Фараон 4

Глава 27

Разорив следом за Библом и не столь крупный Сидон, мы спустя три месяца похода, вернулись под стены Тира. Точнее сказать под воды, ворота-то были открыты, но обезумевшие от страха финикийцы уже через час, после того как появился авангард моей армии и стал занимать место прежнего лагеря, примчались ко мне, умоляя о встрече. Принимал я их в большом шатре, который мы захватили в Библе, он по размерам не сильно уступал тому, какой я видел у царя Шауштатара. Дары мне в этот раз были сильно скромнее, было видно, что они сильно спешили.

— Великий царь, — все пятеро сидели на коленях, беспрестанно мне низко кланяясь, — главы самых знатных семейств города прислали нас в качестве послов и умоляют не захватывать город. Мы готовы заплатить выкуп или предоставить Его величеству гарантии, что выплатим Египту полную дань за все прошедшие годы.

— Боюсь уже слишком поздно, — я сидел на своём любимом кресле, а позади меня стоял Танини, который всё записывал, — мне нанесли оскорбление, придётся наказать всех, кто это сделал.

— Великий царь, но мы ведь выполняем всё, что касается договора с Его величеством, — заныл один из купцов, — от захвата города пострадаем и мы, которые невиновны в том, какую политику проводят другие семьи.

— Боюсь у вас тогда не сильно большой выбор, — я был неумолим, поскольку нынешний глава Тира бросил мне вызов тем, что сначала не принял моё приглашение, а затем ещё и кочевряжился, раздумывая, как меня принять. Подобные очаги вольнодумия нужно было давить сразу, пока они не расползлись дальше.

— Великий царь, умоляем. Наши семьи, дети, всё нажитое добро. Всё пропадёт, если войска Его величества войдут в город, — стали ныть они в унисон.

— У вас два варианта, — не слушая их, продолжил я, — первый — я просто возьму город силой, второй же, вы ночью отвезёте часть моих войск в Тир и я вырежу только тех, кто противился моей власти. Не будет поджогов, насилия, вы же этой ночью запрётесь в своих домах и никто больше не пострадает.

Оба варианта им не понравились, но поскольку выбора не было, то согласились на второй. Определив дату на третью ночь, мы с ними расстались.

В залитом кровью дворце, я забрызганный ею по локоть, отпустил тело главы города, которого мы вытащили из кровати и оттащив в центральный зал, заставили подписать отречение, что он складывает с себя полномочия и до избрания следующего главы, он назначает исполняющим обязанности… Далее было пустое место и на этом моменте я проткнул его сердце, передав запачканный кровью лист Хопи, который убрал его в тубус.

Я не стал перекладывать ответственность за убийство мирных людей ни на кого, а сам возглавил ночную тирскую резню, где мы вырезали за несколько часов всех мужчин в десяти семьях, не щадя никого. Финалом кровавой ночи стал захват дворца всего двумя сотнями легионеров, но нужно признать, что местная охрана была слишком слабой и не смогла организовать достойный опор тренированным головорезам.

В окнах зала появились первые лучи солнца, показывая то, что стыдливо прятала ночь.

— Мы закончили, мой царь, — в зал вошли два опциона, которые добили всех, кто жил во дворце, не относящийся к рабам и слугам.

Я кивнул и взойдя на постамент, опустился на высокое кресло, выполняющее тут роль трона, поставив окровавленный гладиус рядом, чтобы его было видно.

— Позовите слуг, пусть уберут трупы и скинут их в море, без погребения или сожжения, что тут у них практикуется, — приказал я, — в город заведите когорту Эхора, пусть выставит патрули на улицах для соблюдения порядка. Протесты — подавлять, недовольных выкидывать в море.

— Убивать при этом? — спокойно уточнил Хопи.

— Нет, пусть поплавают и освежаться, — хмыкнул я, — хотя если со стены такой высоты сбросить человека в воду, он пожалуй разобьётся. В общем пусть решают по ситуации.

— Слушаюсь мой царь, — склонил он голову.

— Также пусть приведут финикийцев, с которыми мы договаривались и Танини с моей служанкой не забудьте, — добавил я, когда он поклонился, уходя выполнять приказы.

Почти сразу после его ухода, в зал легионеры загнали перепуганных слуг, которые стали вытаскивать тела и замывать кровь. Вскоре она осталась только на моей обуви, одежде и оружии, но прикасаться к себе посторонним я не разрешил, дав только почистить снятые калиги. Закончив с ними, слуги удалились, радуясь, что остались в живых. Охрана заняла свои привычные места, а я сам почистил меч, убирая его в ножны. Совесть меня нисколько не грызла за совершённое злодеяние, поскольку оставить безнаказанным то, как со мной обошлись в Тире, я просто не мог. Новость об этом тут же разлетится повсюду и что? Следующий раз, каждый номарх будет меня встречать с подобным неуважением? Зачем мне подобные прецеденты. Пусть радуются, что я пожалел город и не разграбил его целиком, а лишь лишил жизни несколько сотен людей.

Двери в зал открылись и на коленях, белые от страха, внутрь заползли купцы, которые и предоставили мне корабли, на которых я попал в город. Видимо по пути сюда они встретились с выкидывающими со стен дворца трупы слугами, так что сами упали на колени задолго до входа в зал.

— Мои компаньоны, рад вас видеть, — оскалился я, — поднимитесь.

Они хоть и поднялись, но замерли в глубоком поклоне.

— С вами приятно иметь дело, — я показал лёгким жестом им распрямиться, чтобы увидеть их глаза. Напуганные, бегающие взгляды, которые они боялись на мне остановить.

— Каждый выполнил свою часть сделки, так что я вами доволен, — провозгласил я, — можете поделить между нами всё, что принадлежало убитым. Себе можете оставить их корабли, дома и прочее, мне же хватит того, что можно унести с собой, желательно золото и серебро.

— Но Твоё величество, — промямлил один из купцов, — в домах остались их жёны и дети.

— Что же, вы всегда можете продать их в рабство, — я пожал плечами, — это уже не моё дело. Жду от вас своей доли при отъёме их богатств.

— Но мой царь, нас не поймут остальные, — побелел он, падая на колени и за ним это сделали все остальные.

— Хм, значит вам нужен мой наместник, — я сделал вид, что только что это придумал, — достаточно жёсткий и умный, чтобы разрешить эту ситуацию.

— Лучше всего, если он будет из тирцев мой царь, — пролепетал крайний справа купец, — чтобы имел авторитет среди других семей.