Страница 7 из 19
Единение с ним – это такое счастье, что больше ничего не имеет значения. Даже если этот мир рухнет и его двойные луны рассыплются над морем огненным дождём! Лишь бы видеть своё отражение в тёмных, как ночь, зрачках…
Но даже самый длинный поцелуй не может быть вечным.
– Ну, не реви, Гел! Видит Бог, я не хотел, чтобы ты была здесь, – говорит он, смягчившись.
Нежный палец проводит по моей мокрой от слез щеке.
– О, кажется, придумал! – Герман выгибает тёмную бровь.
Крупная слеза лежит каплей на подушечке его пальца. И он тут же отправляет её в рот.
– Ага, проверим состав: 10 % отчаяния, 15 % злости, 25 % жалости и 50 % любви! – со смехом изрекает он, – подойдёт! Живая слеза живой женщины – целый мир – с ней можно поработать. Давай-ка ещё одну!
В этот момент третья волна накатывает на наше хрупкое убежище, разрывая радужный кокон и разламывая купол над нами на части, как яичную скорлупу… но Лорд Вишну уже начал свою трансформацию, закручивая эту последнюю волну смерчем вокруг себя.
Теперь его уже не остановить.
И вот сам Демиург стоит неподвижно посреди воронки смерча, готовясь начать новый виток вечного акта творения – ещё одного танца в самом центре циклона.
Это Глаз Бури, неизменная константа среди бушующего хаоса!
Ведь Точка равновесия, необходимая для создания il mondo, находится в самом сердце Сотворяющего мир.
Его прекрасное лицо бесстрастно. Синяя кожа кажется ещё темнее от сияющего золота украшений. Глаза полузакрыты.
Одна пара рук подносит к губам золотую флейту, другая бережно поднимает вверх цветок лотоса, в чаше которого покоится слеза женщины, любившей его.
Я вижу подобное впервые, обычно мне показывают уже сам результат.
Но понимаю, что мне несдобровать.
– Эй, эй!!! Герман! А я?! Ты будешь танцевать посреди Великого Ничто! А что станет со мной?!
Он сразу открывает глаза. Зрачки цвета расплавленного золота на синем лике изумлённо расширяются:
– Я и не подумал, детка! О, конечно! – титаническая фигура наклоняется ко мне, протягивая ладонь, – иди сюда! Я посажу тебя за золотой обруч своего венца! Встань радужным ореолом вокруг моего чела, озари мою ночь своей любовью, Лакшми! Мне пора начинать!
Дыхание флейтиста рождает первые звуки… его движения плавны и размеренны. Первые такты танца совпадают с вращением кругов смерча, постепенно выстраиваясь в собственном ритме, задаваемом Лордом.
Мелодия творения нежна и непредсказуема, как соловьиная трель.
Музыка, возникшая среди хаоса и из хаоса, упорядочивает химические элементы нового мира, заставляет их звучать единой гармонией, подобно нотам мантры.
И когда прелестная планета, идеально ровная, чуть приплюснутая с полюсов, подобно жемчужине, наконец покрывается нежным флёром атмосферы, я позволяю себе выдохнуть и расслабиться, забившись за золотой венец Лорда Вишну. Все идёт по плану.
Теперь волноваться не о чем.
Хоры ангелов поют в моем сердце «Аллилуйя»! Слава Всевышнему, теперь всё позади и мы можем вернуться домой!
А Вишну играет всё быстрее и быстрее, увлечённый любимым делом. Пока наконец концентрические круги магической мелодии не замыкаются сами на себя в неимоверно быстром ритме творения.
– Никакой технологической цивилизации, никакого сложного оружия. Золотой век без конца, – слышу я обрывки мыслей Демиурга, – полное слияние разума с природой, погружение в себя… отсутствие верховной власти… постоянная медитация… утончённая простота религии… это ввод основных параметров для вершины местной эволюции.
Пускай этот мир и не совсем настоящий, но с разумными существами.
Как только Герман собирается просчитывать все его риски в уме и без институтского компьютера – для меня секрет!
И, засыпая под циклическую мелодию флейты, уже в тумане полусна прикасаясь к краю его сознания, я слышу, как серебристый звук льющейся воды смешивается со словами заклинаний, заполняя собой всё свободное пространство…
Бесконечные поля закатных облаков над идеально ровной гладью океана… самое прекрасное зрелище, виденное мной.
Я смотрю вниз, перегнувшись через балюстраду мозаичной веранды Тадж-Махала.
Одуряющий запах благовоний и аромат плетистых роз до отказа заполняет лёгкие на каждом вдохе.
Под нами Планета-Океан, водное пространство без материков. А какой ещё мир можно получить из слезы?!
Лишь наш остров парит высоко над натянутым шёлком вод, да стаи летучих рыб то и дело сверкают в воздухе, полном безмятежно льющимся звуком воды.
– Нравится, бейби? – улыбка Лорда Вишну вновь восходит надо мной, подобно молодому месяцу.
«Да, нравится снова видеть тебя весёлым и живым», – хочу сказать я. Но вместо этого:
– Конечно! It’s a miracle! Покой и умиротворение пейзажа говорит о том, что всё получилось?
– Конечно, а разве могло быть иначе?! Но нам здесь больше нет места, детка! Да и Дворцу тоже…
– А Страж?
– У них не будет Стража… И отдельного божества… Тем, над кем властен лишь Всевышний уже не нужен Страж.
– Так это система высшего уровня?! Невероятно! Кто же населяет этот мир? Разумный вид, надеюсь, человекообразен?
– Русалки и Тритоны. Ты же знаешь, что в полевых условиях можно досконально воспроизвести лишь то, что хорошо знаешь и любишь! Ведь это же твоя слеза, Ирис!
– Браво! Мне понравилось! Ты думал обо мне, дорогой… Ты устал?
– Самую малость! Но настроение очень улучшилось! – Герман улыбается шире, отчего на его щеках отчётливо проступают симметричные ямочки. – Надо возвращаться.
– Дома без нас уже, наверное, всё разваливается… Но восстановленный Дворец жаль… ты так старался, милый!
– Ну, я подумал об этом. Возьму его с собой и сделаю нашей основной резиденцией.
– Слишком велик! Перемещать такую махину не хватит сил!
– Решено! – упрямо говорит Герман, – И я в отличной форме, Ирис! Думаю, тебе в этот момент лучше держаться за мою руку!
Перемещение заняло мало времени, но отняло много сил! До обморока.
С трудом придя в себя, я пытаюсь осознать, где я, и что со мной? Голова просто раскалывается!
Я лежу на животе, распластавшись по нещадно сверкающей на солнце смальте веранды.
Снизу мне холодно, сверху жарко и тяжело!
Мозаика пола прохладна, а Герман, придавивший меня сверху, как всегда тяжёлый… и горячий… значит, жив.
Эта новость придаёт сил. Я с трудом выбираюсь из-под него, и ощутимо толкаю мужа в бок.
Герман открывает сначала один глаз, пытаясь осознать реальность, потом второй.
– Ну и похмелье, – говорит он, с трудом садясь и потирая затылок, – У меня был День Рождения, что ли? Где мы так надрались?! А?
– Ты не поверишь если расскажу, бейби! – говорю я, с пристрастием оглядывая своё сокровище. Всё в порядке. Вроде бы цел!
– А вот костюм непоправимо испорчен, – подвожу итог своим самым ворчливым тоном, пытаясь хоть как-то обозначить недовольство.
– Зато твой подарок уцелел! – говорит Герман, поглаживая золотую розу на разорванном лацкане пиджака.
– Обидно было бы потерять её. Ты путаешь, дорогой. Это подарок Аполло.
– Так я к нему и обращаюсь, женщина!
– Дети мои! Вы целы! Как я рад! Очень волновался.
Медленно поднимая голову, я вижу высокие сандалии на безупречных ногах, потом вышитую меандром голубую тунику, лиру-фибулу с сапфиром, и, наконец, водопад золотых кудрей, среди которого сияет кроткой улыбкой лик Аполло.
От его присутствия в сердце распускаются белые лилии, а в животе начинает порхать такая большая стая жёлтых бабочек, что если выпустить их наружу, боюсь, трепет крыльев заполнит всю веранду.
– Что? Откуда ты узнал? – как можно спокойнее спрашиваю я, но краска предательски заливает лицо под открытым взглядом голубых глаз.
– Столько шума и дыма! Ваше прибытие трудно было пропустить… – Алик протягивает Герману руку, помогая встать, – и левитирующий остров с восточным дворцом, с висячими садами я раньше что-то не встречал вблизи Олимпа. В ближайшее время кто-нибудь обязательно захочет рассмотреть диковину поближе. А ты не в форме, брат. Так что, я побуду с вами. Пока не восстановитесь. Как насчёт экскурсии по дворцу?