Бог лабиринта

– Тебе нравится то, что ты делала с Бейтсом?

– Нет.

Она подошла к старинному комоду в углу комнаты, вытащила один из ящиков и начала прямо на пол выбрасывать нижнее белье. Затем она открыла самый нижний ящик и взяла оттуда пару туфель. Я спросил:

– Ты здесь когда-нибудь раньше была?

– Я бываю здесь почти каждую неделю.

Без всякого стеснения она надела на себя пояс с подвязками – на этот раз новый и модный – а затем натянула чулки. После этого она надела трусики и скользнула в лифчик, который она попросила меня застегнуть сзади. Я подкрался к двери спальни и заглянул в нее: на этот раз сомнений не было: Клайв крепко спал. Флоренс надела нейлоновую нижнюю юбку такого же пастельного оттенка, как лифчик и трусики. На мой непросвещенный взгляд, все это выглядело шикарно и дорого. Она подошла к шкафу возле двери и вытащила оттуда длинный пластиковый пакет на вешалке, в который, как оказалось, был упакован светло-зеленый костюм – жакет и юбка. Она направилась к зеркалу над камином и расчесала волосы щеточкой, которую тоже достала из ящика комода. Теперь у нее волосы высохли, и причесанные они имели такой же рыжевато-золотистый оттенок, который я уже видел в интимном месте ее тела. Она припудрила себе лицо двумя взмахами пуховки и подкрасила губы несколькими мазками помады. Когда она повернулась, я с трудом узнал ее. Она все еще выглядела юной, но сейчас ей можно было бы дать лет двадцать. На ней была модно скроенная одежда, сидевшая элегантно и изящно, и было по всему видно, что именно такая одежда для нее более привычная, чем вчерашний наряд нищенки.

– Готовы?

Гм… да матери, что собирается удочерить девочку. Мать, конечно же, догадывалась, что происходит, но за свое молчаливое согласие получала хорошие деньги.

– Клайву очень не нравится, что она тратит много денег на одежду. Это было его пунктиком: он любил, чтобы она выглядела грязной и неопрятной, как уличный мальчишка. Он обычно обходил прилавки старьевщиков на набережной и скупал там грязные платья, потом посылал ей по почте, вкладывая в посыл.

Из шкафа в прихожей она достала плащ, который подходил к костюму, и зонтик того же цвета. Наконец, ее наряд завершил берет, который она кокетливо сдвинула набок. Она выключила электрический камин, затем верхний свет, и мы вышли, осторожно закрыв за собой двери.

– Где вы живете? – спросил я.

– О, я пока еще не собираюсь домой. Вы остановились в «Шелбурне»?

– Да.

– Я пойду с вами туда и, может быть, сниму там номер. Мне не хочется сейчас ехать домой в Малахид.

Ее акцент выдавал в ней жительницу Лондона, но уже совсем не походил на вчерашний «кокни» – язык простолюдинов.

Дождь уже прекратился, и мы шли по пустынным утренним улицам. Я спросил, знакома ли она с дедом Клайва Бейтса.

– О, да. Он раньше жил в Малахиде. Именно гам я встретила Клайва. Старик такой же отвратительный, как и его внук.

– В каком смысле?

– Ему нравятся молоденькие, неопытные девушки. Он посматривал на меня с вожделением, когда мне было всего девять лет.

Казалось, она расположена была поболтать, говорила она со мной доверчивым, деловым тоном, отнюдь не собираясь исповедываться или раскрыть слою душу. Клайв соблазнил ее в двенадцать лет. Он предложил ей дать денег на покупку дорогого велосипеда, если она будет забегать к нему домой на полчасика после школы в течение нескольких дней. Ей очень хотелось тогда заполучить велосипед, о котором она мечтала. Денег на его покупку у нее не было, так как жила она в постоянной нужде у приемной матери – автобусной кондукторши, плохо одевалась и недоедала. Клайв ее пригрел, утешал и ласкал ее, приучил, чтобы она относилась к нему доверчиво. Хотя она прямо не говорила об этом, но я понял, что Клайва в ней привлекли, прежде всего, ее порванная одежда и сопливый нос. Однажды, после того, как он раздел ее полностью и смазал оливковым маслом, Клайв внезапно набросился на нее и лишил девственности одним мощным толчком. Потеря невинности была для нее болезненным ударом. Целых полчаса она визжала и плакала, пока он не сходил в магазин и не принес ей обещанный велосипед. Свидания в комнате у Клайва продолжились, а вскоре и старик стал ее любовником. Они платили ей хорошо, а старик говорил ее ку записку, где указывал время и место их следующего свидания. Он должен был ее как бы случайно встретить, а ей следовало вести себя так, будто она видит его в первый раз. Если предоставлялась возможность, он брал с собой приятеля и искусно разыгрывал перед ним сцену изнасилования, свидетелем которой я и оказался вчера вечером. Я поинтересовался, принимают ли его приятели приглашение переспать с ней, когда она находится в явно бессознательном состоянии.

– О, да! Вы только второй мужчина, который отказался.

– Что происходит потом?

– О, вы будете удивлены. Порой они так заводятся, наблюдая друг за другом, что мучают меня целую ночь. Иногда мне посчастливится, и двое мужчин так увлекутся друг другом, что оставляют меня в покое.

– Разве Клайв гомосексуалист?

– Он занимается всем, – ответила она.

Портье, по-видимому, знал ее и предоставил ей номер без особых проблем. Она взяла ключ, и мы поднялись по лестнице вместе. На втором этаже, где наши пути расходились, она сказала:

– Можно, я пойду с вами?

Я понял, что она имеет в виду, и ответил:

– Думаю, вам следует хорошенько выспаться. У нас была тяжелая ночь.

Она мне улыбнулась:

– Вы очень милый. Я бы не возражала…

Она встала на цыпочки и обняла меня за шею. Я поцеловал ее и почувствовал внезапное возбуждение. Она сказала:

– Доброй ночи.

Флоренс повернулась и пошла по коридору в свой номер. Я с трудом подавил желание броситься за ней и отправился к себе в комнату. Перед тем, как лечь в постель, я принял дюжину таблеток витамина «В» и выпил целую пинту воды. Но и это не помогло. Когда я наутро проснулся, во рту сушило, и голова трещала и гудела, как динамомашина.

Две чашки кофе и немного горячего, поджаренного на масле хлеба привели меня в чувство. Я сидел на постели, откинувшись на подушки, и просматривал утренние газеты. Я раздумывал, стоит ли потерянного времени и энергии поездка в замок Малахид. Но больше всего мне хотелось в то утро повесить на дверях номера табличку «Не беспокоить» и выспаться всласть. Зазвонил телефон, напоминая звук циркулярной пилы. Мне показалось, что это звонит Клайв Бейтс, и у меня появилось искушение не поднимать трубки. Но телефон настойчиво продолжал трезвонить. Я снял трубку. Мужской голос спросил:

– Мистер Сорм?

– Слушаю.

– С вами говорит Аластер Гленни. Вы мне писали. Я воскликнул:

– Боже милостивый! Здравствуйте! Очень хорошо, что вы мне позвонили.

– Ваша жена сказала мне, что вы остановились в «Шелбурне». Послушайте, вы случайно не собираетесь приехать в Лондон?

– Вполне возможно. А что бы вы хотели от меня?

– Довольно долго объяснять по телефону. Но меня захватила эта история с Эсмондом. У меня возникла идея, что я смогу вам помочь. Вы знаете, мы продали свое имение Голспи?

– Нет, этого я не знал.

– К сожалению, это правда. Два года назад. Ваше письмо опоздало. Мой старший брат трагически погиб в Швейцарии – утонул во время прогулки на лодке по озеру. Нахлынуло неожиданно много дел – похороны и связанные о ними хлопоты. И мы решили продать Голспи. Его новый владелец – канадец, его зовут Миллер. Я знаю, что там осталось много сундуков, заполненных старыми бумагами. И конечно же, они все еще принадлежат мне.

– Вам разрешен доступ к ним?

– Да. Этот Миллер оказался неплохим парнем. Если вы будете в Лондоне, мы вместе смогли бы туда поехать.

Я быстро все прикинул в уме.

– Когда вы свободны?

– В любое время. Сейчас я ничем не занят.

– Если я прилечу сегодня в Лондон, вы встретите меня в аэропорту?

– Конечно же, вне всякого сомнения. Мне будет приятно встретиться с вами.

Я записал номер его телефона, пообещав, что еще свяжусь с ним, и повесил трубку. Первым делом я позвонил в аэропорт. Мне ответили, что самолет в Лондон вылетает в двенадцать тридцать пять, а мне нужно быть в аэропорту за полчаса до отлета, чтобы успеть купить билет. Я заказал билет по телефону, потом позвонил портье и попросил принести счет за гостиницу. После этого я позвонил Диане, но к телефону подошла Мопси, которая осталась дежурить дома, пока Диана делала себе прическу в парикмахерской. Я попросил ее передать маме, что улетаю в Лондон и позвоню позже. Затем я связался с Аластером Гленни и сказал, что буду в аэропорту Хитроу в тринадцать сорок пять. Я был в запарке и голова у меня трещала, но успел все-таки провернуть все необходимые дела, и даже сэкономил минут пять для посадки на самолет. Весь полет я проспал и проснулся, когда пилот уже объявлял посадку в Лондоне.