Обитель

– Засматриваешься на наш Уголёчек? – шепнула Гаер, выдёргивая Карину из размышлений. Та резко обернулась, накрывая ухо рукой. Лукаво щурящиеся глаза Гаер смотрели точно в упор, лицо этой девушки вмиг оказалось предельно близко. – Шучу. – Она махнула рукой.

Карина бросила беглый взгляд в коридор, но там уже никого не оказалось. Затем она обернулась к Гаер, в то время как та, слегка пританцовывая, выискивала нечто в общем холодильнике.

– Гаер.

Девчонка промычала, вытаскивая откуда-то из недр холодильника уже открытую банку колы.

– Скажи, есть ли здесь кто-нибудь, кого стоит бояться?

Гаер вскинула голову и удивлённо посмотрела на Карину, покачивая алюминиевой банкой, а потом вдруг отпила немного, слегка морща нос.

– Бляха, все пузырики выветрились, – сетовала она, пытаясь заглянуть внутрь. – Есть кое-кто, – вдруг сообщила Гаер. – Вообще, лучше на первое время всех опасайся, кроме меня. – Гаер приблизилась к столу и подхватила кружку с остывшим чаем. Затем она протянула руку, и Карина переняла свой нетронутый напиток. – Я точно не советую тебе перечить Углю. С Фор у тебя может случиться конфликт, только если ты сама решишь к ней лезть. Так-то она тихушница, хоть и бубнит. Есть ещё несколько стерв, с ними ты обязательно столкнёшься… Ох, блять, точно, – она уже как-то даже привычно хлопнула себя по лбу в озарении. – Забыла тебя предупредить. Смотри под ноги.

– Чего?

– Под ноги смотри, чего-чего, – потирая собственный лоб, говорила она. – Когда заходишь в новую комнату, смотри вниз. Даже если просто идёшь по коридору. Не дай Бог ты столкнёшься с Волче. А если увидишь её без маски – тебе крышка. – Гаер демонстративно провела пальцем по собственному горлу и на долю секунды высунула язык изо рта.

– Это ещё почему?

– Она долбаная психопатка с изуродованной рожей, – объяснила Гаер. – Поговаривают, что её рот разорвали кладхантеры, когда она ещё работала с дилерами. В общем-то, всё её тело изуродовано, но шрамы на руках есть почти у всех местных, никого этим не впечатлишь, а вот лицо… В позапрошлом году одна любопытная дура рискнула заглянуть Волче под маску.

Карина нервно сглотнула, пробуя опустить глаза. Смотреть в пол ей никогда не нравилось. Хотя бы потому, что это стало привычным делом. Куда бы Карина не шла и кто бы не брёл ей навстречу, глаза девушки всегда тянулись вниз, но рано или поздно она заставляла себя смотреть перед собой.

– И что было?

– Избиение, – нагнетала Гаер. – В общем, – она снова улыбнулась. – Не ссыкуй. Просто не забывай об этом правиле и гляди в оба. Ты узнаешь её из тысячи.

Девушка смяла алюминиевую банку и потянула за ручку нижней тумбы. В корзину, притаившуюся внутри неё, полетела пустая кола.

– Лан, мне пора работать, – с этими словами Гаер направилась в коридор, минуя Карину. – Ты останешься?

– Нет. Мне надо домой.

– Очень жаль, – Гаер поджала губы. – Чё ты пришла всего на час? Тебе у нас совсем не понравилось?

– Нет, что ты, – Карина вдруг притихла, пытаясь судорожно подобрать правильное оправдание, которое бы не выглядело подозрительно. – Я не знала, правда ли все то, что я слышала про Обитель… мне просто хотелось проверить.

– Ясненько, – Гаер наградила Карину широкой улыбкой. – Тогда идём, я закрою за тобой.

Карина вышла следом за Гаер, по пути вырубив диктофон. Уже в коридоре она неспешно обулась и распустила свой хвост, чтобы волосы защищали уши от противного ветра.

На незамысловатом синем календаре в прихожей значился конец осени – непредсказуемый мерзкий ветер так и норовил отморозить конечности дурной Московской молодёжи.

– Заглядывай ещё, – сказала Гаер. – Ты отличный собеседник, – а потом она подмигнула. – Такой отзывчивый.

– Ха-ха, – иронично протянула Карина, из-за чего Гаер коротко рассмеялась. – У меня есть мать, – неожиданно призналась девушка, стоя в прихожей, уже готовая к выходу на улицу.

Гаер склонила голову набок, внимательно слушая её.

– И отчим.

– Какая знакомая песня, – усмехнулась Гаер, потирая переносицу. Она хотела добавить ещё что-то, но передумала, минуя Карину и открывая дверь. – Обитель открыта для тебя, подруга, – она сказала это располагающим, лишённым навязчивости тоном, которым оказались пропитаны все её слова до сих пор. – До встречки. – И тут же налегке вернулась в образ.

Карина кивнула и вышла в обшарпанный подъезд. Гаер махнула ей рукой и тут же захлопнула дверь.

За крохотными верхними окнами, до которых не дотянуться, виднелось вечернее, по осеннему тёмное небо. Карина двинула по лестнице вниз, только сейчас замечая, что на четвёртом этаже нет света – лампочка выкручена, но благодаря освещению с нижнего этажа всё ещё можно рассмотреть ступени.

Пряча руки в карманах, Карина прошла третий этаж и спустилась ещё ниже. Между вторым и первым этажом наконец-то почувствовался свежий воздух. Минное поле из окурков начало стремительно сокращаться.

Когда Карина отвела взгляд от ступенек, её глаза наткнулись на шагающего по лестнице человека, что двигался ей навстречу: серый бомбер, серые джинсы, и короткие серые волосы. Человек пронёсся мимо, даже не взглянув на Карину. Его лицо было прикрыто медицинской маской, а сам он двигался рывками, шустро взбираясь выше.

Карина успела спуститься на первый этаж, дойти до метро, проехать три станции, и сейчас плелась по направлению к своему дому, но её голову так и не покинула та вереница знакомств, которыми её наградил сегодняшний день.

Отвратительный лязг связки ключей в её руке навевал дурные воспоминания. Когда дверь открывалась, подвешенный к потолку колокольчик издавал протяжное неприятное бряцанье.

– Кариночка? – А удручающий женский голос, раздающийся из кухни, легко доводил до истерики.

– Я дома, мам, – выкрикнула девушка, стягивая с себя обувь. Она аккуратно сложила кеды в ящик и прошла глубже в вылизанное до блеска помещение, сворачивая в обеденный зал, который блестел, как и любая другая комната этой квартиры. – Привет, – поздоровалась Карина, фиксируя взгляд на женщине, сидящей у окна.

Миловидная блондинка со светлыми глазами приветливо улыбнулась, но в её взгляде не было жизни.

– Что делала? – спросила женщина.

– Гуляла.

– Ясно. – Женщина продолжала улыбаться, даже когда разговор, казалось, был окончен. Карина подошла к столешнице и ухватилась за графин с водой. – Завтра вернётся отец. – Часть воды выплеснулась мимо стакана, заливая гарнитур. – Карина! – выкрикнула женщина, мигом подскочив на ноги. – Боже, ну как так можно? Тебе руки на что даны? А глаза? Глаза, чтобы видеть, – нервно причитала эта женщина, вытирая столешницу подхваченным по пути вафельным полотенцем.

– Мам.

– Можно быть поаккуратнее, Боже, ну новая ведь мебель. Серёженька купил нам, а ты такая безалаберная. А вдруг бы поцарапала?

– Мам. – Карина дёрнула её за локоть, и женщина тут же прекратила бормотать, растирая воду по мраморной поверхности. – Не та тряпка, – уведомила её Карина, протягивая матери другое полотенце. Но женщина оцепенела. Тогда девушка ненавязчиво отстранила её в сторону и протёрла сама, возвращая полотенце на место. – Я пойду… учёбой займусь, – доложив об этом, Карина направилась в свою комнату.

– Хорошо, – раздался слабый голос матери, который остался там, за дверью спальни дочери. Карина прислонилась позвоночником к деревянной поверхности, смотря перед собой, и медленно защёлкнула замок в своей комнате. Ничего страшного не произошло, хотя ладони всё равно тряслись. Дрожь пронеслась по всему её телу, вынуждая передёрнуться. И так каждый раз, когда она переступала порог дома. Золотая птичья клетка. Ничего родного в знакомых сводах – и всё, от парадной двери до обратной стороны стёкол в окнах – сплошная хуйня.

Но всё-таки ей предстояло отвлечься от реальности. Сделав три широких шага к письменному столу, девушка извлекла цепочку из-под толстовки, на которой болтался ключ. Сняв его, она открыла ящик и вытащила наружу папку.