Месть Акимити

Один из демонов сказал:

— Он здорово играет! Надо бы доложить о нём королю.

Все согласились:

— Так будет лучше.

Доложили королю. Король, узнав, что происходит, сказал:

— Что ж, послушаю, — и вышел на галерею, шириной в восемьдесят два кэна.

Позвали Ондзоси. Он увидел выходящего короля: на нём была пятицветная одежда, ростом он был в шестнадцать дзё, восьмирукий и восьминогий, с тридцатью рогами. Его громоподобный голос был слышен за сто ри. У Ондзоси всё внутри перевернулось. Король взглянул на него огромными глазами, пошевелил рогами и спросил:

— Что ты за человек? Ты ведь прибыл к нам из Японии, Страны Тростниковой Равнины? — его глаза светились, как утреннее солнце, — Ты, говорят, умеешь играть на флейте. Играй, послушаю.

Ондзоси всё ещё дрожал от страха, но размышлять было некогда, он достал Тайтомару, развернул парчовую тряпочку, попробовал звук и из всех мелодий, которые знал, выбрал те, которые напоминали индийские.

Король внимательно слушал и остался доволен:

— Ты и впрямь хорошо играешь. Уже лет триста юноши с Тростниковой Равнины пытаются доплыть до моего острова, но все они погибали по дороге. Странно, как тебе удалось добраться сюда? У тебя, видно, есть какое-то тайное желание? Говори правду.

— Верно, опасностей по дороге было много, но я знаю, что в этом дворце хранятся военные наставления будды Дайнити. Поэтому я здесь. Не соблаговолите ли дать мне это сочинение?

Король выслушал и ответил так:

— Твоё желание, юноша, не трудно исполнить. Ты сумел добраться сюда, что ж, заключим союз учителя и ученика. Это клятва на семь жизней. Каждый иероглиф, что тысяча монет, благодеяния учителя — на семьсот лет. Я научу тебя переправляться через реку, по которой мы плывём, на реке холодного ветра. Из водных глубин дует ветер, встают белые волны, здесь в тысячи раз больше льда, чем на Тростниковой Равнине. Вот река, соверши очищение триста тридцать три раза утром и триста тридцать три раза вечером, усердно совершенствуйся три года и три месяца, тогда на пятнадцатый день восьмой луны ты познаешь великую истину. Великий тэнгу с Тростниковой Равнины и тэнгу Таробо — мои ученики. Я прикажу передать тебе книгу в сорок два свитка, но пока ты не научишься исполнять могущественные законы двадцати одного свитка, мы не можем начать занятий. Когда же ты их познаешь — можно будет заниматься. А если ты уже обладаешь этими знаниями, что ж, тогда мы будем говорить с глазу на глаз и я передам тебе важное.

Ондзоси выслушал. В детстве он воспитывался в монастыре Курама, был воплощением Бисямона[218] и перерождением Мондзю, он уже был сведущим в письменах. Там, в горах Курама, он пользовался секретами всей книги в сорок два свитка. Король внимательно смотрел на него.

— Твоё стремление и впрямь глубоко. Это удивительно, — сказал он. — Что ж, произнесём клятву!

И они дали друг другу клятву учителя и ученика.

Ондзоси уже давно знал лесной секрет, секрет лёгкой дымки, секрет соколёнка, секрет тумана, секрет полётов в небе, секрет птиц, да и многие другие, так что изучать здесь ему было нечего. Он немного посидел в гостиной, потом в одиночестве вышел в сад и стоял там, ничего не делая.

Король послал демона по имени Эсяки посмотреть, чем занят юноша. Эсяки вышел и увидел, что Ондзоси просто стоит. Эсяки внимательно посмотрел на него и, вернувшись к королю, сказал, что тот ничего не делает.

— Всё это как-то странно, — сказал король. — Ну да ладно, раз уж так получилось, пусть сегодня вечером во время пира поиграет на флейте. Послушаем. Сегодня вечером я изменю свой облик, — король вышел, сопровождаемый по меньшей мере десятью тысячами демонов.

На пиру король появился в облике мужчины лет сорока, на нём была белая ритуальная одежда и шапочка-эбоси. Король уселся в центре трёхслойного ковра и пригласил Ондзоси сесть по левую руку от него. Да, теперь король выглядел совсем по-другому. Ондзоси поднесли чарку, и потом король попросил его сыграть на флейте.

Ондзоси достал свою флейту Тайтомару и сыграл мелодию «Кайбайраку» — «Радость круговой чарки».

— Браво, юноша! Под мелодию «Кайбайраку» нужно обнести всех чаркой. Всем вина!

Король слушал, то поднимая веер, то поправляя парчовый занавес.

— Спросите принцессу Асахи, не хочет ли она послушать? Юноша с Тростниковой Равнины прекрасно играет на флейте! Пусть выйдет и послушает!

Принцесса услышала его слова, и хотя ей не хотелось выходить, но поскольку отец приказывал, решила подчиниться. Для выхода она облачилась в парадные одежды и стала похожей на цветок из узора на ткани. На ней было восемь одежд, окрашенных способом макидзомэ, с цветами и листьями хризантем, одна одежда из китайского узорчатого шёлка, а всего — двенадцать одежд. Её сопровождали двенадцать девушек. Из-за семи ширм-бёбу, восьми занавесок-китё, девяти занавесей-ман появилась Асахи. С чем можно сравнить её! Она была как луна, медленно появляющаяся из-за края гор в ночь полнолуния. Её можно было принять за махровую хризантему за низкой плетёной изгородью. Она как слива с горы Даюйлин. Так появилась Асахи и заняла место по правую руку от своего отца-короля. Вместе с Асахи вышли девушки, красота которых имела тридцать два достоинства и восемьдесят отличительных признаков Будды[219]. Ондзоси взглянул на Асахи. Если бы одну ночь обладать ею! А потом можно и умереть, будет что вспомнить об этом мире. Ондзоси почувствовал, как его влечёт к Асахи, и поэтому, хотя на свете есть множество самых различных мелодий, он сыграл мелодию «Софурэн» — «В думах о любимом», ту, которая заставляет мужчину любить женщину и женщину — любить мужчину. Асахи была тронута услышанным: «Кажется, юноша завладел моим сердцем, я чувствую нежность», — думала она.

Король сказал:

— Мать Асахи умерла в третью луну прошлого года. С тех пор ничто не радует Асахи. Пусть хоть послушает флейту.

Король выпил довольно много сакэ и удалился к себе, ушла и Асахи.

С этого дня Ондзоси стал тосковать. День за днём он думал, как открыть свою любовь Асахи, этой Небесной фее. Но и она ведь была не каменная и не деревянная, поэтому они обменялись клятвой верности и стали близки. Как-то Ондзоси сказал:

— У меня есть одно желание, из-за которого я приплыл сюда из моей страны, Тростниковой Равнины. Как я был бы счастлив, если бы это желание могло осуществиться!

Асахи, услышав это, промолвила:

— Что бы то ни было, вдвоём мы всё сумеем. Говори скорее.

— Здесь, во дворце находятся военные законы будды Дайнити. Мне нужно взглянуть на них, хоть одним глазком!

— В северо-западном направлении — в стороне быка и тигра, на глубине в семь ри в горе построен жертвенник, перед входом в него протянута верёвка-симэнава[220], свиток вложен в золотой ящик, помещённый в хранилище, закрытое камнем. Это не обыкновенная вещь! Женщине не положено входить или находиться там. То, что ты просишь, — невозможно!

Ондзоси выслушал её и сказал так:

— Подумай, ведь хотя благодеяния отца высоки, выше горы Сюмисэн, а благодеяния матери глубоки, глубже великого моря, всё же связь родителей и детей длится только одну жизнь. Может это и странно, но клятва супругов — на две жизни. Если разделить ложе хотя бы на одну ночь, связь продлится на сто жизней. Мы с тобой были разделены мириадами ри синих волн, но, посмотри, связь, идущая из предыдущих жизней, сильнее расстояния! Ты должна что-то придумать, чтобы я мог взглянуть на эти свитки!

Асахи выслушала всё это и подумала, что, как ни страшен родительский гнев, всё же желание угодить юноше у неё, недостойной, сильнее. Она взяла короткий меч, прошла семь ри в глубину горы, сняла верёвку и увидела камень, закрывающий земляное хранилище, а на нём три иероглифа. Она добавила к надписи иероглиф «дракон», поставила знак «след когтей тигра» и открыла хранилище под камнем. Она подняла крышку золотого ящика, недостойными руками взяла книгу и вернулась в свою комнату. Ондзоси был бесконечно ей благодарен. Три дня и три ночи он переписывал свитки, но как только он закончил это, текст исчез с них и они превратились в чистую белую бумагу. Ведь это было чудесное сочинение военных секретов! Асахи заметила это.