Страница 10 из 12
Ей тут же сообщили, что Большие Пустоши – поселок городского типа в Ленинградской области, в котором имеется птицефабрика, комбинат железобетонных изделий и лесопилка. По последней переписи в Больших Пустошах проживает три тысячи пятьсот человек, имеется средняя школа и Дом культуры…
Надежда не стала дочитывать до конца, а пригорюнившись и подперев щеку кулаком, грустно посмотрела на подругу:
– Ну, выяснили мы, что Альбина зашифровала Большие Пустоши, но легче от этого не стало. Там больше трех тысяч жителей! Как там что-то искать?
– Особенно если мы понятия не имеем, что ищем, – добавила Мария.
– Ох, ты права… – в кои-то веки согласилась с ней Надежда. – Ну, Альбина, загадала ты нам загадку… – Она немного подумала и спросила: – А какая она вообще была, эта Альбина? Что ты о ней знаешь?
– Вообще-то ничего, – призналась Мария. – Видела ее книжки, одну даже полистала, но это не мое. В жизни и без того много мрачного, чтобы еще читать такое…
– Ну давай хоть про нее почитаем, – предложила Надежда Николаевна. – Может, она была как-то связана с этими Большими Пустошами… может, родилась там…
Она открыла статью, посвященную Альбине Борэ, и первым делом выяснила, что родилась та в Саратове, откуда еще в детстве переехала с родителями в Петербург, и что фамилия ее Брыкина, а Борэ – это псевдоним, вот так. Большие Пустоши в ее биографии не упоминались.
– И здесь прокол… – протянула Надежда, но внезапно замолчала, взглянув на фотографию покойной писательницы.
– Ну, что ты еще про нее выяснила? – спросила подруга.
– А ты сюда посмотри.
Мария взглянула на экран.
– Кто это?
– Написано, что Альбина Борэ.
– Да? А кто же тогда жил в пансионате?
– И кого убили на «тропе смерти»?
Подруги в недоумении уставились на фотографию писательницы.
– Вот это поворот! – проговорила наконец Надежда Николаевна. – Тянет на сюжет детективного романа?
– Насчет романа не знаю, но это дело приобретает совсем другой оттенок… Значит, Альбина выдавала себя за другую… тьфу! То есть эта девица выдавала себя за Альбину!
– И как же вы на своих семинарах не догадались, что она вовсе не писательница?
– А она на них не ходила… – Казалось, Мария была удивлена. – Точно! Я ее только раз там видела. Помню, Виленыч прицепился к ней: «А что это вы, девушка, манкируете посещениями? Нам издательство все организовало, чтобы мы не только отдыхали, но и повышали свое мастерство…» Так она наклонилась к нему близко-близко и сказала прямо в ухо…
– Представляю… – фыркнула Надежда. – Послала открытым текстом далеко и надолго.
– В общем, ВВВ стал прямо багровым и больше к ней не лез, а подружки наши закадычные, Ляля и Галя, в разные стороны брызнули. Я еще, помню, позавидовала ей – умеет же человек себя поставить… А теперь жалею…
– Никогда никому нельзя завидовать! – поддакнула Надежда Николаевна. – Но самое главное – если это не Альбина, то кого же здесь убили? – И немного помолчав, вдруг заявила: – А я ведь, кажется, дома занавески не раздернула.
– Что? – недоуменно осведомилась Мария. – При чем здесь занавески?
– При том, что они могут выгореть. Жаль будет: они очень хорошие и дорогие. Так что я, пожалуй, съезжу в город, раздерну занавески…
– Нашла время!
– Раздерну занавески и заодно проведаю Альбину Борэ.
– Кого? – испуганно переспросила Мария. – Она ведь… ее ведь… ах, да…
– Вот именно. Если убита другая женщина, значит, Альбина Борэ должна быть жива. Вот я ей и нанесу визит. Может, узнаю что-нибудь интересное.
– А как ты ее найдешь?
– Да уж найду!
Дело в том, что у Надежды Николаевны была замечательная база данных, подаренная одним очень влиятельным лицом, которому она в свое время оказала большую помощь, и по этой базе можно было найти любого жителя прекрасного города на Неве.
– В общем, я съезжу в город и вернусь к ужину! – Надежда начала собираться.
– Куда ты? Еще и завтрака не было! – спохватилась Мария.
– Ох, уж этот завтрак, – скривилась Надежда. – Однако на голодный желудок в дорогу никак нельзя…
То ли звезды сегодня были благосклонны к жильцам пансионата, то ли повариха не вышла на работу, но на завтрак давали оладьи со сметаной, причем и оладьи не подгорели, и сметана была свежей.
И все было бы ничего, если бы за соседний столик не сели закадычные подружки Ляля и Галя, которые вели себя более странно чем обычно: пялились во все глаза на Марию, потом громко разговаривали друг с другом, причем явственно слышались фразы: «Это полный кошмар», «Никакого стыда», «Это переходит уже все границы», «Куда смотрит администрация пансионата?» и «Нужно непременно сообщить в издательство».
Мария, побледневшая, ерзала на стуле, Надежда спокойно ела. Окружающие помалкивали.
В конце концов не выдержала Варвара, она подошла к их столику и зычно спросила:
– Девки, за чью жизнь так сильно переживаете?
Подружки Варвару не то чтобы побаивались, но слегка опасались. Уж она-то точно могла ответить такими словами, которые прилипнут намертво, потом не отмоешь, не отстираешь. Поэтому Ляля и Галя несколько стушевались, но тут же взяли себя в руки и вполголоса ввели Варвару в курс дела. Говорили они громким драматическим шепотом, поминутно оглядываясь на Марию, которая потихоньку сползала со стула, стараясь уйти под стол.
– Не может быть! – громогласно сказала Варвара. – Не верю вам, сплетницам!
Подружки надулись. В это время в столовую вошел Волчок собственной персоной. Он был чисто выбрит, румян, весел и нисколько не напоминал больного.
– А вот мы сейчас его самого спросим. Виленыч, говорят, к тебе женщины по ночам в окна лазают? – гаркнула Варвара и вроде бы случайно мотнула головой в сторону столика, за которым Мария умирала от стыда.
– Завидуйте молча, сороки! – отмахнулся ВВВ и пошел за оладьями, напевая арию из той же оперы, но другого гостя: – Город прекра-асный, город счастливый, моря царица, Веденец славный!
Варвара захохотала так громко, что Ляля уронила вилку, а когда привстала, чтобы ее поднять, проходившая мимо Надежда аккуратно подложила ей на стул большую оладью, густо вымазанную жирной сметаной.
Немолодые супруги-писатели, никогда не вмешивающиеся ни в какие конфликты, сидели в стороне, но все видели. Жена едва удерживалась от смеха, кусая губы, муж подмигнул Надежде и поднял вверх большой палец. Одна только бледная писательница, имени которой никто не мог запомнить, как сидела, опустив глаза в тарелку, так и продолжала сидеть.
– Интересная вещь: лезли мы вдвоем, а заметили только меня, – удивлялась Машка по дороге из столовой.
– Ты становишься знаменитой… – рассеянно ответила Надежда.
В мыслях она уже была у настоящей Альбины Борэ, однако прежде чем ехать, решила убедиться, что та дома.
Надежда Николаевна набрала ее номер и почти сразу услышала несчастный простуженный голос:
– Алло… слушаю вас…
– Альбина Николаевна? – торопливо спросила Надежда.
– Да, а кто это?
– Это Наталья Кнопочкина из бухгалтерии издательства. Понимаете, нам очень срочно нужна ваша подпись на одном важном финансовом документе…
– А можно прислать скан?
– Нет, что вы! Нам непременно нужна живая подпись, иначе мы не сможем провести оплату.
– Ох, как неудачно… я не хотела сегодня выходить из дома… понимаете, у меня…
– А в чем проблема? Я к вам могу подъехать! – Надежда с трудом умерила в голосе радость. Надо же, как удачно Альбина подхватила простуду.
– Ох, мне неудобно…
– Да бросьте! Наше правило – все делать для удобства авторов! – заявила Надежда Николаевна.
– Я вам так признательна…
– Так вы сегодня будете дома?
– Да, весь день.
Добираться до города было непросто, но Надежду удачно подвез к станции микроавтобус, едущий за продуктами. Поезд шел по расписанию, так что уже через два часа Надежда Николаевна звонила в дверь на четвертом этаже дома около Финляндского вокзала.