Фикция

─ У меня, что есть ребенок? – ошарашено спросила я Аню.

─ Понятия не имею… ─ в идентичном состоянии ответила она.

***

Алексей стоял в душном чуть освещенном коридоре пропитанным запахом хлорки, из-за чего в гортани возникало навязчивое першение и хотелось постоянно кашлять. Стенки тусклого подвального помещения выложены маленькой плиткой болотного цвета. Над головой висели большие трубы отопления, удаляющиеся за Лешиной спиной по коридору к другим корпусам.

…В той комнате на старых операционных столах лежали два обнаженных человека мужского пола. Один обезглавленный второй еще живой, который в эту же минуту очнулся, увидев перед собой отсеченную голову. Живой хотел закричать вскочить, но не мог пошевелиться. И голос отсутствовал.

Пальцы руки в стерильных перчатках остановились на шее живого. Парень громко задышал, и ему даже удалось пару раз дернуться.

А скальпель что держали левой рукой в эти минуты начал свою работу. В носоглотку плеснуло что-то плотное, горячее и количество этой жидкости, а то есть крови увеличивалось, выплескиваясь через нос и рот жертвы. Он еще пытался сопротивляться инстинктивно, в агонии дергаясь на столе, но силы уже покидали. И вскоре отрезанная голова осталась с неподвижными эмоциями лежать отдельно от тела…

Алексей дернулся, вытер со лба пот. Развернулся и, увидев позади себя медсестру Машу вздрогнул.

─ Алексей Максимович, к тебе пришли.

─ Машенька, ─ подошел врач, коснувшись ладонью ее округлившегося животика. – Береги себя!

И они обнялись.

Глава 3

Есть три места на земле, куда здоровый человек меньше всего хочет попасть – кладбище, тюрьма и психбольница. Хотя, смотря какая психбольница. Потому что место работы, которым заведовал Князев Алексей, значимо отличалось от иных диспансеров. И ремонтом с удобствами, и вежливым, услужливым персоналом в бюджетном-то учреждении.

Здесь не увидеть разрухи и вечно шатающихся людей-растений со стеклянным взглядом пускающих слюни.

В светлом приемном кабинете с панелями белого цвета и полом из древесины Венге у широкого окна справа стоял рабочий стол, параллельно у стены еще один, вот возле него на стуле сидел мужчина в гражданке с черной кожаной папкой на коленях.

─ Костя? – узнал Алексей, шагнув через порог.

Беркутов встал со стула и протянул руку.

Выглядел опер слегка расстроенным и виноватым. В отличие от Князева, который смотрел живо сверкающими глазами.

─ Рад видеть! Чем я обязан визиту?

─ Я по работе. Слышал о Хирурге, который вернулся спустя полгода?

─ Если честно нет, ─ изменился в лице Леша. – А это точно он?

─ Экспертиза утверждает что точно! Мне необходима информация, о каждом кто лечился и лечится в диспансере с самого основания заведения.

─ Ну не вопрос. У меня как раз по времени опрос пациентов в спецкорпусе, хочешь присутствовать? Их не так и много. Но это единственные опасные для общества люди с края.

Алексей ненадолго замолчал и добавил:

─ Костя, я так рад, что ты вчера пришел к нам. Что мы снова начали общаться после всего. Но ты пойми, Оля сама выбрала меня…

─ Я это понял. Оля принадлежит тебе…

─ И давай больше не будем об этом? Слушай, я скучал по нашей дружбе! Приезжай теперь в гости? Приезжай по любому поводу. Я буду рад!

Приемный кабинет в корпусе принудительного лечения для особо опасных пациентов ни чем не отличался от корпуса лайт. Улучшенная реконструкция строгого корпуса в светлых тонах, и единственное что портило обстановку это решетки на окнах. В кабинете два рабочих стола, один из которых занял Костя, открыв папку. За вторым сидел Алексей:

─ Смотри Кость, сейчас будут приводить людей, и ты сам увидишь, что их объединяют общие категории убийц: у них нет эмпатии – то есть сочувствия и сопереживания из-за отсутствия зеркальных нейронов в коре головного мозга. В них присуща импульсивность – эта черта выявляется у детей младшего и дошкольного возраста с недостаточно сформированностью контроля поведения.

─ Я себе представлял немного другое определение импульсивности, ─ хмыкнул Беркутов.

─ Да. А еще эти люди как никто ловки в общении и склонны к паталогической лжи, что ведет к особому вниманию к своей личности за достижением заманить жертву в ловушку. У маньяков нет долгосрочных планов, и они ведут паразитический образ жизни. Имея непомерную самооценку.

Костя приподнял бровь.

─ Непомерная самооценка – это неуверенность в себе и куча комплексов, ─ пояснил Князев.

Первого пациента привели два крепких санитара, оставшись у двери. На вид безобидный дедок с едва пророщей щетиной, присел напротив Алексея за стол.

─ Здравствуй, Илья, ─ Алексей достал из стопки амбулаторную карту и добавил вслух: ─ На счету пять однотипных убийств реализованные за короткий срок. Душил и расчленял. Из костей делал сувениры, а оставшиеся сжигал у себя в печке. Генетика хорошая, здоровая. Семья благополучная. С работы характеристика положительная.

─ Я животных люблю, ─ улыбнулся мужчинка, словно ребенок робко. – У меня дома остались две собаки, четыре кошки и зайчик в сарае.

Его черты лица обрисовывали слишком добрую мимику выражений. Но колкие черные глаза наводили кошмар. Речь заторможена как следствие от лекарств.

─ Мучал животных в детстве? – задал вопрос Алексей.

─ Нет что вы, Алексей Максимович. Никогда! У меня у маленького ужик был и маленький паук. Я их обожал за странность.

─ Как ты себя чувствуешь? Выздоровел?

─ А я и раньше не был болен.

Алексей кое-что допечал на компьютере и задал следующий вопрос:

─ Сможешь ли ты выйти на улицу с полной уверенностью, что вреда никому не причинишь?

─ Только под вашим контролем! Чтобы вы за меня отвечали и консультировали. Охота, конечно, выйти у меня ведь там питомцы. Ну и на работу хочется вернуться.

─ Если ты ранее чувствовал себя здоровым, почему тогда здесь, а не в тюрьме?

─ Потому что вы так решили. Не можете найти мотив.

─ А он был? В чем жертвы провинились перед тобой?

Алексей задавал вопросы мягко, но уверено и вел беседу так, будто они разговаривают о погоде.

─ Не знаю. Я приглашал в гости… Я общительный очень. Мы выпивали, разговаривали, а потом ничего не помню… Не помню, как расчленял, отделял мясо…

У Кости волосы встали дыбом. Раньше он сталкивался с последствиями от рук вот такого убийцы. Но Беркутов никогда не задумывался о том, с каким смаком и как детально маньяки расправляются с несчастной жертвой.

Следующим привели каннибала.

─ Ты помнишь, как ел человеческую печень?

─ Да. Жарил и ел, ─ спокойно ответил тот.

И отвечал на вопросы, будто хвастался. Будто считал достижением или талантом предпочтение в поедании человеческого мяса. При том, что его узенькие, хитрые глазенки постоянно бегали.

─ И как на вкус?

─ Обычно.

─ Это был ритуал?

─ О вовсе нет.

─ Тебе нечего было кушать?

─ Нет что вы. Зарабатывал хорошо и продуктов целый холодильник.

─ А жалость?

─ Не было! ─ пожал плечами больной. – Вы жалеете курицу, которую хотите приготовить?

***

У наряженной елки, облокотившись спинами о стену, сидели три подруги. Смеялись и пили шампанское.

Полненькая брюнетка с мальчишечьей стрижкой ─ Юля. Манерная и ухоженная Зарина с длинными лоснящимися волосами, с наращенными ресницами и ногтями, одетая по последней моде. И Жанна с густой копной волнистых волос. Простецкая и очень жалостливая.

─ Так не хватает Оли, ─ выдохнула последняя из девушек.

─ Это точно. Кто-нибудь с ней связывался после того как она в истерике хотела приехать к нам на такси? – вдруг загрустила и Юля.

─ Ой, чего ей унывать? – возразила Зарина. – Живет как у Христа за пазухой с богатым мужиком. Где б такого отыскать? Нужны мы ей были!

─ Ты что Оля не такая, ─ воспротивилась Жанна. – Наша дружба не могла закончиться просто так!