Однажды в Семее

Вечером у Айгерим Муратовны состоялся жёсткий задушевный разговор с мятежной дочерью.

– Что ты нашла в этом "Гэтсби", доченька, – доброжелательным тоном с металом в голосе, заговорила она. – Обычный деревенский парень, торгаш, ничем ни примечательный. Необразован, речь корявая, хотя заметен недюжий природный ум и высокая чувствительность к восприятию. Я видела, как жадно и неприлично ты на него смотрела. Мне было стыдно за тебя, милая.

– Мама, спасибо тебе, что ты одарила его именем героя романа Фицджеральда. Но это моя жизнь и Габит мне интересен. Более того, я чувствую, что он самородок, алмаз, который после огранки засверкает всеми лучами бриллианта.

– Мне кажется, ты его идеализируешь. Переоцениваешь и многое на себя берёшь. Общаясь с ним, ты можешь огрубеть, стать вульгарной и потерять свою изюминку. Я столько вложила бессонных ночей и материнской любви, и мне не хочется, чтобы какой-то случайный попутчик в поезде увёл тебя у меня. Ты у меня единственное дитё, не забывай этого, Даяна.

– За мой "киш-миш" не переживай, мама, не огрубею. Я уже взрослая девочка и знаю, как и почему это происходит. Это из-за разочарования в жизни и потери веры в людей. После этого мы становимся разочарованными циниками, иногда параноиками. А у меня обе позиции на месте, так что пошлость и вульгарность мне грозит. Не тревожься попусту, мамуля.

Айгерим с детства знала бунтарский дух своего ребёнка и знала, что лобовой атакой её бастион своенравия не одолеть. Если что-нибудь забьёт себе в голову, то убеждение становятся железобетонными. Она решила изменить тактику, по-другому выстроить разговор.

– Пойдём доча, хлопнем чайку. Её прислала моя подруга, Гульнара. Ты её знаешь, мы с ней когда-то учились в Златоглавой. Она знает толк в этом напитке.

Слово "хлопнем" с маминых уст прозвучало как-то топорно и неуместно, резанул слух, но Даяна помнила, что это словце часто употреблял её отец. В душе она заулыбалась и расслабилась. Вспомнила моршинистое лицо своего бати, который с любовью смотрел на неё, когда предлагал что-нибудь "хлопнуть". Например, ей мороженого, а ему кегу крафтового пива.

Айгерим Муратовна была тонкий психолог – манипулятор. Она всегда следила за правильной речью, излагала мысли кратко и чётко, но это слово она употребила намеренно, с умыслом. Знала, как дочь любит отца, и одной только фразой добилась нужного ей эмоционального состояния у неё.

– Ты помнишь тётю Гульнару? У неё есть чудесный сын, его зовут Арман. Хороший мальчик, он сейчас учится в штатах, проходит практику в Голливуде. Будущий кинорежиссёр, слышала, бог не обделил его талантом, поцеловал его в темечко. Гульнара как-то обмолвилась, что он проходит практику в творческой мастерской Роберта Родригеса и Тарантино. Сама знаешь, кто такие эти ребятишки.

– Мама, чтобы снимать фильмы как эти ребятишки, надо вонять мужчиной. В хорошем смысле этого слова. И иметь железные яйца. А Армана я помню с детства, и у него никогда не было этого опьяняющего мужского аромата. Он всегда крепко держался за мамину юбку и почти никогда не имел своего мнения. Дабы не огорчать тётю Гульнару. По моему, ему лучше ставить мелодрамы для женской аудитории. Мальчики, которые выросли без отца, под надёжным крылом матери, в тонкостях женской психологии разбираются лучше самих женщин.

– Он тебе совсем не нравится, доча?

– Я против него ничего не имею. Он хороший парень, думаю, перспективный в своём ремесле. Красавец, знает несколько языков, до мозга костей пропитан европейской и американской культурой. Правда, не без алматинского снобизма, заигрался в аристократа. Но я всегда воспринимала его вроде подруги, который умеет сходить до ветру стоя.

– Но он сейчас совсем другой, Даяна. Самостоятельная жизнь за Атлантикой благотворно повлияла на него. Арман возмужал, стал увереннее в себе, обласкан женским вниманием. Давече мы с Гульнарой общались с ним по видеосвязи. Он там был в окружении местных красавиц, настоящий светский лев.

Айгерим Муратовна опять слукавила. Они с подругой действительно выходили на видеосвязь с ним. Рядом были две девушки, возможно, будущие коллеги по цеху, но до статуса светского льва, Арманчик явно не дотягивал. Не хватало харизмы, разумной наглости, доброты и уверенности в себе. Без патологического любования и самодовольства. Взрослому мужчине не так просто выскользнуть из под маминой юбки. Где-то там, внутри у него глубоко в подсознании, живёт сопливый маленький мальчик в грязных шортах, который побаивается маму. Потому что, если вдруг он заигрался с дворовыми пацанами и поздно придёт домой, его ждёт неминуемая кара. Не отца, а мамы. И формируется совсем другой мужчина. Не тот, которого отстегал бы своим старым армейским ремнём батя.

И опять фраза мамы попала в яблочко. Светский лев в окружении голливудских красавиц невольно заинтриговал Даяну. Она живо нарисовала у себя в воображении картинку, где Арман вальяжно находится в окружении ослепительных американок, мексиканок, утончённых азиаток, и что-то в душе у неё дрогнуло. Она сама даже до конца это не поняла. Любой невзрачный и посредственный мужчина, ничего из себя не представляющий, но находящийся в окружении стайки женщин, оказывает прямо таки магическое воздействие на других женщин. Это интригует, вызывает интерес, иногда тревожит и возбуждает. Инстинкты могут зазвенеть и появиться дьявольское искушение выпрыгнуть из трусиков прямо к нему в объятия. Прожжёные соблазнители умело этим пользуются, в пух и в прах разбивая сердца наивных красавиц. Когда мотылёк сама летит на огонёк. Манипулируя женщинами с такой виртуозностью, как Николло Паганини сыграл бы на своей скрипке в лучшие свои годы. Даяна не была исключением, так как родилась девочкой. И ничто женское ей было не чуждо. Впечатление от нового попутчика в поезде несколько поблекло, затушевалось. Эмоции часто опережают события. Иногда являясь причиной этих событий.

Габиту позвонил его лучший друг с Аягуза.

– Ассалам агалейкум, братишка, как дела? Ты уже в Семее? Я выезжаю с грузом, так что скоро стукнемся. Что-то голосок у тебя воодушевлённый, с весёлыми окрасками. Случилось что? События, наверное, появились плюсовые.

– Уагалейкум ассалам, Секе. Рад тебя слышать. Жан уян калай, балашага? Передай своим родным от меня большой привет. Да, только что с поезда. Оптовики уже звонили, ждут тебя. Всё давай, пока. Встретимся.

Габит органически не любит общаться по телефону, Серик об этом знал.

Этот парень с Аягуза был его учителем дела, чем они сейчас занимались. Секе был верующий, пятикратный намаз читал. Человек благородный, с детской чистой душой, но отягощённый криминальным прошлым. В лихие девяностые состоял в Орехово – Зуевской ОПГ. Многих тогда положили, кто выжил, изолировали на длительный срок. До сих пор сидят в тюрьмах, оставляя остатки здоровья на нарах. Кто-то не выдержал мук совести, по-тихому вскрылся ночью, укрывшись одеялом. Завершил свою жизнедеятельность в одиночестве со своими мыслями о прошлом. Преступление и наказание. От самого себя не убежишь, даже тюрьма иногда не нужна. Мальчики кровавые в глазах не дадут дальше жить.

Аллах любил Серика и берёг его от непоправимых поступков. Он никогда не был душегубом, даже к заклятым врагам относился с пониманием и великодушием. Как все сильные духом люди. Наверное, поэтому и выжил. Сумел отойти от дел, куда вход рубль, а выход – контрольный выстрел в темя. И перспектива исчезнуть без следа. Будто никогда и не было человека.

Глава 2

Габит всегда обогащался жизненным опытом друга. Секе был старше его на несколько лет, но не в этом была его сила. Он многое пережил, ходил по краю. Чуть не слетел на дно пропасти. Если долго смотреть в бездну, то бездна смотрит в тебя. Это Ницше, точнее не скажешь. Были дни, когда стоял вопрос, насколько велики у него шансы встретить завтрашний восход солнца. Выживет или уроют. Причём исполнителями могут быть друзья детства, с которыми кушал овсяную кашу с одной алюминиевой чаши, будучи в том возрасте, когда ходят пешком под стол. Но и у друзей не будет шансов встретить утро нового дня, если они не закроют вопрос с "Серым". Тогда придёт их очередь быть закатанным в асфальт. А старушка мама в ауле, годами будет ждать своего сына, который вдруг пропал без вести. Неизвестно, в Казахстане или в России. А может быть в Европе затерялись его следы и кости. Самое страшное, это когда некуда нести цветы на могилку и мысленно пообщаться с усопшим. Серик понимал своих друзей, которые приходили за его жизнью по приказу своих боссов и прощал их. Знал, что у них нет другого выбора. Или исполняешь пожелание своих вышестоящих спонсоров или ты уже носитель информации, после которой представляешь угрозу для всей цепочки преступной организации. Омерту или кодекс молчания даже сицилийские коллеги бывает нарушают, сотрудничая с государством. Поэтому, проще и надёжнее слабое звено в рабочем порядке ликвидировать. Таковы правила игры и на кону всегда стоит человеческая жизнь. Никакой романтики, один жестокий расчёт и игра на опережение. Как в шахматах. Кто совершил первый ход, у того и преимущество. Но которое можно легко утратить, если совершишь опрометчивые шаги в этой игре. Где часто убирают фигуры с доски. Приходится кем-то жертвовать, чтобы усилить сложившуюся позицию. Когда время не только деньги, но и единственный шанс выжить.