Страница 49 из 49
— А для себя ткать можно?
— Конечно.
— И каждая фермерская жена умеет?
— Даже озёрные девы, — сообщил Дэффид, — и у них, кстати, очень хорошо получается.
При этом оставался серьёзен и неулыбчив. Клирик с трудом подавил просьбу познакомить хотя бы с одной настоящей озёрной. Кивнул и вернулся за стойку. Зато твёрдо решил во время визита к мэтру Амвросию на процедуры — уже не болезненные, а приятные, поинтересоваться у Элейн, что будет делать гильдия, если получит много сырья. Столько, сколько мастера не обработают.
Обычно Бриана разминала руку Немайн в процедурной — но на этот раз снаружи донёсся шум, и мэтру Амвросию пришлось отвлечься. Четыре человека внесли на плаще пациента. Пятая придерживала окровавленную голову. Видимо, жена — поскольку ухитрялась пилить пострадавшего, пеняя ему на неосторожность, и уговаривая не шевелить головой. Иначе, мол, выпадет мозг.
Мэтр расплылся в оптимистической улыбке, как обычно перед неприятным пациентом.
— С лесов? — спросил.
— С конька.
Это был королевский проект: постоянные ярмарочные ряды и склады. Который вполне оправдался: те же римляне уже наняли один из павиллионов. Увы, строительство в средние века было занятием небезопасным. Хотя бы потому, что шлемов рабочие не носили. При всём высокородном гоноре. А человеческий череп куда менее прочен, чем большинство падающих сверху предметов. На этот раз, впрочем, вниз упал строитель — на сложенные штабелем брусья.
сида сразу оказалась забыта, и напрочь: прокаливая круглую пилу для трепанации, мэтр изобретательно поминал худшую половину её прежних родичей — особенно доставалось Гвину и гончим его Дикой охоты — попутно удивляясь, почему этот олух, несмотря на мешанину из мозгов и костей на затылке не только жив, не только в сознании и разговаривает, но и не чувствует особой боли.
— Немайн, подождёшь? Я отцу помогу. И — тут сейчас будет неприятно… Или тебе нравится кровища?
От Немайн-то можно и не такого ожидать. Клирик вздохнул. Вздыхать было всё ещё больно. Зато полезно.
— Под руками путаться не буду. Где можно подождать?
— У матери. Кстати, она тебе моего нового братика показывала?
Потенциальное зрелище Клирика не вдохновило. Лицезреть лысое, сморщенное, безмысленное существо — в чём приз? Ладно бы личинка была своя, был бы смысл убедиться, что здорова и может дожить до взрослого имаго, а чужая-то чем интересна? Но в этом мире он оказался девушкой, а девушкам свойственно проявлять интерес к чужим детям. Так эволюция повелела — чтобы лучше ухаживали за собственными. Лично у Клирика вид красивого здорового младенца вызывал примерно те же эмоции, что и вид ящика с отборным мучным червем. Ну не любил он биотехнологии! Впрочем, хороший деловой разговор стоил небольших неудобств.
В какой-то картинной галерее Клирику доводилось видеть изображение вяжущей Мадонны. С жены мэтра Амвросия можно было писать ткущую. Станок плясал и пел в её руках — колыбельную для младенца, ухитрившегося родиться в ту неделю, которую Немайн провалялась в постели. Сопящий свёрток висел на плече матери. Сида тихонько поздоровалась. Шёпотом спросила, нельзя ли поговорить по делу.
— Сейчас, закреплю нити, — отозвалась голова ткачей, — не подержишь мою радость?
Радость… Прелесть! Сида взяла перепеленатого младенца — как-то очень ловко, сдавленно ахнула "какой миленький!", и, пока Элейн суетилась да завязывала узелки, понесла над спящим такую ласковую и восторженную бессмыслицу, какую обычно слышат разве от матерей. Она даже не улыбалась ребёнку — просто растворялась в нём без остатка. Элейн даже немножечко приревновала — с гордостью. Вот, мол, какой у меня сынок изумительный.
— Ну вот, и хорошо. Пошли к маме…
сида вдруг сделала шаг назад, нежно и крепко прижав к себе ребёнка. С губ слетал колыбельный лепет, но лицо полыхало безмысленным гневом защищающей своё дитя матери. Элейн стало страшно. Но тут на глаза сиды нахлынули огромные, океанские, слёзы, которые смыли ярость оставив печаль и отчаяние. Руки сиды протянули ребёнка Элейн.
— Он же твой, — простонала Немайн, — твоя кровиночка… Держи, береги, прячь. Никому не отдавай. Даже мне. Даже мне!
Как только мать подхватила дитя, Немайн резко отшатнулась в дальний угол, прикрыв глаза. Потом принялась шмыгать носом и по-детски утирать слёзы кулаками.
Элейн поняла, отчего фэйри регулярно крадут детей. Только у сидов хватало силы воли и сочувствия прекратить тетешканье, и оставить ребёнка родителям, а те же тилвит тег забирали младенчиков с собой. То ли по слабости, то ли по бессердечности.
сида в углу громко высморкалась. В огромный платок, пристёгнутый к поясу.
— Элейн, извини. Сама не знала, что на меня так накатит. Но теперь я, кажется, в порядке. Я говорила… неровно, но это не колдовство, не сглаз. У тебя правда очень красивый ребёнок, я чуть разум не потеряла. Да я за него сама глотку перегрызу… Веришь?
Матери так чуть не перегрызла… Клирик понемногу приходил в сознание. В голове крутился глупый образ: ёрш по сидовски — посмотреть на младенчика, заполировать пивом! Ну да сиды после первого не закусывают… Немайн трясло, как с похмелья. Настолько, что Клирик наплевал на условности и сел на пол. Облицованный, шершавый, тёплый…
— Элейн, ты в состоянии беседовать о делах гильдии? Я не весьма. Но надо же как-то отвлечь себя. Скажи, куда денутся сырые шерсть и лён, а заодно и пряжа, которые не возьмёт гильдия?
— Иноземцы купят, — Элейн прижала к груди сына и за станок спряталась. Кулёк проснулся и захныкал. Немайн заткнула уши.
— И сделают ткань. Так какая разница — не разрешать своим продавать ткань, чтобы её делали чужие? Пусть нашу покупают!
— Мне, леди Немайн, нужно кормить семьи мастериц. А ещё у ткачих есть мужья, и отношения в семье очень часто зависят от того, кто сколько вносит в семейное хозяйство…
Клирик припомнил, что история по похищение быка из Куальгне, началась именно с того, что королева Медб оказалась на одного быка беднее, чем муж. А закончилась — разорением всех пятин Ирландии и гибелью половины богатырей. Пусть перетряски внутри диведских семей проходили бы более мирно, всё равно разрушение Уэльса в его планы не входило.
Конец ознакомительного фрагмента. Полная версия книги есть на сайте ЛитРес.