Пьесы

К о м и с с а р. А может, так надо. Ишь какая… какой стратег нашелся.

Во время беседы в вагон слева вошли  к о м а н д и р  и  п о л и т р у к.

Спасибо все-таки. Давай, Ленка, ходу.

Б у д о ч н и ц а. Счастливого пути!

К о м и с с а р. Благодарствую!

Поезд трогается. Комиссар оборачивается и видит вновь пришедших.

Слыхали? Что скажешь, Григорий Михайлович? Ведь ты у нас — голова.

К о м а н д и р. Нет абсолютно никаких данных, чтобы сделать какие-нибудь выводы. Вас, очевидно, интересует: чем можно объяснить присутствие в этом районе сводной кавалерийской части — ведь, кроме конного отряда, я слышал, были пулеметы и тачанки. Не думаю, чтобы это была артиллерия. Под колясками с орудиями будочница подразумевала, конечно, пулеметные тачанки. Трудно что-нибудь сказать. Скорее всего это наши новые формирования.

Пауза.

Но, с другой стороны, нам известно, что где-то на южном участке был прорван фронт. Прорыв, правда, быстро ликвидировали, однако крупное вражеское соединение, сплошь кавалерийское — это данные оперода армии, — пробились в наш тыл. Им командует Мамонтов. Я помню его по боям под Харьковом.

Пауза.

Думаю все-таки, что это наши части, направляющиеся для уничтожения белого отряда в нашем тылу. Вот и все.

К о м и с с а р. Так-с. По-моему, тоже так.

Пауза.

Только все же напрасно я не дал распоряжения будочнице связаться по телефону с Узловой — все спокойнее было бы.

П о л и т р у к. У вас есть мысль, что это белые?

К о м и с с а р. Нет, у меня, Яша, никаких мыслей. Я сказал: «было бы спокойнее». Предосторожность — она никогда не вредит! (Идет к дверям, политрук за ним.) Скажи Ленке, чтоб больше десяти верст в час не делала, пока солнце не покажется.

П о л и т р у к. Слушаюсь!

Комиссар уходит направо, а политрук проходит на паровоз.

Пауза.

К о м а н д и р (Суслову). Дневалишь?

С у с л о в (рапортуя). Так точно, товарищ командир. За время моего дежурства…

К о м а н д и р (перебивая его). Ладно… Знаю — все в порядке. А все-таки, Степа, ленту в пулемет заправь. Черт его знает, может быть, банда какая-нибудь.

С у с л о в. Слушаюсь, товарищ командир. (Идет к башенке и заправляет ленту.)

Командир, осмотрев спящих, уходит вслед за комиссаром.

Пауза.

С и к о (поднимаясь с пола). Темное дело. Теперь вспомнил, еще вечер был — у меня глаза очень хорошие — видел, конный человек… Я видел, внимания не обращал. Мы проехали — а он в сторону поскакал.

С у с л о в (отмахиваясь). Будет тебе! Ну чего панику наводишь? У страха глаза велики.

С и к о (встает, исподлобья смотрит на Суслова). Кто сказал, что Сико — трус?

С у с л о в. Ну вот и полез в бутылку. Спи, тебе говорят. У меня глаз открытый — видишь? (Лезет в башенку с пулеметом, смотрит в открытое оконце.) Ночь-то какая! Как днем светло. Луна, звездочки. У тебя на родине есть такое небо?

С и к о. Небо — всюду одинаковое, люди разные: хорошие есть, плохие есть.

Поезд идет медленно, слегка притормаживая: близится спуск. Вдруг резко останавливается. Суслов спокойно всматривается, целится — и вмиг заработал его пулемет. Сико хватает винтовку и стреляет почти в упор в показавшегося в дверях белого фельдфебеля. Белый падает. Сико быстро захлопывает дверь. Все вскочили, схватились за оружие. Вбегает  к о м и с с а р. Грудь голая — не успел надеть рубаху, в руках маузер. Пулемет Суслова снова работает. За комиссаром — к о м а н д и р  и машинист  Г у с е в. Машинист сразу же проходит в дверцу, соединяющую площадку с паровозом.

К о м и с с а р. Отбились?

С и к о. Суслов пулеметом прогнал.

Л е н к а (вбегая). Рельса разобрана.

К о м и с с а р. Полный ход назад!

Ленка убегает.

К о м а н д и р (быстро, скороговоркой). К бою готовсь! Закрыть навесы, дать прожектор!

Вавилов дает свет в поле.

Поднять ленту во второй пулемет!

Сико кладет винтовку и занимает свое место у второго пулемета.

Приготовить орудие!

Федотов и Куликов переглядываются.

К о м и с с а р (тихо). Поезд шел в ремонт. Орудие без замка.

Командир с досадой хрустнул пальцами.

Пулеметные башни не вертятся. И с патронами аккуратно надо, ребята. Не густо у нас патронов-то.

К о м а н д и р. Заложить заднюю дверь!

Журба закрывает дверь.

(Вернувшемуся с паровоза политруку.) Почему так медленно идем назад?

П о л и т р у к. Если рельсы разобраны спереди, они могут быть разобраны и сзади.

К о м а н д и р. Правильно! Куликов, Федотов, на правую сторону! Сико, ты готов?

С и к о. Готов, товарищ командир.

К о м а н д и р. Журба! Останешься, на левом краю. Вавилов, приготовь ручные гранаты! Товарищ политрук, вы тоже останетесь здесь…

К о м и с с а р. Мне куда, Григорий Михайлович?

К о м а н д и р. Я — справа, вы — слева, товарищ комиссар. Готовы, товарищи? Спокойно.

Тишина. Вдруг заднюю дверь пытаются открыть. Командир выхватывает наган и, подняв левую руку, тихо идет к двери. Прислушивается.

Кто там?

Все насторожились. Голос Марии Павловны: «Гриша! Это я!»

К о м а н д и р. Маша! (Быстро открывает дверь и впускает жену. Захлопывает броневую плиту и закладывает засов.)

М а р и я  П а в л о в н а (смотрит с удивлением). Чуть жену не забыл.

Комиссар смущенно качает головой.

Все живы?

К о м а н д и р. Спасибо, Машенька.

К о м и с с а р. Иди сюда, Мария Павловна. (Устраивает ее у башенки, у ног Суслова.) Значит, не наши были эти самые конные, Григорий Михайлович?

К о м а н д и р. Ненужный вопрос, товарищ комиссар.

Поезд резко останавливается. Слышен треск. Ломается задний товарный вагон: налетел на что-то. Паровоз делает рывок вперед. Один, другой… Вбегает  Г у с е в.

Г у с е в. Сзади тоже разобрали путь, Григорий Михайлович. Мы в ловушке, податься некуда.

К о м а н д и р. Понимаю!

Пауза.

Положение серьезное.

Все прислушиваются к словам командира; стоят настороженно, не спуская глаз с еще не видимого противника.

Стоящий бронепоезд — прекрасная мишень для обстрела. Хотя, если бы мы двигались на таком маленьком участке, тоже была бы не бог весть какая радость. (Думает.) Я не представляю себе, чтобы кто-нибудь в тылу решил произвести нападение на бронепоезд. Да в этом районе всегда было тихо. Значит, это — Мамонтов.