко стало больше электричества. Мне казалось, что от малейшего моего вдоха, ткань на подоле шевелится, и между слоями шифона проскакивают искры. Или это была пыльца?
– Посмотри на меня.
Я медлила. Поднять взгляд и наткнуться сейчас на его холод вновь – означало бы мой окончательный проигрыш, а я не хотела с этим мириться.
Теплые пальцы коснулись моего подбородка, и я подчинилась им. Всегда была готова подчиниться.
Я смотрела, и не понимала. Не понимала, что за игру он ведет, чего он хочет, почему молчал все сто лет, но больше всех меня интересовало лишь одно – осталось ли у него внутри хоть какая-то теплота ко мне. Он был все так же молод и красив, каким я его помнила. Но это больше не был тот Фобос, с которым я прогуливала фехтование, который защищал меня от мисс Лекс и ее занудных уроков этикета, не с этим Фобосом я делилась секретами и опасениями по поводу трона, не он сразу после покушения разбил Дельту, что шпионила за мной, превратив ее в гору металла и искусственной кожи голыми руками. Не этот Фобос сломал нос своему еле живому брату, которого держала стража, не он рвался ко мне, когда меня в полубреде нес отец обратно в замок. Передо мной стоял чужак.
– Что если я тебе скажу, принцесса, что у меня давно нет сердца?
Я опешила, потому что за размышлениями уже забыла о вопросе, который задала, а когда вспомнила и до меня дошел смысл его ответа, Фобос уже оставил у меня на волосах короткий поцелуй и торопливо спускался по ступенькам в сад. Я не могла сделать и шага вниз, страх держал меня за руку, дергая за нее будто за поводок, давая команду «на месте».
– Фобос! Фобос стой же ты, пожалуйста! – я срывала голос, и казалось меня слышит весь замок, только не слышит тот, ради кого я так стараюсь.
Он растворялся в темноте сада, почти сразу исчез его камзол, и постепенно скрылись в темноте его волосы. Он ни разу не обернулся.
– Фобос!
Меня душили рыдания, мне было пусто и непонятно. Он породил только больше вопросов, не дав мне ни одного ответа.
И дыра внутри стала расширяться еще быстрее. Вокруг пахло его духами, но его самого тут больше не было.
Ленсифер появился из ниоткуда, и прижав меня к себе позволил мне залить ему рубашку слезами, а затем провел меня дальними коридорами в мои покои, где я залезла в душ прямо в платье и остервенело терла себя мочалками, в попытках стереть со своей кожи его запах. Я терла себя до боли, пока не поняла, что это все равно не помогает. Меня трясли рыдания, я не понимала, что со мной не так, и почему он бежит от меня, когда ранее шел навстречу.
Я завернулась в два пледа прямо в мокром платье, и залезла в свое любимое кресло, что всегда стояло у меня напротив окна. Мне было все равно на мокрые вещи, когда ты не можешь умереть так просто на многое закрываешь глаза. Но оглядываясь назад я понимаю, что в тот момент я была жалкой.
Он отбыл на Архипелаг на следующий день, вместе с группой из Скворечника, что гостила у нас в честь осенних гуляний, и я не вышла проводить его. Я даже не смотрела на уезжающие экипажи из окна, но не потому что была гордой.
Я не знала, что он уедет так скоро, и намеренно провела весь день в библиотеке за книгами по зельям, лишь бы случайно не столкнуться с ним где-то в коридоре. Я почему-то резко захотела беречь свое побитое сердце.
И только вечером, когда я решилась вернуться в свои покои, я обнаружила на комоде сложенный вдвое небольшой лист. Он был исписан лишь наполовину, красивым округлым почерком, от бумаги пахло Фобосом.
«Я мог был оставить тут тысячу признаний, только если бы решился на это, но я стараюсь смотреть правде в глаза, в отличии от тебя, Дафна. Я не отступлюсь от своего призвания, от служения Темной Матери, и тебя в это втягивать не стану. Так будет лучше.
Научись жить без меня, и, если тебе было мало для этого ста лет, я пропаду на больший срок. Не ищи со мной встречи, забудь обо мне.
Живи, будь счастлива, без меня – но хотя бы просто будь.»
– Он просил передать его тебе сразу после того, как он уедет, но я не мог тебя найти.
В комнату тихо зашел Деврай, и сел в соседнее кресло. Мы с ним внешне явно ушли в отцовскую породу – оба светловолосые, высокие, и худые, кажется у отца в роду были эльфы. У нас даже аллергия была на один и тот же фрукт – на плод розового дерева.
– Ты читал?.. – я махнула письмом.
– Нет, – тихо ответил брат, – но по его выражению лица я догадался, что там нет ничего приятного.
Осталось опустошение. Весь день я была такой решительной в своей игре в прятки, даже не подозревая что тот, от кого я пряталась, уже покинул эти стены.
Всю следующую неделю я только и делала, что плакала. Меня пытались привести в чувство родители и сестры, брат почти что ночевал у меня в покоях, Ленсифер и Дэбора регулярно вытаскивали меня погулять в сад, лишь намеренно избегая части с лабиринтом и озером. Я пыталась постепенно расширять территорию, на которую могла выходить без сковывающего меня ужаса. Сначала на чистой злости получилось освоить несколько метров, затем больше. Следом уже дело за настойчивостью. Все, и я в том числе, понимали, что от моей болезни меня в состоянии излечить лишь время. Но когда у тебя впереди века, страшно представить, сколько времени это может занять.
По сути оказалось, что не так уж и много лет мне понадобилось, всего то без одного года двести лет.
Я сбросила с себя наваждение, отрезав нить воспоминаний. Я обещала себе, что буду вспоминать все это как можно реже. Ленсифер покинул Рубрумор спустя двадцать лет после Фобоса, за тем лишь исключением, что регулярно сюда приезжал. Но он стал баловать меня своим вниманием все реже. Дэбора тоже давно сюда не возвращалась.