Страница 10 из 18
– Высшая справедливость?! Вы это всерьёз?! Ну и что же это такое, объясните мне?!
– Равенство всех людей перед Богом. Не абстрактное равенство людей между собой, а абсолютное равенство именно перед Высшим существом – всеведающим, всемогущим, господином всего сущего. Значение имеет только то, с Ним ты или против. Середины нет. Исходя исключительно из этого критерия, каждый получает по заслугам, «не на лица зря». А вот как раз если Высшая справедливость отрицается, вот тут-то и начинается эта самая «насквозь субъективная категория» – закон джунглей, когда «справедливость» устанавливает сильнейший, наука ему в помощь!
– Снова-здорово! Если имеет место быть Высшая справедливость, значит, имеется и Высшее существо, её реализующее, а если Высший судия как таковой отсутствует в природе, значит, и никакой Справедливости с большой буквы тоже нет – эти две категории принципиально нераздельны. И вот мы опять упёрлись в то, что доказать наличие Бога никоим образом не представляется возможным, а следовательно, и Высшая справедливость остаётся за гранью доказуемого. Мы сделали круг и споткнулись на том же самом месте, Форман!
– Люди далеко не идеальные существа, ограниченные множеством объективных и субъективных факторов. Как доказать то, что недоступно пониманию? Никак, наверное. Ни доказать, ни принять доказательства. Разум спотыкается, не в силах преодолеть парадоксы, что возникают вследствие проекции метафизического в мир человека. Но от запредельной реальности не деться никуда, и потому не прекращаются попытки объяснить необъяснимое, возникают новые и новые вероисповедания, а старые обрастают запутанными и противоречивыми условностями. Да, люди ошибаются, но вера – отнюдь! Если речь, конечно, об истинной вере. Вы, Рэй, в своей критике сосредоточились на ошибках и противоречиях религиозной интерпретации действительности, а не на сути. А суть такова, что даже в самой нелогичной с точки зрения научного подхода религии, признающей Господа, который повелевает и управляет Вселенной и всякой тварью в ней, больше справедливости – гуманизма, добра, если хотите, – чем в любом, даже сверхсовершенном, «социальном конструкторе»!
– Громкие слова, содержащие истины не больше, чем рекламный плакат! Чего требует религия? Безусловного исполнения воли божества, в чём бы она ни проявлялась, соблюдения предписаний, продиктованных служением ему. И именно это в рамках конкретного вероисповедания считается благом – «добром», так сказать. Ну а неисполнение воли и предписаний, соответственно, «злом». Гуманизм? О нём при таком условии даже заикаться смешно! Всё подчинено воле Бога! Всё! «Добро» и «справедливость» – лишь частные случаи тотального подчинения! А вот если же, напротив, исходить из приоритета добра, то действительно «добрых» вероисповеданий, пожалуй, и не найдётся. К тому же ещё понять надо, что же это в действительности такое – добро…
– Безбожие пропитано сомнением! Этот яд растворяет всё! И ваши, Рэй, слова, они на самом деле о том, что, лишённые стержня веры, безбожники сомневаются и в справедливости, и в добре, имея их каждый на свой лад! Но что же плохого в подчинённой роли добра, если это понятие определяет сам Бог? Не выдуманный, а Тот, кто есть? Кто есть основа основ и опора для духа? Кто есть оживляющий источник в пустыне – для верующих в Него, но в то же время есть и сама пустыня – смерть для тех, кто пренебрёг…
– Да есть ли?!
– Вы окончательно и бесповоротно приговорили себя к безбожию? Обрекли на брожение в тумане со своим, личным, пониманием добра, а по сути-то – с отсутствием такового вообще! Вы же ищете ответы, Рэй! Почему же с таким упорством не хотите увидеть тот, что прямо перед глазами?!
Рэй готов был, кажется, вспыхнуть, но сдержался, покусал губу. Махнул рукой.
– Как ни спорь, какие ни приводи аргументы, а в конечном итоге всё опять сводится к тому же: «верю – не верю»!
– Да уж… – Форман вздохнул. – Между прочим, некоторые мыслители считают, что в каждом человеке, независимо от его взглядов, имеется скрытый антагонизм: не существует абсолютно верующих, как и не существует абсолютно неверующих, и насколько бы ни был человек убеждённым сторонником того или иного, всегда в нём есть хоть капля противоположного. Другие мыслители, для которых теизм не пустой звук, добавляют: внутренняя двойственность появилась не сразу – неприятие Бога привнесено извне позже, меж тем как ощущение Его всеприсутствия заложено в душе изначально…
– Невежественный ум готов бить поклоны чему угодно! Известна история, когда примитивное племя поклонялось сплетённой из прутьев довольно точной модели самолёта: где-то неподалёку была авиабаза, и странные штуки, похожие на не машущих крыльями птиц, часто пролетали над территорией аборигенов.
– С какой, однако, надменностью вы относитесь к мировосприятию дикарей! Но… разве сами занимаетесь не тем же? Поклоняетесь отблескам необъяснённых явлений, возводите «храмы науки», открывая, наблюдая, описывая, выискивая закономерности в бытии бесчисленного разнообразия «странных штук с авиабазы неподалёку»? Вы забираетесь всё дальше, достигнув уже недоступной органам чувств области, но в своей одержимости вычертить строение каждого винтика всё так же не ухватываете сути. Те аборигены – такие же безбожники, только, как вы сами заметили, примитивные. И стезя у них, дикарей примитивных, и у вас, цивилизованных, общая – идолопоклонничество и суеверия. Но суеверие – не вера. Вера – это то, что идёт из глубины души, а душа ведает больше, чем знает самый искушённый разум. Надо лишь приложить усилие и вспомнить, что она у вас есть.
– Вспомнить… Ну… тут я спорить не готов: душа человеческая – потёмки, – отступил Рэй, задержавшись взглядом на лице собеседника.
– Не для Господина нашего. Только не для Него.
Рэй развёл руками: мол, что ж поделать – каждый при своём.
Он молчал некоторое время, покусывая губу. Видно было, что не давал ему покоя такой финал – слишком похожий на поражение, чем на заявленную им ничью.
– Ну, может, когда-то наука и до устройства души доберётся, если таковая существует, – всё-таки не удержался он.
– Не дай Бог, – без особого интереса откликнулся Форман, нашедший себе занятие более, должно быть, важное, нежели бестолковая словесная дуэль: он достал салфетку и теребил её теперь, тщательно протирая подушечки пальцев.
– Исчислит, взвесит… – не унимался Рэй.
– Клонирует, ещё скажите.
– И первый важный шаг уже сделан: тайна происхождения жизни, её эволюция к разуму – наука постепенно разгадывает этот ребус. Вам, конечно, знакомо «дерево жизни» – схема, где наглядно выстроен путь развития живых существ от простейших форм к сложным, вплоть до человека…
– Сваленные в подобие вектора кусочки пазла, перепутанные, взятые из несовместимых наборов, – что можно таким образом разгадать? Причём сами же составители видят противоречия и несостыковки, но продолжают упираться – только не признаваться в бессилии своих грубо-механических теорий. Да и вас, Рэй, я смотрю, просто-таки болезненно манит технический аспект вопроса. Одержимые… – с осуждением покачал головой Форман.
– Мы пытаемся объяснить!
– Объяснить… Как, например, вы бъясние ребёнку устройство и принцип работы, ну скажем… компьютера? Из чего сделана каждая его деталь и каким образом функционирует? Каким образом из многих разрозненных элементов образуется единое целое – и работает именно как единое целое? Как вы объясните всю эту химию, физику, а также производственный цикл изготовления каждого винтика, управление производством, экономику и много чего другого, непосредственно вроде бы не связанного с результатом, однако совершенно неотъемлемого от его достижения? Ведь всё взаимосвязано, и новые объяснения влекут за собой новые вопросы! Теперь подумайте, насколько интеллектуальные возможности ребёнка отличаются от возможностей врослого? А насколько далёк в этом плане человек от Творца Вселенной? О каком понимании устройства и методов создания Вселенной может быть речь, сколько же вам твердить? Однако же на уверенность ребёнка в то, что компьютер создан человеком, а не появился сам по себе из постоянно эволюционирующих деталей, его неразумение технического аспекта никак не влияет. Вы можете вдолбить в сознание ребёнка своё «дерево развития» деталей и материалов – но разве это изменит тот факт, что компьютер не сам по себе собрался из первичного бульона микросхем?